Кем были европейские ведьмы и за что их на самом деле судили?

Маргарета Хёнин, жившая в XVI веке в городе Кобург в Тюрингии, пользовалась дурной славой. Соседи ненавидели ее за то, что она была парвеню и скрягой. Также ходили слухи, что Хёнин — ведьма, которая состоит в связи с драконом. Но какое отношение скупость имеет к визитам дракона и обвинениям в ведовстве?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует обратиться к истории ведовства в Германии. Условия для преследования ведьм на большей части территории Священной Римской империи сложились очень удачные. Страна состояла из сотен княжеств, большинство которых могли принимать собственные законы. У них также были собственные суды, часто возглавляемые некомпетентными судьями, которые, однако, имели право применять пытки. Примерно половина всех казненных в раннее Новое время по обвинению в ведовстве были родом из Германии.

Говоря о ведовстве, необходимо проводить разницу между настоящей и воображаемой магией. А чтобы понять связь между воображаемой магией и любовью к деньгам, нужно рассмотреть связь между экономикой и настоящей магией, практикуемой обычными людьми.

Реальная магия

В доиндустриальной Европе магия наравне с религией была частью повседневной жизни. Люди не просто верили в магию, но и сами пытались ее практиковать. Широко распространены были простые формы гадания и целительства, а также сельскохозяйственная магия.

Крестьяне гадали, чтобы определить подходящее время для посева и сбора урожая, и делали обереги, чтобы защитить скот от болезней. Городские ремесленники и купцы практиковали экономическую магию для обогащения. А в теневой экономике (лотереи и азартные игры) вера в магию сохранилась вплоть до XX века.

Главная с точки зрения экономики форма магии связана с поиском волшебного сокровища. Охотники за сокровищами обладали огромным магическим арсеналом: у них были различные книги заклинаний, жезлы из разных пород древесины, амулеты для защиты от злых духов и свинцовые таблички с магическими символами. Считалось, что каждое сокровище охраняется неким духом — и охотники за сокровищами изо всех сил пытались установить с ним связь. К ужасу церковных властей, они призывали ангелов и святых, общались с призраками и даже пытались вызывать демонов.

В Швабии в XVII веке при поиске сокровищ использовалась другая магическая стратегия: нужно было записать тайные знаки на пергаменте и оставить его на земле, в том месте, где предположительно находилось сокровище; если пергамент вспыхивал — значит, сокровище было найдено. Затем волшебник мечом рисовал на земле круги с магическими символами, клал на край круга березовые ветки и зачитывал длинное заклинание на неизвестном языке. Только после этого можно было начинать копать — обязательно в полной тишине.

Охота за сокровищами стала неким магическим массовым увлечением. В Европе того времени были тысячи охотников за сокровищами, и почти все они использовали магию. Однако лишь немногих из них впоследствии обвинили в колдовстве. Как правило, охотникам за сокровищами грозил штраф или несколько дней принудительных работ.

Обычные люди не считали этот вид магии колдовством, и большинство судей придерживались такого же мнения. Неудивительно, что самый строгий закон против охоты за сокровищами, изданный Генрихом VIII в 1542 году, был вскоре отменен.

Воображаемая магия ведьм

Отдельным видом магии была воображаемая магия ведьм.

Никто и никогда не был (и не мог быть) обвинен в ведовстве в полном смысле этого слова, которое в конце эпохи Средневековья определялось как преступление, состоящее из пяти элементов:

сделка с дьяволом;
сексуальная связь с демонами;
магический полет (на метле или другом приспособлении);
ведьмовские танцы (которые часто называются шабашем ведьм);
и черная магия.

В Европе и Британии раннего Нового времени наказанием за ведовство была смертная казнь.

На первый взгляд, между экономикой и воображаемой магией ведьм нет никакой связи. Ведьм часто обвиняли в уничтожении скота и урожая: заморозки, дожди, град — приписывали их проискам. Считалось, что их колдовство угрожает экономике целых регионов. Однако погодная магия — это скорее форма аутоагрессии, так как град, якобы вызываемый ведьмами, опустошал и их поля тоже.

Что касается сделки с дьяволом, то, согласно судебным протоколам того времени, она вовсе не учитывала желания подписанта (как в случае со сделкой Фауста и Мефистофеля), а подразумевала полное подчинение воле дьявола: ведьма делала то, что приказывал ей дьявол, и становилась орудием его безграничной ненависти ко всему живому.

Одним словом, ведовство было жаждой разрушения ради самого разрушения, а не ради личной выгоды, тем более финансовой.

Денежный дракон развивающейся рыночной экономики

Но были и исключения. Свой обзор экономической магии Мартин Лютер начинает с упоминания о «невестах дракона». Можно подумать, что это аллюзия на Сатану, предстающего в образе змея в Библии. Но на самом деле Лютер имел в виду ведьм, состоящих в связи с драконом. Вера в эту форму ведовства была широко распространена в Германии, восточной части Центральной Европы и Балтике, но в других краях такого поверья не существовало.

Дракон, о котором шла речь, был не гигантским чудовищем из средневекового эпоса, а домашним духом (драконом он назывался из-за своей способности летать и связи с огнем). Люди, утверждавшие, что видели дракона, описывали его как летающий по ночному небу длинный пылающий луч с большой коровьей головой. Проникая в дом через окно или дымоход, дракон приносил деньги, а также другие полезные ресурсы: зерно, молоко и масло.

Было совершенно ясно, откуда у дракона эти вещи: они были украдены у кого-то другого. Драконья магия — это, по сути, магическое воровство, а сам дракон — олицетворение «магии передачи». Другие примеры «магии передачи» — передача ведьмой молока, украденного у соседских коров, собственному скоту, или высасывание вампиром жизненной энергии у других людей.

Примечательно, что дракон приносил не только продукты питания, но и деньги. То есть представление о драконе изменилось под влиянием зарождающейся рыночной экономики.

Домашнего дракона боялись и одновременно жаждали заполучить многие люди, жившие на территории от Баварии до Эстонии. Упоминания о нем встречаются не только в судебных протоколах процессов над ведьмами, но и в других источниках.

Некоторые скандинавские и немецкие ученые той эпохи пытались объяснить феномен домашнего дракона. Одни считали, что draco volans — лучеподобный дух, пылающий в ночном небе, — был метеоритом. Другие утверждали, что за дракона принимали облако горящего газа, притягиваемое черным дымом, выходящим из дымоходов жилищ, в которых жгли слишком много зелени. Другими словами, дракон был доиндустриальным аналогом смога.

Но ученых мужей никто не слушал. По меньшей мере до XVIII века научные объяснения веры в драконов игнорировались. Большинство людей считали дракона дьяволом, представшим в одном из многих своих обличий.

В 1536 году в Саксонии состоялся первый суд над ведьмой, на котором упоминалась сексуальная связь с демоном. Утверждалось, что в виде дракона к ней явился дьявол. В 1652-м женщина из Саксонии, которая называла себя ясновидящей, умеющей опознавать ведьм, сообщила суду, что видела, как несколько ее соседок совокуплялись с летающим драконом.

С учетом библейской истории о змее, неудивительно, что домашний дракон считался воплощением Сатаны, а люди, подозревавшиеся в обладании драконом, сжигались на костре. Немецкий фольклор косвенно подтверждает предположение о связи драконов и ведьм, предлагая одно и то же противоядие от тех и других.

В 1636 году балто-немецкий теолог Пауль Эйнхорн описал летающих огненных духов, «которыми многие владеют и сегодня». Эти духи, говорил он, крадут «зерно и другие продукты» для своих хозяев. Эйнхорн верил в «злых идолов богатства» и считал их частью культа поклонения демонам.

Источники умалчивают о том, использовали ли драконьи ведьмы магию для получения богатства, но все мужчины и женщины, которым приписывалось обладание драконом, были довольно состоятельными. Что примечательно, все они имели репутацию скряг, ростовщиков и даже мошенников. Односельчане считали их жадными и опасными людьми.

Обвиняемые отвечали, что стали жертвами не только клеветы, но и зависти. Таким образом, в основе россказней о драконах лежит осуждение жажды обогащения. Участников рыночной экономики порицали за жадность и безнравственность, и государство их не защищало.

Богатая — значит, ведьма!

Самая известная драконья ведьма — Маргарета Рамхолд из Кобурга, которую протестантский богослов Иоганн Маттеус Мейфарт (1590–1642) упоминает в своем трактате о ведьмах, изданном в 1635 году, через семь лет после смерти Рамхолд.

Маргарета была родом из семьи скромных ремесленников. Но позже Рамхолды сколотили состояние на продаже пива и молока, несмотря на то, что имели только одну корову. Со временем они начали одалживать деньги под проценты. Соседи обвинили Рамхолдов в ведовстве и донесли властям, что в их доме живет дракон. Маргарету казнили в 1628 году.

Второй тип ведьм, который внушал страх и отвращение жителям Европы, — это богачи, считавшиеся ведьмами. Более того, по слухам, богатые ведьмы были самыми могущественными и опасными приспешниками дьявола. И действительно, среди обвиняемых в ведовстве в Германии было довольно много зажиточных людей.

Однако большинство богатых ведьм на самом деле были ведьмаками — богачами и парвеню, нажившимися на сельскохозяйственных кризисах XVI и XVII веков. К ним причисляли и продажных чиновников.

Самым известным из них был доктор Дидерих Фладе, казненный в 1589 году.

Фладе был коррумпированным чиновником, поддержавшим архиепископа Трира в его конфликте со светскими властями. Он также был известен тем, что ссуживал деньги крестьянам из бедных деревень, расположенных в окрестностях благополучного Трира. Фладе стал сказочно богат (и влиятелен) всего за пару лет. Затем последовал крах. По меньшей мере 28 так называемых ведьм упомянули Фладе в своих признаниях, назвав его демоном и организатором шабашей.

Объясняя, почему после долгих месяцев раздумий он наконец решил выдвинуть официальные обвинения против Фладе, курфюрст Трира сказал, что тот был «печально известен своей алчностью». Другими словами, курфюрст признал, что жажда наживы для него является признаком связи с дьяволом.

Еще одним богатым ведьмаком был Мартин Гребер, купец и бургомистр маленького городка Хорб в Швабии. Сколотив состояние на торговле, Гербер занялся пивоварением. Скупив огромное количество ячменя, он не только вытеснил с рынка мелких пивоваров, но и спровоцировал сильный рост цен на ячмень, что в итоге привело к подорожанию хлеба.

Из-за предпринимательской деятельности Гербера бедняки начали голодать. Жители Хорба были возмущены поступками Гербера, который вместо того, чтобы поддерживать своих менее обеспеченных сограждан, пытался еще больше на них нажиться.

Начиная с 1597 года обвинять в колдовстве стали не только самого Гербера, но и его жену, и дочь, которые яростно его защищали. Дочь Гербера была арестована и подверглась пыткам. Хотя она так и не признала свою вину и в итоге была освобождена, обвинения в ведовстве преследовали ее всю оставшуюся жизнь.

Богатство — от дьявола

Теперь мы знаем достаточно, чтобы провести параллели между драконьей магией, охотниками за сокровищами и богатыми ведьмами. Всё указывает на то, что богатые ведьмы и драконьи ведьмы на самом деле не использовали никакой магии, а обвинялись в первую очередь в заключении сделки с дьяволом. Драконьи ведьмы, как считалось, обязаны были своим богатством магическому воровству, совершаемому для них демоном в облике дракона. Дракон и магическое воровство объясняют связь между приобретением богатства и подозрениями в колдовстве.

Феномен богатых ведьм объяснить труднее. Никто не утверждал, что они разбогатели благодаря магии. Само их богатство служило поводом для обвинений в ведовстве.

Отчасти это гендерный вопрос.

Подавляющее большинство охотников за сокровищами были мужчинами. Среди богатых и драконьих ведьм встречались как женщины, так и мужчины. Среди зажиточных жертв охоты на ведьм было больше мужчин, чем женщин. Выходит, что жадность и колдовство приписывались не только женщинам. Однако для всех них была характерна социальная мобильность.

Драконьи ведьмы и богатые ведьмы были не просто богатыми — они были нуворишами. Охотники за сокровищами стремились примкнуть к их рядам, но ключевое отличие между ними и ведьмами состояло в том, что первые искали источник богатства вне общества.

Сокровище по определению не принадлежит никому. Сокровища относились к миру духов и контролировались духами. Вопрос происхождения сокровищ был настолько несущественным, что в ходе большинства процессов над охотниками за сокровищами он даже не поднимался. Деньги, на которые претендовали охотники за сокровищами, не были получены из ресурсов региона, в котором они жили.

Экономика ведьм

В доиндустриальных аграрных обществах считалось, что все блага существуют в ограниченных количествах. Другими словами, экономика — это игра с нулевой суммой. Выигрыш одного подразумевает проигрыш для всех остальных. Следовательно, новшества и стремление к приобретению богатства были не в почете.

Охотники за сокровищами были сторонниками идеи ограниченного блага. Они хотели разбогатеть не благодаря более усердному труду, а благодаря магии — а значит, имели дело с миром духов. Вот почему для них наказание за колдовство было таким мягким. Хоть они и практиковали магию, вызывали демонов и общались с призраками, они не нарушали нормы экономического поведения того времени.

Драконьи ведьмы и богатые ведьмы были их полной противоположностью. Из исторических источников мы знаем, что они делали всё то, чего охотники за сокровищами избегали: создавали жесткую конкуренцию и стремились обогатиться, невзирая на чувства сограждан.

Окружающие объясняли такое поведение тем, что драконьи ведьмы и богатые ведьмы были жадными по своей природе. А жадность автоматически делала их злыми. В конце концов, церковь учила, что алчность — это один из семи смертных грехов. Следовательно, драконьи ведьмы и богатые ведьмы были на стороне дьявола еще до того, как заключили с ним сделку. Как говорится в одном источнике: «Из-за своей алчности подозреваемая считалась ведьмой, а если еще и не была ей, то, несомненно, вскоре бы стала».

Драконьи ведьмы и богатые ведьмы — это две стороны одной медали. И те и другие осуждались за жадность и безразличие. Их богатство было главной причиной, по которой их считали ведьмами. В отличие от охотников за сокровищами ведьмы удовлетворяли свою жажду наживы за счет своих ближних. Подозрение на них навлекало именно агрессивное обогащение.

Для жителей раннего Нового времени антисоциальное поведение служило доказательством заключения сделки с дьяволом. Многие подозреваемые в колдовстве были попросту агрессивными или несдержанными людьми, которых окружающие считали воплощением зла.

Учитывая огромные риски, напрашивается вопрос: почему некоторые люди всё же стремились разбогатеть? И почему вера в ограниченное благо не препятствовала такому поведению?

По словам американского антрополога Джорджа М. Фостера, вера в ограниченное благо — это скорее особенность менталитета, а не догма. Она определяла ожидаемые формы поведения. Но люди, которым хватало смелости (или безрассудства), игнорировали общепринятые нормы и действовали в своих интересах.

Процессы над ведьмами нужно рассматривать не в контексте магии (поскольку они имеют крайне мало общего с магией), а в контексте ценностей и норм поведения, свойственных конкретным сообществам.

В этой связи напрашивается еще один, более важный вопрос: способствовало ли развитие капитализма упадку веры в ведовство? Было ли установление рыночной экономики в Европе одним из факторов, положивших конец охоте на ведьм?

Обвиняемые в ведовстве наказывались за определенное социальное и экономическое поведение, а не за магическую практику. Все до единого охотники за сокровищами в Германии остались живы после судебных процессов над ними. Маргарета Хёнин же пользовалась дурной репутацией, так как не подчинялась господствующей идеологии, согласно которой каждый должен был оставаться на своем, Богом данном ему месте. Ее признали виновной в ведовстве и сожгли на костре в 1580 году.

Экономика ведовства: за что на самом деле судили ведьм в Новое время