Венеция для венецианцев: может ли пандемия положить конец токсичному массовому туризму?

«Вы не подскажете, в котором часу закрывается Венеция?» — вопрос, который мне неоднократно приходилось слышать от туристов за тот год, что я провела в Венеции. Он как нельзя точно отражает трансформацию города в туристический Veniceland.

Город становится всё менее пригодным для жизни, приближаясь к историческому парку аттракционов. Ему настойчиво пророчат смерть.

Постепенно венецианцы перебираются на материк: с 1960-х годов население островной Венеции сократилось в три раза и сейчас приближается к отметке в 50 тысяч человек, и это при более чем тридцати миллионах туристов ежегодно. Тем не менее не все считают битву проигранной: местные активисты стремятся сохранить локальные сообщества и готовы отстаивать свое право на город.

Уехать нельзя остаться

По утрам нередко просыпаешься от стука колесиков чемоданов по набережным каналов.Основной причиной уменьшения числа резидентов считают овертуризм. В пиковые дни количество туристов в Венеции превышает 100 тысяч, вдвое больше, чем местных жителей. Это меняет социальную динамику островов и неизбежно повышает стоимость жизни.

Процесс туристической джентрификации, который прежде связывали с трансформацией жилых домов в гостиницы, сегодня скорее ассоциируется с арендой частного жилья на короткий срок. Распространение таких сервисов, как Airbnb, радикально изменило рынок: в прошлом открытый для местных жителей и студентов, он переориентировался на внешний поток туристов. Я не без труда нашла себе комнату в совершенно убитой квартире, зато на островной части. К естественной убыли населения добавляется проблема миграции молодых людей на материк — там жилье стоит в два раза меньше.

Куда переезжают коренные венецианцы? Форсированный переезд в более отдаленные районы характерен для всех жителей городов, столкнувшихся с джентрификацией. В Венеции, однако, отсутствует окраина города в классическом понимании. Переезжать чаще всего приходится на сушу, в районы Местре и Маргера, административно относящиеся к Венеции, либо в города поблизости, в Тревизо или Падую.

В 1987 году Венеция и ее лагуна получили статус памятника культурного наследия ЮНЕСКО. В соответствии с итальянскими нормами охраны исторических памятников возможности нового строительства лимитированы, можно сказать, что закреплена консервация центра города. Необходимые в силу возраста зданий и специфики климата реставрационные работы весьма затратны, в том числе потому, что материалы нужно транспортировать по воде. Это делает жизнь на островах еще менее доступной. Многие здания оказываются заброшенными: парадоксальным образом в условиях экстремальной нехватки жилого пространства пустует примерно десятая часть домов.

«Всё необходимо непрерывно реставрировать.

Венеция обновляется как змея: постоянно меняет кожу, но остается такой же. Рисунки темнеют, кирпичи нужно менять, каналы чистить… и этим должны заниматься жители города! А если венецианцы здесь больше не живут?

Не туристы же будут заниматься поддержанием Венеции в должном состоянии!» — рассказывает мне коренной венецианец, архитектор Себастьяно.

Устойчивый туризм

С устойчивым туризмом обычно связывают баланс пользы и издержек, которые несет массовый туризм, способный трансформировать потенциально конфликтные отношения между резидентами и нерезидентами во взаимовыгодные. Венецианцы сетуют не на сам туризм (по крайней мере на словах), а на его растущие масштабы.

Согласно Яну Ван Дер Боргу, исследователю феномена овертуризма, без потерь для местных комьюнити Венеция может принимать не более 18 миллионов туристов. Имеет значение не столько количество путешественников, сколько их «качество»: как они проводят время и какую экономическую выгоду приносят городу. Такая парадигма предполагает уменьшение числа туристов, но при этом они должны быть готовы тратить больше денег во время пребывания в городе. Правда, такой подход вызывает опасения в отношении непропорционального развития элитарного туризма в и без того недешевой Венеции.

Читайте также

Нищегид по Венеции: как дешево отдохнуть в одном из самых дорогих городов мира

Запрос на изменения существует и со стороны туристов: они больше всех жалуются на толпы и невозможность удовлетворить запрос на аутентичность.

Стандартное туристическое меню развлечений включает фото с голубями на площади Сан-Марко, прогулку на гондоле, и, если повезет, можно стать свидетелем затопленных переулков в период подъема воды. Поэтому всё большей инста-популярностью пользуются улочки с вывешенным бельем и кошками, да и те уже превращаются в открытку.

Проект «Моисей»: море, расступись!

Сезонные подъемы воды, acqua alta, — явление в Венеции регулярное и привычное. Существует даже специальное приложение с прогнозом уровня высокой воды, где вместо обновлений информации об осадках и температуре можно найти данные о том, как глубоко твой дом сегодня уйдет под воду. По-настоящему опасными считаются подъемы моря выше 110 сантиметров, последние годы их частота и интенсивность заметно увеличились, о чем свидетельствуют грандиозные разрушительные наводнения 2018 и 2019 годов, а также аква альта вне сезона летом 2020 года.

Хрупкий баланс с водной стихией обусловлен генетическим кодом города: Венеция возникла на заболоченных островах в центре лагуны и формировалась в условиях, когда было невозможно вообразить, что город станет символом изменения климата. Уровень моря постоянно повышается и за 130 лет наблюдений вырос на 30 сантиметров. Равновесие экосистемы сместилось, и, по некоторым оценкам, город может окончательно затопить к 2050 году.

Но морская вода уже сейчас разрушает фундаменты.

«Иногда я просыпаюсь, выхожу на улицу, смотрю на город и мне кажется, что дома — как большие кусочки сахара, которые медленно тают, — делится впечатлениями Себастьяно. —

Представьте, что кто-то сейчас предложит: а давайте построим город на воде, в море, на деревянных сваях и плотах, а сверху — кирпичные дома и мраморные палаццо — получится так красиво, что люди еще тысячи лет будут смотреть и поражаться. Да его примут за сумасшедшего, разве нет?»

Для контроля уровня моря уже не первое десятилетие ведется строительство экспериментального электронного модуля — дамбы MOSE, что на итальянском означает «Моисей». Подводный модуль будет охранять лагуну от экстремальных аква альта. Проект, который задумывался как решение, стал проблемой: его критикуют за затянувшееся строительство и коррупционные скандалы, увеличивающиеся затраты на строительство, да и эффективность такой конструкции под вопросом. Несмотря на скандальную репутацию, строительство MOSE продолжается, запуск намечен на 2021 год.

Против круизных лайнеров

Много лет идет борьба с круизными лайнерами, которые стали символом губительного туризма и серьезным раздражающим фактором, дополнительным напоминанием о том, что город больше не принадлежит местным. Многопалубные суда входят через канал Джудекки, и на их фоне город выглядит игрушечным. Из самых ярких протестных акций — гондолы и пловцы, которые блокировали движение, перекрывая канал. Можно вспомнить и недавние художественные акции Бэнкси в знак солидарности с кампанией против лайнеров.

Помимо того, что громоздкие лайнеры способствуют наплыву однодневных путешественников и поддерживают неустойчивую модель туризма, они представляют реальную опасность. От гигантских кораблей расходятся слишком сильные волны: они буквально вымывают фундаменты зданий и создают риски физического разрушения города. Канал слишком узкий, а лайнеры слишком большие и неповоротливые. Требование гарантировать безопасность и запретить большие суда вышло на новый уровень после ряда происшествий, когда корабли теряли управление, оказывались слишком близко к суше и врезались в остров.

Власти давно обещают запретить крупногабаритным судам входить в каналы Венеции, однако вплоть до введения карантинных мер по каналу проходило несколько лайнеров в день. После карантина лайнеры временно не беспокоят, но в отсутствие законодательного запрета это ненадолго. Ограничения всё еще не введены по финансовым соображениям — запретные меры на проход круизных лайнеров будут означать ощутимые экономические потери для города: круизная индустрия составляет 3–4% местного ВВП, в нее вовлечено не меньше четырех тысяч жителей региона Венето.

Новый виток дискуссии после карантина

После окончания карантина венецианцы обнаружили себя в утопии — городе, полностью принадлежащем только им. Пандемия и временное отсутствие туристов в Венеции спровоцировали очередную волну дискуссии о том, что всё может быть иначе.

13 июня прошла одна из самых масштабных протестных акций «Венеция, в прошлом туристическая». Активисты выступают прежде всего за меры, направленные на снижение туристического потока и создание стимулов для возвращения резидентов в Венецию, и за смену вектора развития в пользу диверсифицированной экономики.

Прежний уровень туризма видится как самая большая опасность, и вопрос стоит в ультимативной форме: сейчас или никогда.

По мнению протестующих, возвращение к «нормальной жизни» будет огромной ошибкой.

Кроме того, локдаун показал, что интервенция со стороны государства может быть намного более жесткой и категоричной, чем было принято думать раньше. Среди предложений, например, обязательное «бронирование» своей поездки в Венецию. Считается также, что необходимость гарантировать социальное дистанцирование может помочь решить проблему.

«Пандемия коронавируса парализовала туристическую индустрию Венеции, уступив место затишью, которое может оказаться спасительным для будущего ее жителей. Мы решили использовать эту вынужденную передышку, чтобы предложить другую модель перезапуска, основанную на экологической политике и потребностях граждан, а не на классическом возвращении к слепой вере в массовый туризм», — объясняет активист Марко Баравалле.

Реакция местных жителей на посткоронавирусный кризис неоднородная, согласны с предложениями по введению ограничений далеко не все. Последствия спада туристического потока, даже временные, могут стать для городской экономики гибельными. Туристы кормят город, и не все венецианцы готовы перекрывать себе кислород.

Оппоненты считают необходимым использование имеющихся ресурсов для как можно более быстрого восстановления экономики. Не все гостиницы смогут с легкостью пережить кризис за счет накопленной «жировой прослойки», которая и без того была скудной после наводнений последних лет. Некоторые не смогут оправиться, а у разорившихся венецианцев может возникнуть дополнительная причина перебраться на материк. Кризисы, как правило, провоцируют стремление восстановить экономику с помощью уже испробованных и надежных инструментов.

Кроме того, меры, сформулированные в русле правой риторики и при этом содержащие в себе сильный левый элемент, в каком-то смысле противоречат самой сути Венеции. Торговцы приезжали и уезжали, обогащая Венецию, именно они позволили ей стать великим городом-государством. Это город-космополит, открытый миру, исторически объединявший представителей разных культур.

В топонимах до сих пор легко читаются следы сообществ — евреев, греков, армян, немцев, что лишний раз заставляет задуматься о том, насколько относительно понятие коренного жителя, в том числе в отношении Венеции.

Венеция попала в ловушку

Ресурсное проклятие Венеции строится на растиражированном архитектурном наследии. Венеция превратилась в бренд — настолько, что ее бутафорские копии стали обычным делом, особую популярность они завоевали в азиатских странах: есть парочка Венеций в Китае, реплики Венеции можно найти в Корее, своя Венеция есть в Лас-Вегасе. Уникальность города копируется и воспроизводится, но приехать и посмотреть на оригинал — особый шик.

Экономика города стала наркотически зависима от туристического потока. Любая серьезная попытка перестроить процессы встречает естественное сопротивление. Многие венецианцы настаивают на необходимости мер по обузданию потока туристов и на создании стимулов для развития других секторов экономики.

Общая линия дебатов схожа с полемикой вокруг массового туризма в других европейских городах. Недовольство обилием туристов формирует запрос к местной администрации на ограничительные меры по уменьшению привлекательности города для нерезидентов. Так, мэр Барселоны Ада Колау уже который год проводит политику по сокращению числа туристов, Амстердам принял решение запретить некоторые центральные районы города для Airbnb, а в Лиссабоне разработали стратегию для сокращения рынка краткосрочной аренды.

Для разрешения разногласий, спровоцированных туристической монокультурой, требуется политическое вмешательство. Противоречивая туристическая повестка — центральная у большинства кандидатов, которые участвуют в грядущих местных выборах, запланированных на сентябрь 2020 года.

Со стороны местных органов власти уже были предприняты некоторые меры, такие как мораторий на открытие новых гостиниц в 2017 году. Время от времени администрация города заявляет о введении налога на въезд в город для нерезидентов, однако до сих пор это обещание остается неисполненным и всё время откладывается.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих

«Пандемия вернула нас в пустынный город, оказавшийся в кризисной ситуации, потому что единственная известная ему экономика — это туризм. Но в Венеции есть молодые люди, которые родились или учились здесь и которые хотят здесь остаться, чтобы построить свое будущее, которое является одновременно и будущим города», — говорит Марта Сотторива, одна из самых активных участниц манифестации.

Набирающий силу протест, а также инициативы, направленные на спасение экологии лагуны и восстановление социальной структуры сестьеров, связывают с усилением локальной идентичности на фоне глобализационных динамик — с глокализацией. Несмотря на то что название города стало именем нарицательным для массового туризма, очень непросто оставить его, когда это твой дом.

Даже если пребывание в Венеции временное и связано с работой, как было в моем случае, желание вернуться при первой возможности становится почти навязчивым.

Локальный патриотизм сильнее всего проявляется в образе жизни и умении ценить эту красоту.

«Если ты живешь в этой реальности, всё остальное кажется тебе немного чудаковатым, — замечает мой собеседник Себастьяно, который уехал из Венеции на 10 лет, а потом вернулся. — Все обожают возвращаться домой, даже если ты вырос в самом уродливом месте на земле. А уж возвращаться в Венецию — это особая привилегия».

Университеты остаются главной надеждой Венеции на приток молодых людей. Как правило, студенты живут в материковой части города, и в текущем протесте многие выступают за более разветвленный кампус на островах. Однако из-за тотальной ориентации экономики на туристический бизнес карьерные перспективы в Венеции ограничены, молодые люди нередко принимают решение уехать в большие города вроде Милана. Есть и успешные практики диверсификации экономики, такие как Биеннале и Венецианский кинофестиваль, развивающие культуру и дающие дополнительные рабочие места.

«Если ты уехал, отучился и начинаешь работать, а потом тебе захотелось вернуться в Венецию — это практически невозможно, ведь здесь нет офисов. В Венеции просто нет того типа работы, который можно найти в других местах», — рассказывает Гуйя, родившаяся и выросшая в Венеции.

Она добавляет:

«Оставаясь в Венеции, в чем-то ты теряешь, но намного больше приобретаешь. Возможно, ты не найдешь офис крупной компании, но выиграешь в человеческих отношениях».

Я в полной мере ощутила на себе эффект, о котором говорит Гуйя: вся сувенирность смывается первой высокой водой, и, стоит пожить в Венеции месяц-другой, тебе открывается ошеломительная сила местных сообществ, где все друг друга знают.

Остаются чаще всего наследники семейного бизнеса — гостиничного или ресторанного. Потомственность сохраняется и в ремесле гондольеров, хотя сегодня уже проводится открытый конкурс на гондольерскую лицензию и работает первая женщина-гондольерка.

«Мужчины со стороны как моего отца, так и моей матери все были гондольерами. Я знал, что пойду по их стопам, с самого рождения, и мой сын тоже», — делится мыслями венецианский гондольер.

Он переехал из Венеции, когда решил создать семью и по экономическим соображениям сделал выбор в пользу дома в пригороде Венеции.

«Те, кто говорят: „Я уехал, поскольку мне больше нравится жить вне Венеции“, — лукавят. Когда ты здесь родился, внутри есть что-то, чего лишить невозможно. Качество жизни тут намного выше: более здоровые ритмы, да и стресса меньше. Даже несмотря на то, что Венеция так сильно изменилась, сейчас я хочу продать свой дом и взять кредит на 20 лет — чтобы вернуться в город».

Знакомый каждому вопрос «Что мне делать со своей жизнью?» в Венеции сводится к формулировке «Остаться в Венеции или уносить ноги, пока не поздно?». На примере коренных венецианцев становится очевидно, что ответ определяет не только личное будущее, но и судьбу целого сообщества.

Исторически не имея никаких природных ресурсов, развиваясь на островах без пресной воды, Венеция смогла стать целой самодостаточной системой, островной цивилизацией, которая сегодня погибает от своего главного козыря — собственной красоты.

Исторический город в современном мире, с врожденными особенностями и приобретенными проблемами, благодаря низовым инициативам Венеция может стать центром решения экологических проблем, примером возрождения местных сообществ и успешной адаптации модели устойчивого туризма и более разветвленной экономики — образцом для подражания для всех привлекательных туристических направлений. А может утонуть — в морской воде, в карнавальных масках и украшениях из муранского стекла и стать предостережением для тех мест, где овертуризм набирает обороты и где последствия климатических изменений уже дают о себе знать.