Национально-освободительный террор в послевоенной Европе: как и когда нацменьшинства брали в руки оружие в борьбе за свои права

Чтобы разобраться в причинах, нужно, как всегда, заглянуть в историю. Начало XVII века.

Британия в Девятилетней войне побеждает ирландских правителей Ольстера — до той поры наиболее кельтской и наименее англизированной части страны. Они бегут в Италию и Фландрию (тогда еще испанскую).

А король-триумфатор начинает заселять покоренную провинцию протестантами: англичанами, шотландцами и французскими гугенотами.

Ирландско-католический Ольстер становится территорией, разделенной между противостоящими общинами. Через три столетия, в 1921 году, Британия проигрывает Войну за независимость Ирландии, которая получает наравне с Канадой, Австралией и Южной Африкой статус доминиона Британской империи — за исключением шести из девяти графств исторического Ольстера. На территории новой страны немедленно разворачивается гражданская война между сторонниками независимости в текущих границах и рамках доминиона и радикалами Ирландской республиканской армии, желающими полной автономии всего острова. Последние проигрывают, но не оставляют борьбу, хотя их следующие вооруженные кампании будут менее масштабными.

Волна гражданских движений за равноправие, прокатившаяся в конце 1960-х, накрывает и Северную Ирландию.

Здесь разворачивается борьба против дискриминации ирландского, традиционно католического населения, чьи права и возможности в том, что касалось квалифицированных рабочих мест, достойного жилья и политического участия, были крайне ограниченны.

Однако оказывавшиеся под запретом акции сторонников равноправия тут же перерастали в массовые беспорядки, порой, как в случае «битвы за Богсайд» в августе 1969 года, полностью захватывавшие ирландские районы городов. Власти Британии отвечают многочисленными внесудебными арестами и пытками активистов. А в январе 1972 года, во время беспорядков, начавшихся в ходе демонстрации Северо-Ирландской ассоциации борцов за гражданские права, британские солдаты убивают тринадцать безоружных людей. Еще один человек через несколько месяцев умирает от ранений в больнице.

Членство в вооруженных организациях, прежде всего во Временной Ирландской республиканской армии, стремительно растет, мирная же Ассоциация борцов за гражданские права уходит со сцены. Тут и там протестантские и католические кварталы городов отгораживаются стенами друг от друга.

C 1973 года партизанская война переходит за границы Северной Ирландии. Полем сражения становятся британские военные базы в Европе и Англия, где за 25-летнюю кампанию Временной ИРА было убито более 100 человек, более 2000 — ранены. Среди них — погибшие во время неудавшейся атаки на премьер-министра Великобритании члены консервативной партии Энтони Берри и Эрик Тейлор, а также жены партийных деятелей Жеанн Шэтток, Мюриель Маклин и Роберта Уэйкхэм. Другие крупнейшие акции — взрывы 1992 и 1993 годов в Лондонском Сити.

Благодаря предупреждениям со стороны Временной ИРА и последующей эвакуации людей число жертв было относительно невелико — несколько погибших и десятки раненых, однако материальный ущерб оказался значительным. Взрыв 1992 года полностью разрушил Балтийскую биржу — один из важнейших памятников лондонской архитектуры.

Война заканчивается лишь к 1998 году — тогда стороны заключили Соглашение Страстной Пятницы.

Оно дает Северной Ирландии широкую автономию, устанавливает программу трансграничного сотрудничества с Республикой Ирландией. Кроме того, в нем признается возможность их воссоединения, но лишь при условии положительного ответа на этот вопрос со стороны населения обеих территорий.

Впрочем, отдельные вооруженные группы ирландского сопротивления продолжают борьбу до сих пор, а стены всё еще разделяют католические и протестантские районы городов.

Иначе развивались события на Пиренеях. До потери американских колоний в начале XIX столетия Испания была относительно децентрализованной страной: различные регионы зачастую имели собственные законы, языковая картина также представляла собой крайне пестрое полотно. Действия властей, направленные на то, чтобы изменить эту ситуацию, вызывают сопротивление, и в результате возникают националистические движения в Галисии, Каталонии, Стране Басков. Во времена Второй Испанской Республики, существовавшей в начале 1930-х, регионы смогли добиться автономии, но она была недолгой.

Полковник Франсиско Франко побеждает либералов, коммунистов и анархистов в ходе гражданской войны 1936–1939 годов и закрепляет свой успех массовым террором в первой половине 1940-х. В период его диктатуры культура и язык национальных меньшинств страны оказываются полностью под запретом.

Такие жесткие меры, однако, постепенно начинают порождать активное сопротивление. И первыми становятся баски (их самоназвание — «эускальдунак»), проживающие на западном горном пограничье Испании и Франции и говорящие на языке, не понятном более никому.

Этот народ — прямой наследник Древней Европы, мира, существовавшего до римских, кельтских, германских завоеваний Античности и раннего Средневековья. Вплоть до 1876 года баскские сообщества Пиренеев жили по своим собственным традиционным законам, которые, например, исторически отводили женщине более высокое положение, нежели то, что она занимала у окрестных племен и народов.

Отмена баскского самоуправления вызвала к жизни национальное движение.

А в 1959 году, когда франкизм только-только начинал стареть, разлагаться и ослаблять тоталитарную хватку, недовольные умеренной и неэффективной политикой баскских политэмигрантов студенты создают организацию ETA («Страна басков и свобода»), которая берет за основу своей программы идеи революционного марксизма и солидарной борьбы народов третьего мира против колонизаторов. Постепенно развивающаяся и использующая демократическую Францию в качестве своей базы организация переходит от акций против собственности к вооруженной борьбе. Главной ее победой в эпоху диктатуры Франко становится убийство его преемника главы правительства Испании адмирала Луиса Карреро Бланко в декабре 1973 года.

Возможно, именно эта акция ускорила переход Испании к демократии после смерти одиозного каудильо в ноябре 1975 года: массовые репрессии, последовавшие за политическим убийством, значительно ухудшили международный имидж франкистов, а отсутствие одного из лидеров существенно ослабило военные элиты, на которые могли бы опираться новые диктаторы.

Переход к демократии во второй половине 1970-х и начало борьбы с активистами ETA во Франции постепенно усложняли существование организации. В то же время местные региональные власти получали всё большую автономию, а Страной Басков почти непрерывно управляли сторонники бывших эмигрантских партий. В начале 1980-х было принято законодательство, защищающее права баскского языка. Все это приводило к ослаблению поддержки боевых организаций населением страны. Однако запала хватило еще на несколько десятилетий — лишь международная «кампания по борьбе с терроризмом», начавшаяся после событий 11 сентября 2001 года, смогла ослабить организацию настолько, что в октябре 2011-го ETA объявила о том, что больше не будет использовать оружие в своей деятельности.

Методы борьбы с баскским сопротивлением, которыми пользовались демократические испанские власти, нередко были под стать франкистским — практиковались массовые пытки не только заключенных, подозреваемых в сотрудничестве с ETA, но и журналистов, располагавших, по мнению следователей, информацией об участниках этой организации. А проправительственные боевые группы, такие как «Антитеррористические освободительные отряды», убивали членов сопротивления, активистов баскского национального движения, а также случайных граждан как на территории Испании, так и во французской части Страны Басков.

Тем не менее, несмотря на постоянные запреты испанских властей, движения, так или иначе исторически связанные с баскской вооруженной борьбой, пользуются поддержкой значительной части населения; их представители получают возможность избираться в местный парламент.

На последних выборах левонационалистическая партия Euskal Herria Bildu («Единая Страна Басков»), связанная с прежними сторонниками политического крыла ETA, получила более 20 % голосов в «домашнем» регионе и около 15 % в другой баскской области страны — Наварре, где вошла в состав местного правительства.

Однако ETA была хотя и крупнейшим, но далеко не единственным вооруженным движением испанских нацменьшинств. Аналогичные методы борьбы использовали также жители Каталонии, Галисии и Канарских островов.

Первыми из них выступили каталонцы — представители региона с богатейшей историей борьбы за национальные и культурные права.

C 1969 по 1972 год Фронт освобождения Каталонии, чья программа, так же как и у ETA, основывалась, с одной стороны, на идеях борьбы за национальную независимость, а с другой — на постулатах марксизма-ленинизма, совершает более ста атак на институции франкистского режима. После смерти Франко и перехода к демократии Фронт перестает существовать, но ему наследует Terra Lliure («Свободная земля»), активная вплоть до начала 90-х и организовавшая за время своего существования еще пару сотен насильственных акций. Впоследствии ее члены влились в CUP («Кандидаты народного единства») — наиболее радикальную из партий парламентского блока, борющегося сейчас за объявленную по итогам референдума независимость Каталонии.

На волне африканских антиколониальных восстаний жители Канарских островов — колонизированного в XV веке испанского региона у североафриканского побережья — начали свою борьбу за самоопределение. Проживавший в Алжире изгнанник Антонио Кубильо создал в 1963 году Движение за автономию и независимость Канарских островов. В 1976-м появилось его боевое отделение Вооруженные силы гуанчей. Оно было названо в честь ассимилированного испанцами местного коренного населения. На протяжении последующих трех лет «неогуанчи» устроили несколько взрывов на территории островов.

Эта группа оказалась косвенным виновником крупнейшей авиакатастрофы в истории человечества.

27 марта 1977 года Вооруженные силы гуанчей произвели взрыв в цветочном магазине аэропорта на острове Гран-Канария. Полеты самолетов были перенаправлены на Тенерифе, где из-за ошибок коммуникации между пилотами и диспетчерами, а также тумана два «Боинга-747» столкнулись на взлетной полосе. Погибло 583 человека.

Леворадикальное революционное насилие не принесло его инициаторам желаемого успеха: Движение за автономию и независимость Канарских островов и его наследники лишь однажды смогли добиться места в муниципальном совете. Однако консервативная националистическая партия правит островами начиная с 1993 года, а символику, созданную Антонио Кубильо, все политические силы такого толка используют как общую и по сей день.

Наименее успешным оказалось национальное движение на северо-западе Испании, в культурно близком Португалии регионе Галисия, где немногочисленные активисты-радикалы проводят разного рода вооруженные атаки начиная с 1978 года. Местные сепаратисты также не пользуются особенной популярностью: ее пик пришелся на начало 1990-х, сейчас же Национальный блок Галисии имеет в региональном парламенте наименьшее представительство среди всех партий.

В отличие от традиционно федеративной Испании, идеология Французской республики со времен революции была основана на концепции централизованного унитарного государства, подразумевающей куда более авторитарное отношение к региональным особенностям и этнокультурным правам, а потому и национально-освободительная борьба здесь приняла иной облик.

Французская революция отменила историческую региональную автономию Бретани — кельтоязычного полуострова на западе страны. Бретонский язык (наряду с остальными «маргинальными» наречиями) подавлялся: школьное преподавание на нем было запрещено, а ученики за родную для них речь подвергались разнообразным институционализированным унижениям. Например, они должны были носить по специальному знаку на спине за каждый случай, когда начинали говорить по-бретонски.

Тем не менее политическое национальное движение здесь развивалось с конца XIX столетия. А в 1930-х существовала бравшая пример с Ирландской республиканской армии бретонская вооруженная организация «Гвен-а-дю», уничтожавшая, помимо прочего, монументы, посвященные французской аннексии региона.

Современный же этап бретонского политического национализма — как мирного, так и вооруженного — начался в 1960-х.

Возникший в 1968 году Фронт освобождения Бретани выдвинул следующие требования: прекращение колониальной экономической политики Франции по отношению к региону, а также строгое соблюдение договоров об их ассоциации, подписанных в 1532 году.

Стилистика же публичных заявлений организации была во многом заимствована у ирландских националистов: баскское, бретонское, ирландское национальные движения теснейшим образом сотрудничали на протяжении всей своей истории.

Пик активности бретонских радикалов пришелся на середину 1970-х: массовые беспорядки по всем возможным поводам происходили с завидной регулярностью, Фронт освобождения Бретани разрушил использовавшуюся для регионального вещания телебашню и атаковал атомную электростанцию Бреннилис, переживало подъем и культурное движение.

Самым крупным успехом этого периода стало подписание в 1977 году Бретонской культурной хартии, впервые легализовавшей бретонский язык на государственном уровне и предоставлявшей народу культурную — но не политическую! — автономию.

Конечно, такие ограниченные уступки не могли полностью удовлетворить и остановить радикалов, и в июне 1978 года бретонские националисты проводят самую известную свою акцию — устраивают взрыв в Версальском дворце.

Однако в последующие десятилетия борьба за политическую независимость становится менее острой и масштабной и отходит на второй план — вместо этого упор был сделан на восстановление культурной автономии и создание системы бретонских школ. А случайная гибель сотрудника макдоналдса в теракте 2000 года еще более усилила антипатии местного населения к вооруженной борьбе, направленной, в отличие от акций ирландцев и басков, на разрушение собственности, а не на уничтожение солдат и политических деятелей господствующего режима.

Тем не менее сегодня бретонские национальные движения охватывают весь политический спектр — от анархо-коммунистов до неофашистов, а крупнейшая из таких партий представлена несколькими десятками депутатов в различных районах Бретани.

Другое крупное французское регионалистское движение возникло на средиземноморском острове Корсике.

Существовавшая в середине XVIII века и завоеванная в 1769 году Корсиканская республика была первым в истории государством, предоставившим женщинам право голоса — за два столетия до самой Франции, где «слабый пол» получил такую возможность лишь после Второй мировой.

Хотя корсиканские сепаратистские партии и существовали с начала 1920-х, массовость местное движение за независимость или автономию приобрело лишь во второй половине 1950-х. Это было связано с концом французской колониальной империи. Во-первых, множество корсиканцев служили колониальными функционерами и были вынуждены вернуться на остров, не имея при этом никаких перспектив. А во-вторых, в ту пору корсиканское побережье активно заселялось «черноногими» — североафриканскими французскими колонистами, бежавшими от войны за независимость Алжира.

Все это к началу 1960-х вызвало к жизни национально-политические движения, провозгласившие одной из своих главных задач защиту прав родственного итальянским диалектам корсиканского языка. Также они добиваются мест в региональном правительстве. В соответствии с духом времени в середине 1970-х корсиканцы переходят к прямому действию.

В ночь с 4 на 5 мая 1976 года 22 одновременных взрыва и 20 тысяч листовок, разбросанных в городах и поселках острова, а также в крупнейших центрах южной Франции — Ницце и Марселе, анонсируют создание Фронта национального освобождения Корсики.

А в 1979 году Фронт решает перенести свои действия на территорию Франции. 6 мая в Париже активисты одновременно совершают нападения на 20 отделений банков. Подобная тактика становится обычной для организации. 19 августа 1982 года боевики организуют 99 «синхронных» атак на правительственные учреждения.

Впрочем, со временем вооруженные корсиканские националисты переключаются на «борьбу с наркоторговлей», «радикальным исламом» и «спекуляцией на рынке недвижимости».

С другой стороны, мирное движение за автономию острова становится все более влиятельным.

Сейчас коалиция корсиканских сепаратистов и регионалистов контролирует трех из четырех депутатов, представляющих остров во французском парламенте, и две трети регионального правительства.

Местную исполнительную власть возглавляет адвокат корсиканского боевика, убившего в 1998 году префекта Южной Корсики — представителя французского правительства в регионе. Должность мэра Бастии — второго по величине города на острове — также занимает националист.

В отличие от бретонских радикалов, которым симпатизирует в среднем не более 15–20 % населения, корсиканские регионалисты и националисты смогли получить поддержку абсолютного большинства.

Не миновала чаша сия и еще две западноевропейские страны, отказавшиеся от вхождения в ЕС: Швейцарию и Норвегию.

Швейцария, разделенная на равноправные и разноязычные кантоны, возникла в своем современном виде из конфедерации разнообразных средневековых политических общностей в середине XIX столетия, после гражданской войны 1847 года. Однако проблему лингвистически-территориального деления решить удалось не везде.

Кантон Берн, одноименный с расположенной в нем столицей страны, является по преимуществу протестантским и германоговорящим. Однако на его территории в горах Юра проживало и многочисленное франкоязычное традиционно католическое меньшинство, переданное под власть Берна после падения империи Наполеона.

По завершении Второй мировой войны вопрос о независимости этой части кантона приобретал все большую остроту. В 1963 году на общеевропейской волне появился Фронт освобождения Юра, действовавший вплоть до 1993 года, когда один из его активистов подорвался на собственной бомбе. Изначально целью организации было создание независимого кантона, который появился к концу 1970-х. Впоследствии же деятельность Фронта, как и других местных профранцузских активистов, была направлена на определение судьбы «Бернской Юра» — пограничных территорий, оставшихся в составе столичного региона. Окончательно этот вопрос был решен лишь в 2017 году, когда город Мутье по итогам референдума решил вступить в состав Юра, в то время как остальные муниципалитеты предпочли остаться под властью Берна.

Движение за права коренного народа Норвегии — саамов — было неразрывно связано с рядом вопросов, касающихся традиционного использования земли и экологических проблем в самом северном регионе страны — Финнмарке. В конце 1970-х правительство решило построить гидроэлектростанцию на реке Алтаэльв. Борьба против возведения дамбы, которая мешала как традиционной ловле лосося, так и миграциям северных оленей, стала поворотной точкой в истории саамского движения в Норвегии.

В ходе начавшихся столкновений многих осудили «за участие в массовых беспорядках» (первый случай в стране после войны, когда кого-то привлекли к ответственности по этой статье); тогда же была предпринята и попытка совершить террористический акт — опять-таки первая в истории Норвегии. В 1982 году несколько активистов планировали взорвать мост в столице Финнмарка — городе Альта. Взрыв не удался — саамский писатель, фотограф и журналист Нииллас Сомбю потерял руку и глаз. После полугода тюремного заключения он бежал в Канаду, где скрывался вместе с семьей у различных индейских племен. Когда через два с половиной года они вернулись в Норвегию, уголовная статья была смягчена, и в формулировке обвинения вместо «терроризма» значилось «хранение взрывчатых веществ» и «ущерб общественной собственности», так что Ниилласу, помимо отсиженного, оставалось еще лишь полгода условного срока.

Несмотря на кажущуюся незначительность описанного эпизода и общее поражение активистов в борьбе против возведения дамбы, эта история положила начало широкому саамскому движению.

В 2005 году 96 % территории Финнмарка было передано саамам для их традиционного землепользования. Этот коренной народ получил широкую автономию, на арктических плоскогорьях появились саамские парламент и университет.

Как ни странно, насильственные действия против представителей господствующего режима и государственной собственности могли быть эффективным инструментом политического действия не только в послевоенной Европе, но и в брежневском СССР. Так, например, поворотным пунктом в борьбе евреев за право эмиграции из Советского Союза стала попытка захвата самолета в Ленинградской области с последующим перелетом в Швецию.

Несмотря на неудачу акции и арест всех ее участников, она привела к возникновению широкого международного движения в поддержку заключенных активистов и началу массовой выдачи разрешений на выезд советских евреев в Израиль.

Трейлер документального фильма Анат Залмансон-Кузнецов «Операция Свадьба», посвященного «самолетному делу» 1970 года

В целом же практиковавшие вооруженную борьбу националисты Европы, действовавшие по всему миру одновременно с антиколониальными движениями, оказались эффективным инструментом давления на власти. Несмотря на то, что их методы часто были противоречивы и они далеко не всегда достигали заявленных целей, деятельность таких организаций привела к снижению уровня этнического и культурного неравенства, а также позволила им добиться реального политического представительства в правящих кругах разных стран. В нынешнюю эпоху всеобщей «борьбы с терроризмом» влиятельность и значимость вооруженных национальных движений во многом сошла на нет.

Но их история дала в руки активистам другие, не связанные с насилием инструменты, позволяющие отстаивать свою независимость или бороться за культурное равенство, такие, например, как Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств и участие в парламентской деятельности.

Впрочем, возможно, история еще не окончена — и будущее национально-освободительного политического насилия зависит в том числе и от дальнейших действий испанского правительства в отношении борющейся за независимость Республики Каталонии.