«С внимания начинается преданность». Как перестать отвлекаться и сосредоточиться на важном

Однажды в пятницу, в апреле 2016 года, когда напряженная президентская гонка в Америке набрала новые обороты, а по всему миру произошло более 30 вооруженных конфликтов, примерно 3 миллиона людей провели часть дня, наблюдая за тем, как два корреспондента с BuzzFeed натягивали резинки на арбуз. В течение 43 мучительных минут напряжение росло — как психологическое на людей, так и физическое на арбуз, пока на 44-й минуте на него не натянули 686-ю резинку. То, что произошло дальше, вас не удивит: арбуз лопнул, заляпав все вокруг. Корреспонденты дали друг другу пять, стерли брызги с очков, поели арбуза. Трансляция завершилась. Земля продолжила вращение вокруг Солнца.

Я говорю об этом не для того, чтобы дать понять, будто потратить 44 минуты на наблюдение за арбузом в интернете постыдно. Напротив, учитывая все, что произошло с жизнью онлайн в последующие годы, когда тролли начали вытеснять видео с котиками и викторины, а социальные сети постепенно превратились в бесконечный думскроллинг — депрессивное поглощение плохих новостей из бесконечных лент, — приключение с арбузом на BuzzFeed уже звучит как история из счастливых времен. Но ее стоит упомянуть, поскольку она иллюстрирует проблему, о которой не принято говорить, но которая напрямую связана с тем, что я уже сказал о времени и таймменеджменте. Эта проблема — отвлечения. Какие бы усилия вы ни прилагали, чтобы использовать свое время наилучшим образом, в этом нет толку, если ваше внимание изо дня в день перетягивают на себя вещи, о которых вам никогда и думать не хотелось. Можно не сомневаться: ни один из этих миллионов человек не проснулся тем утром с намерением потратить время на созерцание лопающегося арбуза. А когда момент все же наступил, они вовсе не считали, будто свободно выбрали это.

«Я так хочу перестать смотреть, но уже втянулся» — вот один из проникнутых сожалением комментариев на Facebook. «Я уже 40 минут смотрю, как вы натягиваете резинки на арбуз, — написал кто-то еще. — Что я делаю со своей жизнью?»

Более того, история с арбузом напоминает нам, что в наши дни мы отвлекаемся почти исключительно на события виртуального мира — вот что случается, когда на пути наших попыток сосредоточиться встает интернет. Но это обманчивый вывод. Проблема отвлечений беспокоила философов по меньшей мере со времен древних греков, которые видели проблему не столько во внешних отвлекающих факторах, сколько в характере человека — в его внутренней неспособности посвящать время тому, что он, как он сам считает, ценит превыше всего. У них была очевидная причина воспринимать отвлечения как серьезную проблему, и для нас эта причина должна быть столь же очевидной: то, на что мы обращаем внимание, определяет наше восприятие реальности.

Даже комментаторы, которые только и делают, что сетуют на сегодняшний кризис отвлечения внимания, кажется, редко понимают всю глубину проблемы. Например, мы часто слышим, что внимание — конечный ресурс, и это, безусловно, так: согласно подсчету психолога Тимоти Уилсона, мы способны сознательно обрабатывать примерно 0,0004% информации, которая обстреливает наш мозг в отдельно взятый момент. Но называть внимание ресурсом — значит неправильно понимать его центральную роль в нашей жизни. Большинство других ресурсов, от которых мы зависим как индивиды, такие как еда, деньги и электричество, облегчают жизнь, и иногда без них, пусть и недолго, можно прожить. Напротив, внимание — это и есть жизнь: весь наш жизненный опыт — это не что иное, как сумма всего, на что мы обратили внимание. К концу жизни, оглянувшись назад, мы поймем: все наше существование было наполнено тем, на что мы обращали внимание каждую секунду. Поэтому, уделяя внимание тому, что мы не особенно ценим, мы, без преувеличений, платим за это своей жизнью. С этой точки зрения отвлечение внимания — это не только секундные нарушения концентрации, например, когда вы отвлекаетесь от работы из-за сигнала о новой СМС или ужасающего репортажа в новостях. Отвлекать может и сама работа: она требует, чтобы мы вкладывали часть своего внимания и, следовательно, жизни в нечто значащее для нас меньше, чем многое другое и, возможно, доступное.

Именно поэтому Сенека в трактате «О скоротечности жизни» так яростно критикует сограждан за то, что они делали политическую карьеру, которая их не очень интересовала, закатывали роскошные пиры, которыми не особенно наслаждались, или просто «прожаривали свое тело на солнце»: они как будто не понимали, что, уступая этим развлечениям, тратят зря то, что составляет самую сущность их жизни. Сенека говорит почти как чопорный аскет (в конце концов, что плохого в том, чтобы немного позагорать?), и, честно говоря, подозреваю, что таким он и был. Но речь не о том, что посвящать время отдыху на пляже из репортажа BuzzFeed — неправильный выбор. Смысл иной: отвлекаясь, человек вообще лишается выбора. Его внимание захватили силы, которые действуют не в его лучших интересах.

Сегодня нам часто говорят, что правильная реакция в такой ситуации — полностью отгородиться от внешних влияний: познать секреты непрерывной концентрации, обычно с помощью медитации, приложений-блокировщиков, дорогих наушников, убирающих шум, и еще раз медитации, чтобы решить проблему с вниманием раз и навсегда. Но это ловушка.

Стремясь к полному контролю над своим вниманием, вы делаете ошибку, учитывая лишь один аспект правды о человеческих ограничениях: то, что наше время ограниченно и его нужно использовать правильно. Но при этом вы забываете о другом ее аспекте: о том, что получить полную власть над своим вниманием почти наверняка невозможно. В любом случае возможность поступать со своим вниманием именно так, как вы хотите, была бы крайне нежелательной. Если бы внешние факторы хотя бы частично не привлекали внимание помимо нашей воли, вы бы не смогли уйти с пути приближающегося автобуса или услышать, что ваш ребенок плачет. Это свойство внимания дает преимущества не только в экстренных случаях: оно же позволяет нам любоваться красивым закатом или встретиться взглядом с незнакомцем в другой части комнаты. Но эволюционировали мы таким образом именно потому, что это необходимо для выживания. Охотник-собиратель эпохи палеолита, невольно обращающий внимание на шорох в кустах, явно имел больше шансов на благополучие, чем тот, который обращал внимание на шорох лишь после того, как сознательно решил прислушаться.

Нейробиологи называют это непроизвольным вниманием, и без него выживание давалось бы нам с трудом. Но от умения воздействовать на другой вид внимания, произвольный, может зависеть разница между хорошей жизнью и адской. Классический и крайний пример — австрийский психотерапевт Виктор Франкл, автор книги «Человек в поисках смысла», который, оказавшись в Освенциме, смог противостоять отчаянию лишь потому, что сохранил способность частично направлять внимание на единственную область, в которую охранники лагеря не могли вторгнуться, — внутреннюю жизнь. Это давало ему некоторую независимость, позволяло сопротивляться внешнему давлению, направленному на то, чтобы низвести его до статуса животного. В то же время жизнь, проведенная в обстоятельствах несравнимо лучших, чем концлагерь, может казаться довольно бессмысленной, если вы не способны направлять часть внимания туда, куда хотите сами. В конце концов, чтобы получить любой значимый опыт, нужно уметь сконцентрироваться на нем хотя бы чуть-чуть. Иначе получите ли вы его вообще? Можно ли получить опыт, которого вы не замечаете? Если ваш разум блуждает где-то далеко, лучший обед в ресторане из Красного «Гида Мишлен» будет для вас равноценен тарелке лапши быстрого приготовления, а дружба, если не уделять ей внимания, окажется дружбой только на словах. «С внимания начинается преданность», — пишет поэтесса Мэри Оливер, отмечая, что любовь не терпит отвлечения внимания: по-настоящему любить партнера или ребенка, посвятить себя карьере или высшей цели — или просто насладиться прогулкой в парке — можно только лишь в той степени, в которой вы способны сохранять внимание к объекту своей преданности.

Машина неправильного использования жизни

Все вышеперечисленное позволяет прояснить, что вызывает такую тревогу в современной виртуальной экономике внимания онлайн, о которой мы так много слышали в последние годы. В сущности, это гигантская машина, предназначенная заставлять нас неправильно распоряжаться своим вниманием и, следовательно, жизнью, то есть беспокоиться о вещах, которые на самом деле вас не беспокоят. А вы слишком плохо контролируете свое внимание, чтобы решить, будто по команде, что вы способны устоять перед ее искушениями.

Многим ситуация в общих чертах уже знакома. Мы знаем, что бесплатные социальные сети, которыми мы пользуемся, на самом деле не бесплатные, просто мы выступаем не как покупатели, а как продающийся товар. Иначе говоря, ИТ-компании получают доход от того, что завладевают нашим вниманием, а потом продают его рекламным компаниям. К тому же мы знаем — или подозреваем, — что смартфоны отслеживают каждый наш шаг, регистрируя все, что мы пролистываем и кликаем, на чем задерживаемся, а что прокручиваем, так что с помощью собранных данных можно показывать нам именно тот контент, который, скорее всего, заставит нас заглотить наживку. Обычно это те материалы, которые нас больше всего бесят или пугают. Таким образом, ожесточенные споры, фейковые новости и публичные разоблачения в социальных сетях — это, с точки зрения владельцев платформ, не недостаток, а неотъемлемая часть бизнес-модели.

Может быть, вам также известно, что все это возможно благодаря так называемым технологиям убеждения — общий термин для арсенала психологических приемов, взятых непосредственно у создателей игровых автоматов и имеющих конкретную цель: поощрять поведение, обусловленное зависимостью. Один пример из множества — распространенное действие «потяните вниз, чтобы обновить», что заставляет людей продолжать листать; этот прием называется переменными вознаграждениями, то есть вы не можете предсказать, высветятся ли на экране при обновлении новые посты, и пробуете снова и снова, как при игре на автомате. Как утверждает бывший инвестор, а ныне ниспровергатель Facebook Роджер Макнейми, когда система достигает определенного уровня беспощадной эффективности, старая расхожая фраза, что пользователи — это товар на продажу, перестает казаться такой меткой. Ведь компании обычно заинтересованы в том, чтобы относиться с уважением к своим товарам, но при этом не к пользователям.

Уместнее было бы сравнить нас с топливом, отмечает Макнейми: дрова в огне Кремниевой долины, обезличенные вместилища внимания, которые можно безжалостно использовать, пока от них не останется ничего.

Однако гораздо хуже, чем все эти внешние факторы, нам известно то, насколько глубоко на нас воздействует отвлечение внимания и как оно препятствует нашему старанию тратить свое время так, как мы бы хотели. Вынырнув на поверхность после того, как неосмотрительно потратили час на Facebook, мы, казалось бы, с некоторым основанием думаем, что с точки зрения потраченного времени ничего страшного не случилось: ну, подумаешь, час. Но это ошибка. Поскольку экономика внимания отдает приоритет всему самому заманчивому, а не правдивому или полезному, она систематически искажает картину мира у нас в головах. Она влияет на наши представления о значимости событий, об угрозах, с которыми мы сталкиваемся, о корыстности наших политических противников и о множестве других вещей — а эти искаженные суждения потом влияют и на то, как мы используем наше время вне интернета. Например, если социальные сети убеждают вас, что преступность гораздо более серьезная проблема в вашем городе, чем на самом деле, вы можете поймать себя на том, что ходите по улицам с необоснованным страхом, остаетесь дома вместо того, чтобы рискнуть показаться снаружи, избегаете разговоров с незнакомцами и голосуете за демагога с программой по борьбе с преступностью. Если вы видите только наихудшее поведение своих идеологических противников, то рискуете начать подозревать в таких же пороках даже членов семьи с другими политическими воззрениями, а это портит отношения. Так что дело не просто в том, что гаджеты отвлекают нас от более важных вещей. Они меняют само наше представление о важных вещах.

По выражению философа Гарри Франкфурта, они подрывают нашу способность «хотеть того, что нам хочется хотеть».

Хорошим примером может послужить печальная история моей зависимости от Twitter — думаю, она вполне типична. Даже на пике зависимости (сейчас я прохожу реабилитацию) я редко проводил перед экраном больше двух часов. Тем не менее власть Twitter над моим вниманием распространялась гораздо дальше. Я закрывал приложение, но спустя много часов, пыхтя на беговой дорожке в тренажерном зале или нарезая морковку для обеда, ловил себя на том, что мысленно продолжаю изнурительный спор с каким-нибудь носителем неправильного мнения, на которого имел несчастье случайно наткнуться в этот день в интернете. (Конечно же, натыкался я не случайно. Соцсеть показывала мне эти посты нарочно, зная, что это меня взбесит.) Когда мой новорожденный сын делал что-нибудь умилительное, я только и думал, как бы получше описать это в твите, как будто значение имел не сам опыт, а моя (неоплачиваемая!) работа поставщиком контента для Twitter. А еще я ясно помню, как на закате гулял в одиночестве по продуваемому всеми ветрами шотландскому пляжу и вдруг ощутил один из особенно неприятных побочных эффектов технологий убеждения — нервозность, которую начинаешь чувствовать, когда занимаешься тем, что не было делом рук команды профессиональных психологов, умеющих удержать твое внимание. Я люблю открытые всем ветрам шотландские пляжи на закате больше, чем все, что когда-либо видел в социальных сетях. Но последние специально подстраиваются к моим интересам и нажимают на нужные психологические кнопки, чтобы удерживать мое внимание. Неудивительно, что порой кажется, будто реальному миру за ними не угнаться.

В то же время безнадежность мира, которую я наблюдал онлайн, начала просачиваться в реальный мир.

Twitter из пожарного шланга изливал на меня злобу и страдания — эти новости и мнения выбирались для меня именно потому, что они были нетипичными и потому особенно занимательными. Но теперь казалось, что они как раз типичны и для реальной жизни тоже, а это заставляло постоянно быть готовым к спорам или катастрофам, постоянно мучиться неясными дурными предчувствиями. Неудивительно, что трудно было выстроить плодотворный день. Хуже всего, что мы сами не замечаем, каким прискорбным образом меняется в таких случаях наше отношение к жизни. Это тоже проблема внимания: ему очень трудно обращаться на себя самое. Помочь вам увидеть, что происходит с вашим вниманием, может только одно — само внимание; но оно уже занято другим. Если экономике внимания удается в достаточной мере отвлечь нас, разозлить или растревожить, мы с легкостью начинаем думать, что именно такова нынче жизнь. По выражению поэта Томаса Элиота, мы — люди, «пустяком отвлеченные от пустяков». А самое тревожное вот что: если вы уверены, что все перечисленное вас не касается и социальные сети не превратили вас в более злую, менее склонную к эмпатии, более тревожную или более черствую личность, то, может быть, это уже произошло. Ваше конечное время крадут, а вы сами этого не замечаете.

Читайте также

Свободное время всё дорожает: как отдых стал товаром и сколько мы платим за то, чтобы ничего не делать

Разумеется, уже стало понятно, что с политической точки зрения это чрезвычайная ситуация. Внушая нам, что с противниками бесполезно разговаривать, социальные сети разделяют нас на беспрецедентно агрессивные кланы, а потом награждают лайками и репостами за самые ярые обвинения в адрес другой стороны. Так образуется порочный круг, а нормальный диалог становится невозможным. При этом мы на собственных ошибках уяснили, что бесчестные политики могут разгромить оппозицию и подавить любую журналистскую проверку фактов, просто вбрасывая в канал общественного внимания скандал за скандалом, так что каждый следующий вытесняет из памяти предыдущий. И каждый, кто пишет ответ или делает репост, даже желая осудить разжигание ненависти, на самом деле вознаграждает его вниманием, тем самым помогая ему распространяться дальше.

Как любит повторять критик технологий Тристан Харрис, каждый раз, когда вы открываете приложение социальной сети, «по ту сторону экрана находится тысяча человек», которым платят, чтобы вы в нем задержались. Поэтому ожидать от пользователей, что они смогут противостоять атаке на их время и внимание одной лишь силой воли, нереалистично. Политические кризисы требуют политических решений. Тем не менее, чтобы глубже понять суть отвлечения внимания, нужно признать неудобную правду: атака, то есть непрошеное вторжение, не совсем подходящее слово в данной ситуации. Да, все наши взоры прикованы к Кремниевой долине, но признаемся: как правило, мы сами этого хотим. Что-то в нас жаждет отвлечься на гаджеты или на что-то другое — лишь бы не тратить жизнь на то, что, как мы думали, мы ценим больше всего. Сигнал исходит изнутри. Это одно из самых коварных препятствий попыткам правильно использовать свою конечную жизнь. Так что пора взглянуть на него пристальнее.