Коктейли, гангстерское кино, салат цезарь и советская контркультура. Что миру подарил сухой закон

Россия

Попытки обуздать пьянство в России предпринимали со времен Петра I, более-менее безуспешно. Самые радикальные алкогольные ограничения совпали с эпохальными событиями в истории страны. Полноценный сухой закон, введенный в 1914 году, пережил Первую мировую, революцию 1917 года и Гражданскую войну. Антиалкогольной кампании, начатой Михаилом Горбачевым в 1985 году, положил конец экономический кризис и развал Советского Союза.

Закон, принятый на время мобилизации в начале Первой мировой войны, запрещал торговлю спиртным везде, кроме дорогих ресторанов.

Поначалу результаты впечатляли. Крестьяне, жены рабочих и солдат, врачи торжествовали и просили власти сохранить ограничения навсегда. Число мелких преступлений, пьяных самоубийств снизилось, стало меньше психически больных. В газетах писали, что на улицах теперь редко встретишь нетрезвого человека и общество поддерживает сухой закон.

Однако была у запрета и оборотная сторона. Рабочие в городах, лишенные доступа и к «государственному» алкоголю, и к традиционному деревенскому самогону, пробовали пить технический спирт и политуру (жидкость для обработки дерева).

Выросло число отравлений и смертей. В аптеках стояли очереди: там закупались спиртосодержащими настойками отнюдь не в медицинских целях. Революция сопровождалась разорением частных винных погребов и государственных складов.

Во время Гражданской войны в обиход вошел кокаин: дешевый в ту пору наркотик был популярен не только у богемы — рабами пагубной привычки становились солдаты и беспризорники.

Классовые противоречия тоже дали себя знать, ведь продажу алкоголя запретили не везде — в ресторанах он был по-прежнему доступен, хотя и дорог. При входе в такие заведения гражданам «из простых» предлагали напрокат манишку, чтобы соблюсти дресс-код. В трактирах и буфетах классом пониже водку продавали под видом минералки, коньяк разливали из самоваров, пили из чайных чашек. Владельцев мало пугало наказание: доходы от алкоголя покрывали все убытки.

В годы НЭПа черный рынок стало еще труднее игнорировать, спекулянты наживали состояния, и Советское государство решило, что пора направить денежный поток в казенную копилку. После нескольких послаблений сухой закон окончательно отменили и в 1924 году ввели государственную монополию на алкоголь.

Борьба со спиртным переместилась в сферу пропаганды. Вместо питейных заведений открывали столовые и чайные, врачи и комсомольцы рассказывали о здоровом образе жизни, пьяниц публично отчитывали, из спектаклей и фильмов вырезали сцены с выпивкой.

И все же потребление алкоголя на душу населения неуклонно увеличивалось, а с начала 1960-х до начала 1980-х рост был трехкратным.

В рамках нескольких советских антиалкогольных кампаний власти ограничивали торговлю спиртным, сокращали часы работы винных магазинов, повышали цены. При этом качество «казенного» алкоголя было не самым высоким. Самогон составлял ему сильную конкуренцию. Остап Бендер в «Золотом теленке» (роман Ильфа и Петрова вышел в 1931 году) утверждал, что ему известно полтораста рецептов этого напитка: «Какой угодно: картофельный, пшеничный, абрикосовый, ячменный, из тутовых ягод, из гречневой каши». Развитие дачных хозяйств позволило советским гражданам экспериментировать с «домашним» вином и настойками — в дело шло все, что росло на шести сотках.

Кроме этого, употребляли технический спирт, тормозную жидкость, одеколоны, лосьоны, аптечные настойки. Венедикт Ерофеев в своем хрестоматийном произведении увековечил несколько рецептов, например коктейли «Слеза комсомолки» (в составе косметические средства и лак для ногтей) или «Ханаанский бальзам» (технический спирт, политура, пиво).

Кстати, поэма «Москва — Петушки» впервые была напечатана в 1973 году в журнале «Трезвость и культура», который пропагандировал здоровый образ жизни.

Выпивка превратилась в спорт, состязание в храбрости и ловкости: как успеть в магазин, вынести с завода канистру с денатуратом, смешать два одеколона в нужной пропорции, не попасться милиционерам и жене и при этом выжить. В годы застоя в СССР сформировалась контркультура, в основании которой был алкоголь.

К 1985 году, когда началась очередная кампания по борьбе с пьянством, потребление спиртных напитков достигло пика, около трети всех смертей было связано с алкоголем (отравления, болезни, несчастные случаи). Власти ограничили продажу и резко подняли цены, хотя спиртное приносило около четверти доходов от розничной торговли вообще. Через два года из-за растущего бюджетного дефицита и экономического кризиса кампанию пришлось свернуть.

В 1992 году отменили государственную монополию на алкоголь, теперь его можно было свободно производить и продавать. Самыми причудливыми напитками торговали в ларьках и прямо с рук. Доходы от спиртного легли в основу богатства первых постсоветских миллиардеров, например известного предпринимателя и депутата Госдумы Владимира Брынцалова.

Еще одним следствием последней антиалкогольной кампании СССР стала смещенная структура потребления — с перекосом в сторону водки и мизерным количеством менее крепких напитков. Массовая вырубка виноградников в 80-х годах подкосила виноделие в России и других бывших советских республиках. Со временем потребление вина и пива начало расти, но в основном за счет импортных напитков.

США

Самым продуктивным с точки зрения влияния на мировую культуру стал сухой закон в США, действовавший с 1920 по 1933 год. Запрет касался производства, транспортировки и продажи спиртного, но не личного потребления. Можно было произнести волшебные слова: «Это частная вечеринка», — и у полиции не оставалось официальных претензий к веселящейся публике. Достаточно вспомнить роман Фицджеральда «Великий Гэтсби»: его действие происходит в годы сухого закона, однако в роскошном поместье главного героя выпивка льется рекой. Сам богач Гэтсби — бутлегер, то есть контрабандист, промышляющий поставками спиртного.

Введение закона продавили протестантские активисты, которые утверждали, что запрет на продажу алкоголя улучшит нравственность, уменьшит преступность и приведет к экономическому расцвету: деньги, не потраченные на выпивку, пойдут на другие товары и на банковские депозиты. Еще одной целью законодателей было облегчить адаптацию бедных иммигрантов, которые во множестве прибывали в США.

Предполагалось, что в отсутствие доступа к алкоголю новым американским гражданам будет проще найти работу и обеспечить семью. В действительности вышло ровно наоборот.

Огромные средства хлынули на черный рынок: самогонщики торговали из-под полы, бутлегеры развозили их товар по всей стране и доставляли качественный алкоголь из-за границы. «В нагрузку» к нелегальным барам владельцы промышляли игорным бизнесом и сутенерством. Местные чиновники и полиция за определенное вознаграждение закрывали на это глаза.

Преступные группировки, часто состоявшие из вчерашних иммигрантов: итальянцев, евреев и ирландцев, — делили рынок. Подпольная торговля спиртным — быстрый способ разбогатеть. Постоянный риск, бешеные заработки и жизнь на широкую ногу создали вокруг удачливых бандитов эпохи сухого закона романтический ореол. Аль Капоне, Лаки Лучано, Джон Диллинджер — известнейшие и самые уважаемые люди своего времени, звезды преступного мира.

Этим не преминули воспользоваться голливудские режиссеры: в 1930-х гангстерские фильмы («Лицо со шрамом», «Ревущие двадцатые») были популярным жанром. К нему вернулись в 70–80-х, и такие картины, как «Крестный отец» и «Однажды в Америке», стали классикой.

Количество заключенных в тюрьмах выросло в несколько раз, суды и полиция не справлялись с нагрузкой. В ходе облав и «войн» группировок погибло около 500 представителей власти и 15 тысяч гангстеров.

Надежды на то, что государство получит выгоду, тоже не оправдались: миллиарды долларов прошли мимо бюджета и отправились в карманы бутлегеров. Они вкладывали накопленные средства в ценные бумаги, что подстегнуло небывалый рост фондового рынка в 1920-х годах. Джозеф Патрик Кеннеди, отец президента США Джона Кеннеди, сделал состояние на нелегальной торговле алкоголем и биржевых спекуляциях и уже в 35 лет стал мультимиллионером.

Знаменитый Аль Капоне открыл сеть прачечных, чтобы легализовать доходы от подпольной торговли спиртным и игорного бизнеса. Очень низкие цены на обслуживание позволяли приписать прачечным любую прибыль. С тех самых пор легализация незаконных доходов называется «отмыванием».

Наследие сухого закона в нашей повседневной жизни — классические коктейли и барная культура.

«Лонг-Айленд айс ти» готовили под видом холодного чая и подавали в чайной кружке. «Куба либре», «Солти дог», «Минт джулеп» содержали фруктовые соки, колу или ароматные ликеры: так бармены маскировали резкий вкус самогона.

Появилось множество коктейлей на основе джина, который производили подпольно.

В то же время был изобретен салат цезарь, названный в честь повара Цезаря Кардини. Он держал ресторан в мексиканской Тихуане, неподалеку от американской границы. Такое расположение позволяло продавать алкоголь без ограничений, и заведение «У Цезаря» пользовалось бешеной популярностью, в том числе среди знаменитостей.

Нелегальные бары в эпоху сухого закона называли «спикизи» (от speak easy — «говорить тихо»): о них не принято было распространяться, а внутрь пускали только постоянных клиентов. Сейчас, когда торговля алкоголем разрешена, такие предосторожности ни к чему, но атмосфера загадочности и недоступности только привлекает посетителей. Поэтому бары спикизи существуют и в наше время: обычно туда можно попасть по знакомству или по договоренности с владельцем.

Запрет на алкоголь в США обострил социальные противоречия, резко обозначил границы между богатыми и бедными, протестантами и католиками, способствовал расцвету коррупции. Президент Франклин Рузвельт в 1933 году отменил сухой закон, признав провал реформы в стране, уже потрепанной Великой депрессией. Но наследие того времени оказалось настолько богатым и оригинальным, что им до сих пор пользуются кинематографисты, писатели и, конечно, бармены.