«Если люди станут реалистами, они перестанут заниматься сексом», — к такому выводу пришли журналисты Екатерина Кронгауз и Андрей Бабицкий в 40-минутном подкасте «Медузы» о том, что считать согласием на секс.
Журналисты обсудили три спорных случая. Первый — один из эпизодов многосерийного скандала с Харви Вайнштейном, в котором итальянская актриса Азия Ардженто призналась, что продюсер склонил ее к сексу. Один раз это произошло насильно, в последующем они несколько раз занимались сексом по обоюдному согласию.
Этот факт не дал ему индульгенцию на первый раз, подчеркивают спикеры. Да и это не единичный случай в деле Вайнштейна.
«Когда над тобой нависает человек с наганом в кобуре или человек, от которого зависит твоя судьба, можно ли вообще дать согласие?» — рассуждает Бабицкий.
Тогда у влиятельных людей почти не остается шансов на секс, ведь когда ты на самой верхушке, найти себе равного партнера сложно, отмечает Кронгауз.
И вот после стольких «попыток десакрализировать секс мы пришли к тому, что это снова некая роскошь, доступная очень осознанным людям: помимо того, что должны сойтись пристрастия, вы должны их очень четко проговорить», — рассуждает журналистка. Она добавляет: получается, «в борьбе за свободу секса с теми, кого называли ханжами, побеждают ханжи», ведь «если мы требуем полного согласия — ты вынужден вступать с человеком в отношения».
Обычно романтическое свидание невозможно проговорить до запятой, замечает ее собеседник: «Ты просто кого-то трогаешь за коленку, кто-то тебя трогает за коленку — и поехало. Могут ли в этом случае обе стороны потом сказать, что они были напуганы и не знали, что делать, или неловко было уйти?»
Люди создали негласные коды, которые маркируют ситуацию: не одно и то же — позвать человека в баню или в ресторан, в кино или в гостиничный номер, — даже если закончится свидание именно там. Но эти коды не универсальны, подчеркивает Кронгауз: «Когда ты говоришь: „К тебе или ко мне?“ — тебе это кажется очевидным подписанием договора, а для человека, который не обязан знать этот код, это может быть ничего не значащая фраза. Ты думаешь, что получил согласие, а человек его не давал». А иногда люди и сами не понимают, чего они хотят здесь и сейчас — тепла, секса или спасения от одиночества, и тут всё еще сложнее.
«Серая зона» недоговоренности быстро захватывается насильниками и дает повод для злоупотреблений, которые замалчиваются и остаются безнаказанными, а потом выливаются в скандальные посты и интервью.
Но вот другой случай: 46-летнего профессора этики Анну Стабблфилд приговорили к 12 годам тюрьмы за связь с человеком с нарушениями развития, 35-летним Диманом Джонсоном.
Фото: Robert Sciarrino
Стабблфилд помогала Джонсону общаться с семьей — через нее он «печатал» на клавиатуре свои желания. Однажды женщина сообщила маме и брату Димана, что они полюбили друг друга и хотели бы провести вместе всю жизнь, а еще дважды занимались сексом. Семья была в ужасе.
Если человек не способен выразить согласия — секса у него быть не может, его лишают права на половое влечение, рассуждает Кронгауз. «Это решение [американского суда] открывает для нас очень сложные перспективы в понимании дееспособности и воли», — говорит журналистка и ставит другой этический вопрос: а бывает ли пьяное согласие?
«По пьяни люди не только сексом занимаются — прыгают с забора, вылетают с работы… — продолжает ее мысль Бабицкий. — Когда ты выпил, ты совершаешь глупости». «Кодекс чести» у пьяного и трезвого, очевидно, разный.
Третий случай разделил позиции ведущих. 27-летняя англичанка, чье настоящее имя не упоминается, а в прессе ее называют Хлоя, выросла в методистской семье. Однажды к ней добавился в друзья симпатичный молодой человек, наполовину филиппинец, по имени Кай, и у них завязался роман по переписке.
Кай откладывал личную встречу: говорил, что лечится от рака, а еще он попал в аварию, и теперь весь в шрамах, поэтому стесняется своего тела. Он поставил условие: они встретятся, если Хлоя завяжет глаза и руки. А еще он познакомил девушку со своей лучшей подругой — Гейл Ньюланд.
Фото: Peter Byrne
Два года Гейл под видом вымышленного юноши занималась сексом с Хлоей и даже подарила ей кольцо. Когда Хлоя узнала правду, она подала в суд на Гейл за сексуальное насилие и обман.
«Здесь был очевидный осмысленный обман», — уверен Бабицкий, а Гейл — «абсолютный псих» и «осознанно ломала жизнь своей подруге». Кронгауз парирует: Гейл любила Хлою. Она создавала образ, подходящий для соблазнения, как это делают миллионы людей, если не все.
«А если человек говорит, что не женат, а сам женат, или говорит: „Я тебя люблю“, а на самом деле не любит», — ведь это тоже обман, настаивает журналистка.
Оказывается, спустя более полувека после сексуальной революции интимная жизнь — всё еще «минное поле, о котором и разговаривать никто не умеет», говорит ведущая. А если люди станут реалистами и будут честно выкладывать о себе правду, то вовсе перестанут заниматься сексом, иронично замечает Бабицкий. И делает еще один вывод: не нужно требовать согласия, нужно уважать несогласие.