«Я не удовлетворяю желания клиентов». Интервью с суррогатным партнером — человеком, который помогает другим решать сексуальные проблемы

— Кто такие суррогатные партнеры и в чем цель их работы?

— Суррогатные партнеры (секс-суррогаты, СП) — это люди, помогающие пережить сексуальный опыт в безопасной среде. Это опытные и этичные партнеры обоих полов, с которыми клиент может создать или перепрожить сексуальный опыт, восстановить или улучшить свои навыки. Наша задача — научить человека самостоятельно справляться со своей сексуальной жизнью.

Обычно проблемы, с которыми приходят, — отсутствие опыта в сексе и невозможность достичь оргазма. Последнее чаще всего оказывается следствием неумения расслабляться и различных комплексов, иногда — непонимания того, как работает система возбуждения, и незнания своих чувствительных зон.

Моя работа строится на внимательности к клиенту, погружении в его проблемы и переживания. Будь это простая беседа или непосредственное телесное взаимодействие, всё проходит через призму любви и принятия. Мне кажется, что важен именно разговор, а не сам сексуальный контакт.

— Что именно ты делаешь со своими клиентами?

— Главное, что я делаю — слушаю их, обращаю внимание на то, как и что они говорят, слежу за их поведением. У меня нет шаблона или схемы, по которой я работаю, всё индивидуально. При условии, что клиент готов и согласен на контакт, мы переходим к действиям, а их список почти безграничен — от поглаживаний до БДСМ.

Беседы чаще всего занимают час-полтора, но бывали случаи, когда мы не переходили к действиям вообще и только говорили все четыре часа сессии. Но чаще всего ко мне приходят именно за контактом: у клиентов обычно много теоретической информации о сексе, и они хотят закрепить ее на практике. Были встречи, которые прошли без контакта: когда клиент еще не обрел достаточную теоретическую базу, и на стадии обсуждения проблем мы уже понимали, что сегодня будет только беседа.

— Часто к тебе обращаются мужчины?

— Редко и, как правило, за обучением. То есть они приходят не решать проблемы, а хотят улучшить свои навыки.

Основные мужские запросы — обучение техникам достижения сквирта и йони-массажа. Также популярен вопрос развития навыка внимательности, иначе говоря, «как понять, что ей хорошо».

Иногда приходят бисексуалы, чтобы прожить какой-то важный опыт в спокойной и безопасной обстановке.

Я принимаю всех, в том числе и пары. Поскольку секс — это про двоих, логично, что проблема с ним — проблема обоих. Находить решение вместе мне кажется единственно верным решением.

— Как выглядит помещение, в котором ты работаешь? И как ты готовишься к сессиям?

— Сейчас это приятные квартиры, снятые специально для работы, так что обстановка домашняя. Раньше, когда я арендовал студию, там был полумрак, темные стены, чай, кофе и игрушки в виде котиков. Я всегда встречаю с улыбкой, а дальше — как пойдет. Кто-то садится и просит чаю, кто-то ходит и много болтает, в любом случае я даю время освоиться и начать рассказ.

К сессиям я никак специально не готовлюсь. Собираюсь с мыслями, успокаиваюсь и отключаюсь от внешнего мира. У меня есть отдельная одежда для работы — брюки, шорты, футболки, но они не какие-то специальные.

— В каких случаях ты можешь отказаться от работы с клиентом?

— Я заранее отказываю, если не могу удовлетворить запрос или он лежит вне моей компетенции.

«Научи меня делать минет: мой муж завел любовницу, я хочу его удержать и быть лучшей» — такой запрос я не могу удовлетворить, потому что «лучшим в сексе» быть невозможно.

Иногда по запросу понятно, что человеку нужно к психологу, а не к суррогатному партнеру, и тогда я говорю ему об этом. От мужчин были запросы стать лучшими любовниками на свете и всех сквиртить — такое тоже не ко мне.

Если во время сессий наши желания с человеком не совпадают, то я могу отказать. С теми, кто ко мне уже приходил, встречи продолжаются, пока клиент не поймет, что получил максимум. Я же могу их закончить, если буду понимать, что я дал всё, что мог, или пойму, что наши встречи становятся привычкой и человек ходит ко мне для удовлетворения желаний.

— Говоря об удовлетворении желаний — чем отличается твоя работа от проституции?

— Как раз тем, что я не удовлетворяю желания. Я обучаю, показываю, рассказываю, даю попробовать. И я не удерживаю клиентов и не хочу, чтобы они возвращались. Ко мне приходят от одного до трех раз, чаще всего этого хватает. Ну и, как я уже говорил, я не гарантирую сексуальный контакт или конкретные результаты сессий — это тоже отличие.

— На Западе, например в Канаде, к суррогатным партнерам часто обращаются люди с ограниченными возможностями. Работал ли ты с человеком, у которого есть инвалидность?

— Да, за границей так, но там это отдельный институт. Ко мне обращались инвалиды пару раз, и это скорее про безопасный опыт, чем про решение каких-то проблем. Конечно, нужны специальные знания, именно поэтому я очень осторожно подхожу к этому вопросу и пока не заявляю о том, что работаю с инвалидами. Тот опыт, который у меня был, я получал осторожно и консультировался с клиентом о возможных осложнениях. Знания нужны самые разные — от понимания, что у человека за болезнь, до знания необходимых действий, которые нужно совершать в экстренных случаях.

— Если говорить о других травмах — берешь ли ты клиентов, переживших опыт сексуального насилия?

— Сексуальное насилие и его последствия — один из основных запросов клиентов.

Сексуальное насилие переживала примерно каждая третья, а так называемое добровольное насилие (когда женщина соглашается на секс под давлением), вероятно, было у каждой второй моей клиентки.

Сессии со мной, включая ласки, часто имеют терапевтический эффект: женщина переживает опыт ненасильственного общения и контакта, что дает ей уверенность и силы в похожих ситуациях отстаивать свои границы и право на отказ.

Также я помогаю женщине понять, что с ней всё в порядке, и убедиться в этом на практике. Например, был такой случай: ко мне пришла женщина, у которой за спиной двадцать лет брака, ноль оргазмов и непонимание, как работает ее тело. Она думала, что фригидна, у нее были комплексы. Я рассказал, как всё работает, и она поняла, что проблема в партнере. А когда она получила оргазм, для нее всё встало на свои места.

— Есть мнение, что триада «психотерапевт — клиент — секс-терапевт» наиболее эффективна. Ты как-то взаимодействуешь с психотерапевтами в своей практике?

— На данный момент прямых контактов нет, но есть клиенты, которые ходят и к психологам, и ко мне. Они рассказывают мне о выводах психолога, а психологу — о том, что происходило на встрече со мной. Такая работа происходит, но не прямо. Клиент сам решает, что делать. Про рекомендации — да, я знаю, что некоторые терапевты меня рекомендуют.

— Как ты сам относишься к психотерапии?

— Очень положительно! Это полезная вещь. Сам я не обращался к психологам, пока нет потребности в этом, но всё чаще думаю о том, что нужно найти специалиста, чтобы он был моим супервизором. Я немного изучаю психологию, реакции и модели поведения людей, чтобы выстраивать нормальные отношения и обезопасить себя и клиента.

— Всегда ли в твоей сексуальной жизни всё было гладко?

— Конечно, не всегда. У меня были трудности с эрекцией, стеснение, комплексы и прочее. Со временем я решил эти проблемы, научился доставлять удовольствие не только членом. Я до сих пор учусь и экспериментирую. Например, я плохо принимаю: мне сложно просто лежать, отдавая инициативу партнерше. Но с каждым опытом это получается всё лучше.

— Как спасаешься от эмоционального выгорания?

— Никак. Иногда выгораю, но получаю опыт, и больше так не делаю. Считаю, что это тоже часть процесса, которая позволяет мне лучше узнать свои границы. Спасает отдых и переключение внимания. Смотрю кино, общаюсь с близкими, в том числе занимаюсь сексом, хожу на прогулки, пью кофе, сплю — что угодно, лишь бы было приятно.

— Какой случай в твоей практике больше всего тебя удивил?

— Ко мне пришла девушка, рассказала, что у нее нет опыта и что она хочет, чтобы первый секс случился в понятной обстановке. У нас ничего не вышло, потому что у нее, как оказалось, была продольная перегородка влагалища и удвоенная матка. С ней всё хорошо, она ждет операцию.

— Есть ли в твоей работе табу, которые ты никогда не нарушишь?

— Прямых табу нет, есть правила и условия: контрацепция, БДР (безопасно, добровольно, разумно), трезвость, совершеннолетие — всё, что делает контакты безопасными с обеих сторон.

— Часто приходится сталкиваться с непониманием людей твоей профессии?

— Я не пытаюсь быть понятым, а моя профессия в России неизвестна, и многие готовы приравнять ее к проституции. Явной агрессии в реале нет, но в соцсетях полно. Думаю, под этим интервью тоже будет множество негативных комментариев. Я их не читаю и не обращаю на это внимания, потому что не пытаюсь доказать свою правоту. Я резко реагирую лишь тогда, когда СМИ искажают факты.

— Из каких источников ты черпаешь знания для своей деятельности, какие из них можешь порекомендовать?

— Знания я получаю из своего опыта и из научных статей в интернете, читаю книги о сексе и сексуальности, недавно вот купил курс по сексологии. Знаковая книга для меня — «Секс — моя жизнь. Откровенная история суррогатного партнера». Она показала мне, что такие люди есть, и дала понимание сути моей работы.

Еще могу выделить такие книги, как «Секс. От нейробиологии либидо до виртуального порно», «Viva la vagina», «Тело, еда, секс и тревога», «Работа с телом. Доступ к бессознательному через прикосновения», «Дао любви».

Рекомендую читать всё, что попадается и откликается, но сомневаться во всём написанном, пропускать через призму своих знаний и опыта, понимая, что истины, глобальной и универсальной, нет. В основе всё равно остается личный опыт.

— Ты не думал о том, чтобы получить профессиональное образование в этой сфере? Может быть, поучиться за рубежом?

— Думал, но пока мало желания и много трудностей. Начиная с моего плохого английского и заканчивая деньгами. Еще есть мнение, что заграничное образование не учитывает российские реалии. Я нахожу подтверждение этому в иностранной литературе: многое, о чем там говорится, неприменимо у нас.

— В чем заключаются отличия?

— На мой взгляд, в подходе и ментальности. Многие наши люди убеждены, что без страданий ничего не получится, плюс у нас нет сексуального образования, а за границей люди уже поняли, что можно жить не страдая. Например, наличие института суррогатных партнеров и включение секса в социальные программы для инвалидов многое говорят об этой разнице.

Я считаю, что у нас должны появиться вменяемое секс-образование и более понятная цензура в соцсетях. Если шире, то и отношение к проституции нужно менять.

Если говорить еще более глобально, то стоило бы поменять ментальность и отношение к сексу у людей — чтобы его перестали воспринимать как нечто сакральное или, наоборот, что-то очень грязное, возможное только в браке или относиться к нему как к валюте.

Пора говорить о сексе открыто и без неприязни. Нужно заниматься сексуальным просвещением, создать проверенные базы знаний о сексе, информация о нем должна быть доступной.

— Есть ли в твоей профессии примеры людей, которые тебя вдохновляют?

— Пока нет, но есть киногерой Бальтазар из фильма «Блаженство» (Bliss) — вот он меня вдохновляет.

— Кстати, а как ты относишься к порно?

— Положительно, порно — это отличный инструмент для познания разнообразия секса, но не следует воспринимать порно буквально. Никто же ведь не пытается летать в красных трусах после того, как посмотрит «Супермена». Вообще, сняться в порно — моя давняя фантазия, и она близится к реализации.

— Что бы ты посоветовал тем, кто задумывается о том, чтобы стать суррогатным партнером?

— Посоветую задуматься, зачем и почему ты хочешь это делать.

— Что для тебя самое важное в твоей работе?

— Самое важное — это чувство удовлетворенности и того, что я нахожусь на своем месте, ощущение нужности и важности моих действий для других людей.