«Я играла перчатку». Молодые актеры — о трудностях карьеры в театре и кино, заработках, таланте и домогательствах

Елизавета Кашинцева

24 года, Московская школа нового кино

Давайте посмотрим правде в глаза: вся наша жизнь — это унылое ********** [блуждание] от общественного туалета до магазина «Пятерочка». Интересных занятий не так уж и много, интересных, за которые бы тебе платили, — еще меньше. Искусство — единственный способ это изменить.

Есть еще, правда, Улан-Удэ, монашество и буддийские халаты с галлюциногенами, но это, так сказать, по особому назначению. А всем остальным — добро пожаловать.

Сцена — это вообще особое пространство: пространство невероятно интенсивного проживания бытия. Можно сказать, что сцена — это эссенция жизни, ее выжимка, самый сок. Час, проведенный на сцене, равен году жизни.

Я знала людей, которые, попрыгав в театральной студии, были готовы кинуть нагретую кормушку в архитектурном бюро с окладом в 100 000. Это как героин. Испытав это однажды, ты никогда уже не сможешь завязать.

Многие считают, что эту способность можно развить, но я придерживаюсь мнения, что дело тут всё же во врожденной восприимчивости. Не во внимании, не в концентрации, не в осознанности — хотя это тоже, а именно в восприимчивости.

У тебя в груди должна быть дыра. У тебя должна быть дыра в голове. Ты должен быть весь прострелен начисто, как чеченский ветеран. Как говорил мой мастер, нормальные в эту профессию не идут.

Ты должен быть сумасшедшим, отъехавшим начисто, ты должен быть как Ванга — за секунды впадать в состояния и пену из пасти пускать, потому что вон там, на краю сцены, твой погибший родственник из могильника полез или в тебя вселился дух Иуды. А потом еще и трахаться со свиными потрохами, как у Яна Фабра, или с чем похуже. Да, вот так. Именно за это тебе и платят по 30к за смену, а не за то, что ты голову эпично запрокидываешь.

Я не люблю отличников, но, положа руку на сердце, скажу, что бесполезных дисциплин в вузе не было никаких. Вокал очень полезен, крайне полезна пластика, про мастерство даже не стоит и говорить. Мне в этом смысле повезло, я училась в негосударственном вузе и от стойкого запаха советского кладбища была освобождена. Но, наверное, самым полезным и одинаково необходимым для всех делом я считаю обделывание в самостоятельных учебных отрывках.

Вся эта кутерьма, ночные репетиции, когда ты суетишься, придумываешь декорации, тащишь картонные колонны, вставляешь страусиные перья в зад себе и другим, а потом испытываешь полный провал — вот это я считаю самым полезным во всем нашем обучении.

Свою первую работу я помню как сейчас. Это были съемки в клипе Николая Баскова. Я работала в массовке. Небольшой проулок на Третьяковской заделали под старый дождливый Париж. Плыли дорогие ретрокары, работала поливальная машина. Нас всех нарядили в плащи и заставили ходить туда-сюда, изображая светские беседы. Стояла невыносимая жара. На всю улицу орал трагический любовный припев.

Басков стоял в алой телефонной будке и сильно кривил рот, периодически из нее выбегая и громко крича: «Толик, ты ****** [задолбал]!» Это продолжалось 8 часов. За это дело мне заплатили 1500 рублей.

Вопрос про деньги я считаю парадоксальным. Чтобы понять, как выглядят заработки молодого актера, представьте себе экстремальный автостоп: вот вы стоите на трассе, на улице минус тридцать, в кармане ни рубля, мимо проносятся заснеженные фуры, и вы уже мысленно начинаете прощаться с жизнью, как вдруг рядом останавливается шикарная тачка из разряда UBERBLACK.

Кожаный салон, приветливый водитель, вайфай, в ногах гуляет обогрев, только что жратва из бардачка не вылезает. И только вы начали кемарить и мнить себя воплощением успеха, как вас тут же выкидывают из машины возле какой-нибудь бомжарни под Смоленском. А на дворе уже середина марта. И вроде бы всё ничего и еще остались какие-то круассаны, но ноги начинают подмерзать, и ваша дальнейшая судьба никому не известна.

Вам стыдно за свою безмятежность. Вы жалеете, что не попросили ролл с семгой. Вам, кажется, что в убере нужно было стащить магнитолу. Вы готовы залезть даже в мусоровозку. Такой вот экстрим.

Проблема в том, что когда ты заканчиваешь институт, то ты думаешь, что теперь, когда ты прошел весь этот ужас поступления и обучения, у тебя всё точно будет хорошо. Во МХАТе конкурс 500 человек на место, люди только что не вешаются из-за этого поступления. Театральный вуз — как неразделенная любовь, многие поступают по 7 лет. Естественно, те, кто прошел, считают себя небожителями, богами во плоти, великими талантами.

Но, как шутила одна пожилая актриса, «на первом курсе народные артисты, на пятом — безработные». Реальность такова, что, когда ты заканчиваешь учебу, ты оказываешься никому не нужен. Всё приходится начинать с начала.

Агент обязателен. Но на первых порах нужно твердо понимать, что агент — это далеко не всё. Нужно здраво осознавать, что ты — это товар. Просто в супермаркет кастинг-директора за тобой не ходят, а то бы уже на полке лежал.

Ты — продукт. Куриная грудка «Петелинка». И реклама тебе нужна не хуже, чем у нее.

Вначале большая рекламная кампания, а потом и имиджевая, чтобы не забывали. Хочешь работу? Нужно всех хорошенько *********** [позадалбливать]. Фейсбук, инстаграм, вконтакте — везде. Написать всем кастинг-директорам, разослать анкету, устроить слежку за режами. Стесняться здесь нечего. Естественно, всё это довольно унизительно, но если ты к такому не готов, то иди лучше работать в МФЦ.

Я могу сказать сейчас, что карьерный рост — это про то, что сначала ты такой играешь нянечку в Малом театре, потом шелест клена за сценой в «Современнике», затем простой народ во МХАТе, а потом Офелию и любовницу Данилы Козловского сериале по «Первому».

Но это будет вранье. Потому что это не работа топ-менеджера в «Индитексе», здесь всё происходит по-разному и судьба где-то ворочается под ковром за твоей спиной. Иногда ты даже не знаешь, по каким правилам.

Ты можешь засветиться в крупном медийном проекте, а потом не иметь работу пару лет, если речь идет о кино. А можешь взлететь, и уже парить до самой смерти в большом кино и рекламе «МТС Забугорище». А можешь и вообще не приподняться, всю жизнь таская накладные зады во МХАТе Горького.

Посещение театральных премьер, кинофестивалей, выставок, чтение художественной литературы, выставки. Музыка. Молодая драматургия. Нужно всегда быть в потоке хорошей информации, за этим нужно следить, как за пищей.

Но есть один момент: для этого дела необходимо обладать хорошим вкусом. Если вкуса нет, и вечерами ты ходишь на «Трансформеров», то есть и другой, более универсальный рецепт. Например, поход на площадь трех вокзалов. Преодолев зал ожидания и удалившись от полицейских постов, ты обнаружишь такую почву для наблюдений, такой материал, какого тебе хватит еще хватит на несколько лет.

В свое время один мой мастер из «Театра.doc» вместо занятия отправлял нас всей группой на Ярославский вокзал наблюдать за бомжами и мелким криминалом. Мы встречались в зале ожидания, засекали время и растекались по окрестностям в поисках своих самородков. Вот где было подлинное вдохновение. У меня до сих пор хранится нож и тульский пряник, в подарок от одного из моих подопечных.

Поэтому если ты купил билет в МХАТ им. Горького, то срочно сдай его и лучше возьми на эти деньги себе пивка в каком-нибудь плевке у Казанского вокзала.

Еще пару лет назад я бы не задумываясь сказала, что лучший молодой актер России — Никита Кукушкин. Вот кто умеет выгулять свою сущность, когда его видишь в работе, перекреститься хочется, извивается, как дьявол.

Вообще, моя любовь к актерскому ремеслу началась с «Седьмой студии». Я считаю, что это было какое-то новое поколение 2010-х годов, воспитанное Кириллом Серебренниковым прямо в сердце МХАТовской традиции. Какая-то невероятная органика, свежесть, естественность.

А сейчас даже затрудняюсь сказать. Наверное, переживаю кризис авторитетов в этой области.

Харассмент? Я что-то слышала об этой тенденции, но для меня это скорее какая-то фантастика из области сплетен про западных звезд на «Муз-ТВ». На личном опыте я ни с чем подобным не сталкивалась. И никто из моих знакомых, кстати, тоже.

Мне кажется, что в российской киноиндустрии настолько сложно что-то снять, сделать, найти средства на стоящий проект, что сил и времени думать о том, чтобы еще кому-то присунуть, просто не остается.

Сергей Двойников

26 лет, ГИТИС

Мне с детства интересно всё, и я не то чтобы хотел быть именно актером. Я считаю себя артистом, художником. Это желание что-то сказать, что-то сделать, найти своих людей. Ведь я из маленького серого города, в таких ты фактически погибаешь. Для меня было важным вырваться и найти свой круг.

Когда я поступил в институт, то сразу понял, что всё, что там происходит, не имеет ко мне никакого отношения. Я даже толком не работал с педагогами и на все показы выходил только со своими отрывками. Мне не нравится то, что там царит дух старого «театрального театра», атмосфера надменности — я понял, что это не мое.

Мне хочется делать что-то новое, искать новые приемы, новый язык. А учась там, я наблюдал систему образования столетней давности. Для меня было важно понять, что с той системой образования мне не по пути.

Карьерный рост для меня — это когда я нахожу команду, с который мы сходимся в идейных представлениях. Когда получается что-то сказать и у меня, и у режиссера, когда я ловлю кайф от процесса. В такие моменты я счастлив. Не знаю, можно ли это назвать карьерным ростом?

Я не хочу работать там, где мне не нравится, я просто отказываюсь от половины проектов. Не знаю, к чему меня это приведет, но я не хочу сниматься для того, чтобы сниматься. Я хочу сниматься в тех фильмах, которые мне интересны. И если таких фильмов станет больше — наверное, это и будет мой карьерный рост.

В первую очередь это должен быть фильм про сильную личность, фильм музыкальный и, возможно, даже спорный для кого-то. Про веру, про мечту, и чтобы всё это было с добрым посылом. Как «Богемская рапсодия», как «Ла-Ла Ленд», как «Одержимость».

Я понимаю, что пока в других странах снимали фильмы, писали музыку, у нас воевали и жрали землю. Но у нас тоже есть свои герои, Юрий Гагарин, например. Об этом мало говорят.

Мало говорят о том, что нам есть чем гордиться и что можно что-то сделать. Отсюда и все эти разговоры о потерянном поколении.

Взять например «Кислоту» (фильм Александра Горчилина «Кислота». — Прим. ред.). Как высказывание — это очень хорошо, просто мне не близко.

Про это кино и про моих сверстников в целом сейчас часто можно услышать «потерянное поколение, потерянное поколение», а я не считаю себя потерянным поколением.

Да, те картины, в которых мне хотелось бы работать, у нас сейчас практически не снимают, но это не значит, что у нас нельзя это сделать. Я убежден, что где-то рядом ходит режиссер, который мне скоро позвонит и скажет: «Сереж, я тоже хочу это снимать».

Мой заработок — это исключительно кино (я не преподаю в студиях, не играю в театре), поэтому он очень зависит от проекта. Мне может за проект свалиться лям, может пол-ляма, а может, вообще ничего.

Зимой, например, меньше снимают, потому что холодно, а если снимают, то только в павильонах. В этот период я могу ничего не заработать. А за весну — опять заработать лям. Я пока еще на начальном этапе, и в основном всё зависит от случая. Но если взять всю сумму за год и разделить по месяцам, то тысяч 100–150 в месяц точно выходит.

Для успешной работы актеру необходим агент. На начальном этапе можно работать без него, но в процессе он должен появиться. Здесь очень важно найти своего человека во всем. Если у вас отличаются взгляды и понимание того, какой должна быть работа, то ничего не сложится.

Харассмент? Я слышал, что такие истории имеют место на Западе, но сам с этим не сталкивался. Флирт — да, но не больше. Я видел ситуации, когда девушки сами предлагали себя продюсерам, режиссерам, но меня лично это не касалось.

Лучший молодой актер России для меня — это Саша Кузнецов. Он снимался в фильме «Кислота», «Лето», учился на курс старше меня. Он один из тех людей, которые меня вдохновляют. Он точно знает, чего хочет, и идет к этому. Меня вдохновляют суперамбициозные люди, такие как Фредди Меркьюри, например. Вот Сашу я отношу к таким людям, хотелось бы с ним поработать.

Актером может стать каждый, у кого есть желание. И каждый в этой сфере будет добиваться тех высот, которые он сам себе поставил, к которым он стремится.

Мне вообще кажется, что многое зависит от твоего желания и твоих амбиций и от тех целей, которые ты перед собой ставишь. Человек всемогущ.

Каждый из нас — всемогущ и может добиться всего. Как однажды спел Дима Билан, «невозможное возможно» — это суперправильные слова.

Я доволен своей профессией на все сто процентов, никогда не остановлюсь, потому что кайфую, это правда. Но это не значит, что я ограничиваю себя только этим. Если мне захочется петь — я попою, если захочется чего-то еще — я это сделаю. Я стараюсь заниматься тем, чем я горю. Это — мое правило.

Евгения Евстигнеева

25 лет, Московская школа нового кино

Желание пойти в актеры возникло у меня на интуитивном уровне лет в 10. У папы во дворе был друг. И однажды, когда папа чинил машину, он подошел к нам и пригласил в театр. Он был актером. Я запомнила его стоящим перед нами в драных джинсах, с пивом. Выглядел он посредственно. Но когда мы пришли на спектакль, то произошла какая-то магия. Я увидела совершенно другого человека. Это был уже не тот парень с пивом из двора, он кардинально изменился. Настоящее волшебство.

Мы все в детстве любили книги про Гарри Поттера. Когда я была подростком, то воспринимала МХАТ, ГИТИС, Щепку и Щуку как своего рода Гриффиндор, Слизерин и Пуффендуй. Было какое-то ощущение магии. И вот этому ощущению магии, которого не было в обыденной жизни, очень хотелось научиться.

Я бы не сказала, что что-то из обучения оказалось бессмысленной тратой времени, потому что для этой профессии полезно всё. Когда ты приходишь на кастинг, никогда не знаешь, что тебя попросят сделать, никогда не знаешь, чем ты будешь заниматься.

Бессмысленного обучения для актера не существует. А самой полезной является практика, непосредственный выход на площадку. Теория в голове — это здорово, но умозрительно ты эту профессию не освоишь.

Так или иначе я снималась уже с подросткового возраста, но всё это было как-то неосознанно. Помню, что была какая-то реклама для Restore, я снялась в рекламе приложения… В общем, что-то было, но из-за неосознанности оно прошло мимо, не в копилочку.

Первым шагом в профессии, когда у меня было ощущение, что я что-то сделала, было участие в детском спектакле. Это был новогодний спектакль в Музее Москвы, и я играла там перчатку.

Мы репетировали, у меня был костюм, и это не было что-то, что можно было просто промотать и забыть, это был настоящий опыт. Приходят дети, ты с ними что-то пробуешь, потом опять приходят дети, но ты с ними пробуешь уже что-то другое. Каждый раз по-разному. Я думаю, что именно это для меня и было первой настоящей работой.

На первых порах я вообще очень плохо зарабатывала. Мне приходилось где-то подрабатывать. Это был постоянный насущный вопрос: либо ты сидишь на гречке и рисе, либо идешь работать официанткой и вот это всё. Сейчас уже в этом нет необходимости. Я бы не сказала, что мне на всё хватает, но появилось осознание того, что профессия дает хлеб. И это дикий кайф!

Несмотря на то что у меня есть агент, мне всё равно мало работы. Мне всегда мало работы, поэтому приходиться продвигать себя самостоятельно.

Продвижение заключается в том, что ты делаешь портфолио, залезаешь в аккаунты ко всем кастинг-директорам, читаешь о том, какие анкеты им присылают ребята и какие из них им кажутся нормальными, а какие нет. Общаешься с людьми, спрашиваешь, собираешь свой шоурил, делаешь визитку, регистрируешься на «Кинолифте». И потом сидишь всё время в фейсбуке и ждешь, когда кто-то напишет пост о том, что ему требуются актеры. Другой вариант мне сложно себе представить. Бывает, конечно, когда тебе сами позвонили, сами пригласили, где-то тебя увидели… Такое тоже случается.

Бывает, агент присылает тебе много проб, и много что получается, и работы хватает. Но основной объем работы делаешь сам — твое шило в одном месте. Всем написать, везде себя отправить, показать, что ты всё можешь.

Эта профессия очень нестабильна. Есть люди, которым очень везет, есть люди, которым везет меньше, — но есть вещи, которые зависят от тебя. Например, количество наработанных контактов с теми людьми, которые находятся с тобой в одной сфере.

Думаю, что карьерный рост — это сугубо внутреннее ощущение, доволен ли ты собой или нет. Занимаешься ли ты тем, что тебе нравится, или снимаешься непонятно в чем, работаешь в театре из-под палки и жалуешься на всех репетициях. Найти и делать то, что тебе нравится, — привилегия, лучший карьерный рост, который можно себе представить.

Работа мечты для меня — это что-то масштабное, требующее большого количества усилий и изменений. Я бы хотела попробовать что-нибудь не похожее на меня в реальности. Попасть в крупный проект, в котором нужно было бы долго репетировать, искать, пробовать.

Я с удовольствием побрилась бы налысо или изменила бы себя физически. Круто, когда есть возможность представить из себя кого-то иного. Наверное, сейчас для меня идеальная задачей был бы большой съемочный процесс, в котором пришлось бы очень много вкалывать.

Я, безусловно, верю в талант. Но есть очень много талантливых людей, которые мало что делают и у которых ничего не получается. А есть люди-пахари. Я знаю тысячи историй, когда человек был самым слабым на курсе, но он прикладывал максимум усилий, и из него в итоге что-то получалось.

Кирилл Анохин

29 лет, Воронежская государственная академия искусств

Мне не нравится система, которая сейчас выстроена в Москве. Смотрят, где ты учился, что ты закончил, ГИТИС или нет.

Мне нравится, как это происходит на Западе: там в первую очередь смотрят на типаж и что человек может. И если тебя утвердили, то всем плевать, откуда ты приехал, хоть из деревни, как Шукшин. Если что-то можешь — то иди в кадр. А тут даже если ты из МХАТА, тебя со снобским выражением лица будут в лупу рассматривать. Предвзятое отношение. Не знаю, откуда у нас идет такая тенденция. А я иногда вижу таких крутых людей, которых, если бы сам был режиссером, позвал бы в фильм безо всякого образования.

Не нравится также, что часто пропихивают «своих». Мне кажется, это все ненавидят. Нужно, чтобы все были на равных правах, так ведь интереснее.

И кастинг чтоб на равных правах. Мне не нравится, что большинство кастингов — очень закрытые, информацию о них практически нигде не найдешь, как и кастинг-директоров. Их нужно вечно где-то искать, выискивать их почты.

А потом они еще и бывают недовольны тем, что ты им что-то отправил. Это ведь их работа — искать новые лица. А моя — искать их. И получается, что мы ищем друг друга, но им не нравится, когда мы друг друга находим. Смешная ситуация, не правда ли? Я что, каждый день ему письмо отправляю? Кто-то где-то увидел и дал мне его контакт, вот я и отправил.

Ну и, конечно, всё происходит слишком медленно. Хотелось бы больше ролей и больше работы. Слишком много актеров выпускается из вузов.

Каждый год в Москве выпускается около 500 человек. Даже людям, которые закончили Щепку, бежать некуда: все театры забиты. Приостановить бы этот поток лет на 5, я считаю. Закрыть поступление в театральные вузы, пусть эти 5 лет люди в другие институты поступают.

Во время учебы у меня была прекрасный педагог с большим опытом работы. Она действовала очень мягко и не давила на актеров. Вела к правильному результату потихонечку, плавно, как кукловод, и даже если что-то не получалось, то она не говорила об этом сразу.

Был еще молодой педагог, с которым они работали в паре. Он действовал более агрессивно. Я думаю, что это было правильно, чтобы люди не расслаблялись окончательно и старались выдавать максимум. Он говорил: «Выйди и сыграй, как в последний раз» — эта фраза часто звучала в аудитории.

Когда люди расслабляются, то весь процесс обучения, все показы и отрывки превращаются в вялую кашу, и уже становится скучно. Нужно, чтобы тебя постоянно бодрили, давали импульс.

За четыре года обучения не было ничего такого, что я мог бы назвать бессмысленной тратой времени. Я бы еще годик поучился, не хватило опыта работы на зрителя.

Сперва я поехал в Питер и зарабатывал 10–12 тысяч за съемочный день. Для начинающих актеров расценки везде одинаковые: от 8 до 20 тысяч за день. Они у меня до сих пор такие же и остались.

В театре карьера выглядит примерно так: пришел и вначале тусуешься где-то в массовке, потом тебе дают роли побольше, и так вплоть до главных. А в кино тебе могут дать главную роль сразу, даже тебя толком не зная.

В Питере мне в основном давали маленькие роли, какую-то чепуху, но зато я снимался почти каждый день и каждый месяц снимался в новых проектах. Я был очень удивлен, когда переехал в Москву и месяца три мог просидеть без работы.

Иногда за тебя могут зацепиться агенты и подкинуть тебе какие-то пробы, но не всегда они тебя к себе в базу возьмут. Мне вот иногда звонит пара человек, но я для них просто дополнительный вариант. Даже если есть агент, то надо всё равно самому всё искать. У агента тоже много дел и актеров, он своими делами занят. Это тебе не Голливуд, где у агента один актер и он носится с тобой, как нянька. Даже если агент крупный, то всё равно у него десять актеров, а не один, как у Микки Рурка.

Здесь, понимаешь ли, нужно быть не только творческой личностью, но еще и продажником. В Москве постоянно нужно что-то продвигать, в том числе и себя, — мне это не очень нравится. Лучше просто заниматься творчеством, и чтобы тебя ничего не отвлекало. Как Балабанов: он занимался только искусством, на всё остальное ему было плевать. У него было его кино, и этим он жил. Организационной деятельностью и прокатам занимались другие люди. Он просто творил. Хочется больше творить, чтобы не отвлекала никакая чепуха.

Из молодых актеров мне очень нравится Женя Ткачук. Его актерская работа в «Витьке Чесноке» («Как Витька Чеснок вез Леху-Штыря в дом инвалидов», режиссер Александр Хант. — Прим. ред) очень хороша. А еще понравился один его поступок.

Он как-то работал на проекте, где гримерам и еще каким-то людям из съемочной группы не выплачивали зарплату, и он сказал: «Я отказываюсь сниматься, пока люди не получат деньги за свою работу». Мне понравилась эта позиция, любому другому актеру на его месте точно было бы плевать.

Каждый из нас — актер. Просто нужно иметь врожденное чувство правды. Каждый может в чем-то себя проявить. Я видел людей, которые не были профессиональными актерами и имели к этому делу вообще сомнительное отношение, но которые, несмотря на это, прекрасно работали.

Мне даже кажется, что для того, чтобы работать в кино, не надо нигде учиться. Таких актеров много на Западе: у Джонни Деппа нет образования, у Джима Керри нет образования. Кэмерон Диас тоже, по-моему, нигде не училась.

Я своей профессией доволен. В качестве хобби можно еще песни писать, чтобы куда-то направлять свою энергию, когда нет работы. Кто-то сценарии пишет между делом, кто-то рассказы, еще что-то. Это очень помогает. Обязательно чтение, книги. Некоторые нужно перечитывать: Михаила Чехова, Демидова. Но самое главное — практика, нужно больше сниматься, даже у студентов. Бывает, что совсем молодой режиссер предлагает интересные идеи.

А про харассмент… В смысле? Ко мне пока никто не приставал. Если бы ко мне какой-нибудь режиссер-гей полез, я бы ему быстро морду набил. А мои друзья-актеры это засняли бы и еще в сеть выложили. А так ко мне никто не домогался, никому я не нужен.

Я к геям отношусь нейтрально, мне всё равно, кто с кем спит, лишь бы меня это не касалось. К девушкам при мне тоже никто не приставал. Мне в этом плане всегда везет, я работаю с хорошими людьми. Адекватными.

Cтепан Кольчугин

31 год, МАРХИ, актер Binary Biotheatre

Дорогие читатели! У Васи Березина такой театр, где главный человек — это режиссер, а ты просто выполняешь его указания. Это не то место, где можно что-то искать и пробовать или сказать: я вот сыграю вам сейчас характер. Нет. Есть реплика, которую ты читаешь с определенного места в определенной манере. То громче, то тише.

Я вот выхожу в установленный момент и убиваю птичку. До птички это было чучело России, но мне это не нравилось, не люблю экстремистские настроения. Выхожу, убиваю птичку и ухожу.

Я ничего не решал, это случайность. Алексей Киселев пару лет назад позвал меня в «Театр.doc» поучаствовать у Лисовского в спектакле «Молчание классиков». Это звучало как «не хочешь ли постоять на сцене, ничего не делая?» Ну я и подумал, почему бы и нет? Там я, собственно, увидел Васю и всех остальных ребят. Потом мы поехали в Питер, и мне вся эта движуха понравилась. Так-то я в основном с музыкантами только общался. А с театральными ребятами оказалось весело.

Так как я не учился в театральном, то для меня самым полезным было это знакомство. А в дальнейшем уже было обучение…

Вообще, самое полезное в любом обучении — это развить навык обучения. А с Васей в этом отношении всё происходило жестко. Он мне что-то говорит — я делаю, если ему что-то не нравится, то я чувствую себя не на своем месте, ничего не понимаю и ощущаю себя бесполезным. Но потом смотришь на хороший результат, и у тебя появляется нечто вроде доверия, накапливается опыт взаимодействия с режиссером.

Ходить — вот что самое сложное. Дисциплина. Я ********* [пропускаю] репетиции и вообще всё подряд. Еще оказалось тяжелым подчиняться чужой воле. Ты обязан делать то, что тебе говорят. Это тебе не картинку в стол рисовать, когда сам себе хозяин.

А тут тебе указывают: «громче», «тише», «не смотри туда, а смотри сюда» — и ты бесконечно бесишься и хочешь ***** [к черту] всех послать…

Когда смотришь какой-нибудь фильм, то думаешь, что актером быть круто и весело, а по факту эта работа ничем не отличается от любой другой. Надо делать то, что тебя просят, выполнять задачи. Это профессия для тех, кто любит внимание, любит выйти на сцену и ощутить, что на тебя сейчас смотрит куча рандомных людей. На сцене мне стоять нравится, а вот репетиции оказались тяжелее, чем я думал.

Самое главное — это актерский организм, потому что часто приходится выполнять физические задания на сцене, куда-то лезть, например. Поэтому важно заниматься физикой, вот я в футбольчик играю.

И второе — это внимание ко всему. Наблюдение. Есть такое понятие, как актерский багаж. Ты видишь кого-то, запоминаешь его манеру разговаривать, какие-то фразочки. Таким образом копится багаж, который ты можешь потом где-то воспроизвести, ты расширяешь свои способности.

Мне бабушка рассказывала: «Ты не помнишь, но, когда ты был маленьким, я как-то раз тебя ударила из-за того, что ты меня передразнил. Ты сделал это настолько точно, что я не смогла сдержаться, о чем, конечно, сразу же пожалела».

Я сам часто ловлю себя на мысли, что считываю всё автоматически: кто-то что-то по-дебильному скажет — и ты понимаешь, что эта хрень уже в тебе сидит.

Харассмент, действительно, был. Вася как-то за попу ущипнул, как сейчас помню, шли мы зимой. Мне это не понравилось. Но я это не расцениваю как харассмент, я расцениваю это как шутку и думаю, что он тоже. По крайней мере, я на это надеюсь.

У нас самый бедный театр в Москве, мы играем в заброшках. Поэтому поначалу я ничего не зарабатывал. Я в принципе играл на одной идее и еще год назад думал: ***** [к черту]  деньги! Простите, дорогие читатели… И вообще, искусство для коммерции было мне не близко, я рисовал свои картинки для друзей. Я по совместительству еще художник.

Первые деньги в театре я получил как завхоз. Пришел к Васе и сказал: «Давай я тебе помогу». В тот день я получил триста рублей, это был мой первый гонорар.

Я считаю, что тогда я уже существовал как актер. Я сидел в зале и помогал всё организовывать. А потом пришла одна зрительница и увидела, как я хожу туда-сюда, выключаю пушки, и спросила: «А вы тоже участвуете? Этот спектакль иммерсивный?» Я такой: «Ну нет, а может, и да, не знаю».

А максимальный — пять тысяч. А может быть и десятка или где-то в районе этой суммы. Хотя нет, про десятку я фантазирую, это мои мечты.

У меня агента нет, про других я не знаю. Наверное, у кого-то есть. Лично я себя никак не продвигаю. Вася просто говорит: «Сегодня в 8». А я ему: «Не могу». Он: «Ну и ***** [гад]». Вот и всё.

Хочется ли мне заниматься этим дальше? Не хочется. Я вообще хочу поехать с ребятами, просто играть музло на гитаре и больше ни о чем не думать. Но я же как бы… безвольный эгоист.

Мне вот друг говорит: «Как же ты можешь быть эгоистом и при этом ничего не хотеть?» С одной стороны, всё равно, а с другой, хочется делать то, что хочется. Где это может пригодиться? Вот в актерской профессии как раз.

Мне говорят: делай это и не думай. Тебе сказали произнести эти слова вот с этого места, вот бери и говори. С одной стороны, меня это коробит, я хочу сказать по-своему, а с другой, как-то ***** [всё равно].

Так что умом я вроде не хочу, но судьба ведет в эту театральную хрень так или иначе. Чем-то, видимо, она меня всё же привлекает.

И надеюсь, что не щипками за попу.