Царица, капитан фрегата и эмигранты: российские императоры и императрицы и их внебрачные дети

Кто бастард, а кто нет?

Бастардами (буквально «гибрид, помесь») называли в некоторых странах средневековой Европы незаконнорожденных детей, то есть тех, кто родился вне брака. Хотя по общему правилу бастарды не имели никаких юридических и имущественных прав, они могли обрести их, если отец признавал свое потомство. Такие побочные отпрыски дворян, например, получали герб, перечеркнутый красной полосой с левого нижнего до правого верхнего угла или таким же образом расположенным жезлом.

На Руси нравы были жестче. Бастардов называли выродками, выблядками, ублюдками, безбатешными или байстрюками, а получить хоть какие-то права они не могли в принципе. Так, наследовать титулы и имущество им категорически запрещало Соборное уложение 1649 года. Постепенно отношение к внебрачным детям смягчалось, особенно после эпохи Петра I. Например, с XVIII века бастардов стали называть пасынками.

Тем не менее ограничения в правах для «побочных» детей действовали вплоть до революции. Так, лишь в 1902 году для них были установлены имущественные права. По закону внебрачный ребенок мог «наследовать имущество своей матери и имел право на ограниченное содержание от отца, если удалось доказать происхождение от него». Доказать, конечно же, за отсутствием генетических тестов было очень непросто.

Впрочем, строгость законов вовсе не была равна строгости нравов. Еще с петровских времен действовали приюты для подкидышей. Помещики создавали себе целые гаремы из простолюдинок (секс со служанками и крепостными, в том числе и без их согласия, в принципе считался нормой). А бастарды, которых всё же решали признать родовитые отцы, получали усеченные фамилии: Воронцов → Ронцов, Потёмкин → Тёмкин, Долгоруков → Рукин, Репнин → Пнин, Голицын → Лицын, Елагин → Агин.

В том числе не лишена была любовных страстей и придворная жизнь российских императоров. Скорее наоборот: она ими полнилась и кипела. Адюльтеры, секреты, интриги, сплетни, сожительство, тайные браки и раздельно живущие супруги — всё это было не чуждо царской фамилии. Более того, интрижки на стороне даже стали своеобразной традицией российского императорского двора.

Во многом это происходило потому, что брак и любовь были для знати раздельными понятиями. Женились и выходили замуж, как правило, из практических соображений (зачастую и вовсе поневоле). Например, начиная с Петра, традицией для великих князей и княжон (ближайших родственников императора, в том числе наследников) стало сочетаться браком с ровней — не с российской аристократией, а с зарубежными монаршими особами: в основном принцессами и принцами из огромного множества государств раздробленной Германии. А вот любовниц и любовников заводили «для души» (хотя и здесь нередко в ход шел холодный расчет).

Репутация была всем для знатных семейств: тень, павшая на одного члена, накрывала и всех остальных. Но в целом все всё понимали, и главным было не довести ситуацию до публичного скандала, притом мужчинам прощалось намного больше, чем женщинам.

Однако выносить сор из избы всё же было не принято. Поэтому добрачные и внебрачные связи старались сохранить в секрете. В свою очередь поэтому зачастую сложно сказать, кто из тех, кому приписывают императорское происхождение, действительно был внебрачным ребенком монарших особ.

По сути, всех кандидатов можно разделить на три категории:

• признанные бастарды — то есть те внебрачные дети, которых императоры признали своими публично;
• внебрачные дети, о происхождении которых от венценосных особ историки могут судить уверенно;
• те, кого относят к внебрачным императорским семьям только по слухам и другой информации (часто легендарной и даже фольклорной), которую невозможно проверить.

Ниже я буду рассказывать о некоторых известных личностях из первых двух категорий, а в конце немного коснусь слухов.

Екатерина II: Алексей Бобринский и Елизавета Тёмкина

В 1762 году в Зимнем дворце, резиденции императора Петра III, недолгое правление которого пришлось как раз на это время, родился мальчик — будущий основатель графского рода Бобринских Алексей. Его матерью была законная жена Петра III Екатерина Алексеевна — будущая императрица Екатерина II, известная своей любвеобильностью. А отцом — дородный гвардеец, смелый вояка и отчаянный кутежник Григорий Орлов, усилиями которого во многом уже через несколько месяцев Екатерина взошла на престол.

Петра и Екатерину, урожденную Софию Фредерику Августу Ангальт-Цербстскую, поженили без их воли. Отношения у царственных супругов, были, мягко говоря, натянутыми и в конце концов закончились дворцовым переворотом. С самого венчания они практически не были близки: первый ребенок у пары появился только спустя девять лет, а оба супруга имели отношения на стороне.

Император и императрица были настолько далеки друг от друга, что Екатерине удалось скрыть свою беременность от Петра. По легенде, когда начались схватки, чтобы отвлечь внимание, верный камердинер Екатерины Василий Шкурин поджег свой дом на окраине Петербурга, и Петр, очень любивший лично участвовать в тушении пожаров, умчался туда. А когда он вернулся через несколько часов, Екатерина недюжинным усилием воли заставила себя выйти ему навстречу как ни в чем не бывало, буквально только что родив мальчика.

Самого ребенка тайно вывезли из Зимнего. По распоряжению Екатерины его передали тому самому Шкурину, который воспитывал его вместе со своими сыновьями. Вскоре Екатерина уже сама взошла на царский престол, мальчика щедро одарили крепостными и дали фамилию Бобринский. По одной версии, она происходит от пожалованного матерью сыну имения Бобрики, по другой — от бобровой шубы, в которую завернули внебрачного ребенка, унося из дворца.

На протяжении всего детства Екатерина и Орлов периодически навещали сына. В возрасте 13 лет Алексея приняли в Сухопутный кадетский корпус, который он окончил с золотой медалью. В 1781 году, незадолго до 19-летия Алексея, императрица открыла ему в письме обстоятельства его рождения. Всё это время Екатерина обеспечивала сына, давая секретные распоряжения. Одно время, когда ее законный сын царевич Павел был сильно болен, рассматривался даже проект, согласно которому Бобринский мог стать наследником российской короны.

Сам Алексей был слабого телосложения, боязлив и робок. Но под тихим нравом скрывалось неумеренное самолюбие, разбуженное и усугубленное известием о его царском происхождении, из которого в целом не делалось особого секрета. После обучения в кадетском корпусе мать оплатила Алексею длительную поездку по России и Европе. На деньги с капитала, оставленного ему Екатериной, Бобринский стал жить в Париже и Лондоне. Здесь и проявились его худшие качества: Алексей играл, пил, влез в долги и исправляться не собирался, как не пыталась оправдать его поведение мать. За это не такой уж и молодой Алексей был вызван в Россию и сослан в Ревель (Таллин). Только после женитьбы на баронессе Бобринский получил разрешение снова посетить Петербург, но жить в столице мать ему так и не позволила.

Ссылка, впрочем, не мешала Алексею довольно резво продвигаться по Табели о рангах. Особую же благосклонность к нему проявил сводный брат Павел I после смерти Екатерины II. Новый император дал Бобринскому титул графа, разрешил полностью распоряжаться имуществом, доставшимся от отца, и сделал генерал-майором конной гвардии. Остаток жизни Бобринский провел в своем имении, занимаясь сельским хозяйством, минералогией и астрономией. Он умер в 1813 году. Род Бобринских дожил до революции, и потомки бастарда Екатерины II покинули Россию после октября 1917 года.

Фаворитизм изобрела не Екатерина II — он уже около полувека существовал и до нее, — но именно при ней эта система достигла своего абсолюта.

Число фаворитов императрицы дошло до дюжины, если не больше. Одним из самых любимых был князь и успешный военачальник Григорий Потёмкин. Вполне вероятно, что Екатерина даже обвенчалась с ним тайным браком.

Вскоре после этого, в 1775 году, как считается, Екатерина родила дочь. Так, императрица не присутствовала на праздновании Кючук-Кайнарджийского мира и победы над Османской империей. Официальной причиной было названо расстройство желудка из-за немытых фруктов. Новорожденная получила имя Елизаветы Григорьевны Тёмкиной и была передана на воспитание в семью племянника Потёмкина Александра Самойлова, тот стал ее официальным опекуном.

Однако некоторые исследователи сомневаются в том, что Елизавета была дочерью Екатерины. Так, Елизавету активно прятали, в отличие, например, от Бобринского. Ни Потёмкин, ни императрица не проявляли к ней ни заботы, ни интереса, что для обоих было нехарактерно. Самой Екатерине на момент рождения предполагаемой дочери было уже 45 лет. Так что не исключено, что внебрачное дитя Потёмкин нагулял с одной из многочисленных любовниц, а не с царицей.

В 1794 году Елизавета вышла замуж за херсонского, а позднее екатеринославского губернатора Ивана Калагеорги. За нее дали хорошее приданое. У пары родилось 10 детей. Умерла Елизавета в 1854 году.

Павел I: Семен Великий и Марфа Мусина-Юрьева

Павел I из всех российских императоров оставил после себя самое многочисленное официальное потомство: четверо сыновей и шесть дочерей. С детства лишенный внимания и разлученный с родителями, Павел пережил сильное потрясение во время переворота, унесшего жизнь его отца. Он также не получил по праву принадлежавший ему трон и всю жизнь таил обиду на мать и одновременно боялся ее, что не помешало ему получить блестящее образование.

Первый ребенок появился у будущего императора еще до официального брака. В 1772 году от 18-летнего Павла родила сына фрейлина Екатерины II, вдова Софья Чарторыжская. Поговаривали, что с ней юношу свела сама мать, чтобы понять, сможет ли болезненный наследник исполнять супружеский (а в случае с императором и государственный) долг. Такое сводничество в целом было нормальной практикой в те времена.

Ребенка сразу забрали от матери, нарекли Семеном (Симеоном) Павловичем Великим и воспитывали за государственный счет в закрытой Петропавловской школе, а затем в Морском кадетском корпусе. Всем процессом руководили не родители, а бабушка Екатерина II. Окончив учебу, Семен служил в русском, а затем английском флоте, участвовал во многих военных кампаниях. В 1794 году в возрасте всего 22 лет и чине капитан-лейтенанта он погиб возле Антильских островов, командуя фрегатом.

Несмотря на многодетность, дальнейшая личная жизнь Павла сложилась не то чтобы удачно. Первая жена, Вильгельмина Гессен-Дармштадтская, нареченная Натальей Алексеевной, которую цесаревич очень любил, скончалась при родах. После смерти жены Павел узнал, что она пользовалась его рыцарским складом характера и изменяла ему. Возможно, именно это известие сделало будущего императора тем сумасбродом, которым он стал.

Второй брак с вюртембергской принцессой Софией Доротеей Августой Луизой, нареченной Марией Федоровной начинался более удачно. Именно Мария Федоровна и родила Павлу десятерых официальных детей. Но с течением времени отношения между супругами разладились.

Павел стал увлекаться фрейлинами. В 1797 году, уже будучи императором, он познакомился на одном из балов в Москве с 25-летней красавицей Анной Лопухиной. Придворный интриган, пленный, сделавший карьеру от брадобрея до графа, Иван Кутайсов стал науськивать Павла против жены и многолетней фаворитки Екатерины Нелидовой (судя по всему, она была для Павла другом, а не любовницей). В итоге Лопухина затмила для государя обеих. Он поставил ее фрейлиной к жене, а ее отца перевел из сенаторов в обер-прокуроры, попутно дав графский титул в нагрузку.

Павел боготворил Лопухину: подарил большой дом на Дворцовой набережной, отменил свое же распоряжение о запрете вальса, потому что Анне нравился этот танец, поместил слово «благодать» («Анна» в переводе с древнееврейского) на знамена всех полков, шапки солдат и один из спущенных на воду фрегатов. А еще при этом поженил ее на любимом — князе Павле Гагарине.

Есть мнение, что после этого стало некому удерживать императора от безрассудных распоряжений, что и привело к тому, что Павел I повторил судьбу отца Петра III, став жертвой последнего дворцового переворота 1801 года.

В том же 1801 году, уже после смерти Павла, фрейлина Мавра Юрьева родила от него дочь — Марфу Мусину-Юрьеву. Что интересно, император был готов к такому повороту событий, незадолго до смерти указав своих возможных бастардов и выпустив указ об их признании. Но девочка прожила всего два года.

Елизавета Алексеевна: Елизавета Романова

В 2004 году историк и архивист Ольга Эйдельман обнаружила, что фрагмент дневника императрицы Елизаветы Алексеевны, жены Александра I, хранящийся в Государственном архиве РФ, — не просто повседневные записки, а рассказ об интимных подробностях ее жизни. А если точнее — о любви к офицеру Кавалергардского полка Алексею Охотникову. В 2021 году историк Анна Сидорова в архивном фонде императора Николая I нашла еще одну часть этих тайных записок.

Всё, что осталось от дневника, — несколько маленьких листков и записная книжка, которые Елизавета, судя по всему, прятала. Они исписаны мелким почерком на французском языке с сокращениями и некоторой шифровкой. Например, Охотников в дневнике фигурирует под прозвищем Vosdu. Именно эти скромные находки помогли прояснить историю, раньше известную только отрывками.

В 1793 году 14-летняя Елизавета Алексеевна, урожденная баденская принцесса Луиза, вышла замуж за российского принца — 16-летнего Александра Павловича. Невесту будущему императору и своему старшему и любимому внуку подобрала Екатерина II.

Брак не был счастливым, хотя поначалу молодые люди довольно дружелюбно относились друг к другу. По свидетельствам современников, «государь любил общество женщин, вообще он занимался ими и выражал им рыцарское почтение, исполненное изящества и милости». У Александра было много фавориток и любовниц на стороне, и он совсем не интересовался женой: при дворе шутили даже, что царь любит всех придворных красавиц, кроме своей супруги. Император и императрица даже жили раздельно, и Елизавета, бездетная, страдала одна.

Несчастливый брак подогревали конфликты со свекровью — вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая постоянно вмешивалась в дела семьи сына и считала, что невестка сама холодна к Александру и подталкивает его на сторону.

В таких условиях, в 1803–1804 году, 24—25-летняя императрица влюбляется в красавца-кавалергарда Охотникова, который был примерно на год ее младше. Поначалу императрица видела его только издалека: на прогулках и когда тот стоял в карауле, пересекалась с ним взглядами в театре.

«Четверг 12, хотя и только что сменившись с караула, [прогуливался] пешком по набережной с другом, я в санях; входя в театр не видела, и заметила только выходя, в тени на крыльце, и все же два взгляда. <…>

Вскоре стали танцевать полонезы, я и без того была уже немного раздосадована тем, как он пробежался глазами по женщинам, сидевшим в одном ряду со мною, так что я, проходя возле него в нескольких полонезах, не смотрела, Обжора был очень занят разговором с каким-то ужасным старым генералом. Я возвратилась на свое место, Vosdu вновь стал мил. Имп[ератор] пожелал, чтобы танцевали экосезы, я танцевала с госп[одином] У[варовым], Vosdu занял место напротив нас и оставался там <от начала до конца> в продолжение всего тура экосеза; я была ни жива ни мертва, я так смутилась от счастья, что предпочла бы провалиться сквозь землю. Мне было очень неловко танцевать на глазах у Vosdu, это было впервые и столь открыто, мне случалось танцевать в самых разных ситуациях, но на сей раз это было поистине очаровательно. <…> Я возвратилась к себе в странном состоянии. [Я была] рада, что мое предчувствие меня не обмануло, счастлива, что видела его, но в то же время недовольна, как мы бываем недовольны избалованным ребенком, которому в глубине души прощаем, не в силах противиться его обаянию. <…>

Пасхальной ночью, воскр[есенье] 5 [апреля], по дороге в церковь очаровательный взгляд, говорящий как никогда, глаза сияли, в них выражалось беспокойство остаться незамеченным, удовольствие, они впервые как будто говорили: „Ах, я вновь вижу вас — а вы разве меня не видите?“ Наконец, взгляд, внесший бурю, смятение в мое сердце. Этот язык глаз был столь ясен, что он не мог не думать того, о чем глаза говорили».

Фрагменты записей Елизаветы Алексеевны

Долго Елизавета и Алексей только обменивались взглядами во время случайных встреч. Дневник показывает, что императрица пыталась побороть чувства, но не смогла. Затем Алексей начал оказывать знаки внимания: в театре рукоплескал на фразе «Я буду вашим рабом», вырезал инициалы Елизаветы и послания на коре деревьев в парке. Такой вот был в те времена тайный «язык влюбленных». Потом каким-то образом (фрагмент этих записей утерян) влюбленные наладили через кого-то контакт.

«Воскресенье 6 декабря 1803. <…> Невыразимое счастье после томительной неуверенности. Портрет. Я его видела, прикасалась к нему, упивалась им, осыпала его поцелуями. О, если бы этот портрет умел говорить, он поведал бы тому, с кого он писан, о вещах, в которых тот, быть может, не сомневается».

Фрагменты записей Елизаветы Алексеевны

Сначала Алексей и Елизавета просто переписывались, но потом у них закрутился бурный роман с тайными встречами в Каменноостровском и Таврическом дворцах, причем кавалергард пробирался к возлюбленной через окно, рискуя попасться часовому. Судя по всему, кульминация отношений пришлась на 1805 год, когда император отправился в поход в Австрию воевать с Наполеоном (и понести тяжелое поражение при Аустерлице), а Охотников остался на полковом хозяйстве как казначей.

Однако счастье влюбленных длилось недолго: Охотников был болен туберкулезом и в 1806 году слег из-за него (судя по всему, поэтому он и не отбыл в Австрию вместе с армией). Невзирая на правила приличий, Елизавета приехала к его постели. К тому моменту она была на девятом месяце беременности. Проболев четыре месяца, Алексей умер, не дожив до 27 лет. Императрица положила возлюбленному свои локоны в гроб и поставила изящный памятник на его могиле.

Внебрачная дочь Елизавета (Элиза) родилась 3 ноября 1806 года. Александр, конечно, знал, что ребенок не от него, но закрывал на это глаза, так как сам жил на две семьи, и признал Элизу своей. Но девочка, как и первая дочь Елизаветы Мария, умерла рано — в полуторагодовалом возрасте. Официального наследника престола у четы так и не появилось: после вторых родов императрица больше не могла иметь детей.

Дневник с описанием романа с Охотниковым, его письма и портрет, а также вещи общей дочери Елизавета Алексеевна сохранила до смерти. На форзаце записной книжки, в которой она делала записи, сохранилось двустишие на итальянском языке из поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», в которых Эрминия оплакивает погибшего возлюбленного. Видимо, также и Елизавета выражала свое горе.

Александр II: Георгий, Борис, Ольга и Екатерина Юрьевские

Будущий царь-освободитель любил женщин с молодых лет и до конца своих дней.

Еще до брака Александр Николаевич завел несколько юношеских романов, на которые родители смотрели сквозь пальцы, как на естественную потребность. Так, в 19 лет он влюбился в прекрасную польку — фрейлину своей матери Ольгу Калиновскую — и выбирать невесту в Европу уехал с тяжелым сердцем. А договорившись там о помолвке с дармштадтской принцессой Максимилианой Вильгельминой Августой Софией Марией и вернувшись на родину, внезапно заявил отцу, что ради Калиновской готов отказаться от всего. В итоге фрейлину отослали от двора, а цесаревича-таки женили на немецкой принцессе, нареченной Марией Александровной.

Несмотря на то, что брак был многодетен — Мария Александровна родила восемь детей, — Александр II приобрел прочную репутацию «жизнелюба» со множеством любовных приключений. Мария Александровна старалась держать лицо и никак на это не реагировать. Когда после очередных родов в 1860 году врачи заявили теперь уже императрице, что рожать ей больше нельзя, супружеские отношения в царственной чете прекратились полностью.

Император быстро нашел новую пассию — фрейлину княжну Екатерину Долгорукову. Она была моложе Александра II на 29 лет, но стала настоящей и последней любовью царя. Их отношения продлились 14 лет, и в них родилось четверо детей. Фактически император стал жить на две семьи, причем ни для кого это не было особым секретом, в том числе для императрицы. Так, во всех переездах за монаршей семьей ехала и Долгорукова. Ей даже выделили несколько комнат рядом с покоями императора в Большом Царскосельском дворце.

«От твоего Муньки, который тебя любит больше, чем душу».

«Итак, до сегодняшнего вечера, до 3/4, и вопьемся как кошки. Это то, к чему у меня ужасная страсть. Целую тебя всего страстно».

Из переписки Александра II и Екатерины Долгоруковой

Немолодой царь влюбился как незрелый юноша, и Долгорукова этим пользовалась. Так, ей удалось даже убедить Александра поклясться перед иконой, что он женится на ней, если будет свободен. Еще фрейлина устраивала много скандалов. Например, пожаловалась императору, в то время бывшему под Плевной на очередной Русско-турецкой войне, что лучшие фрукты доставляют не ей, а императрице.

В итоге Долгорукова стала единственной из фрейлин и балерин (в разное время именно они чаще всего были героинями императорских адюльтеров), сочетавшейся с монархом законным браком. Правда, он так и остался морганатическим — то есть таким, когда женятся царственная и нецарственная особы, а их дети не считаются наследниками престола (возможность такого брака ввел Александр I указом 1820 года).

Брошенная Мария Александровна стала чахнуть на глазах и в 1880 году после продолжительной болезни умерла в одиночестве в Зимнем дворце (Александр с Долгоруковой жили в Большом Екатерининском).

После этого начались по-настоящему скандальные вещи. Екатерина Долгорукова, как будто предчувствуя, что надо торопиться, немедленно стала давить на царя, чтобы он выполнил данную ей клятву. Уже на следующий день после смерти жены Александр II написал о намерении жениться на Долгоруковой министру Императорского двора. После длительных споров, в которых принимала участие и сама невеста, пока император стыдливо прятался за дверью, министру Александру Адлербергу удалось уговорить Александра отсрочить свадьбу. Но только на 40 дней вместо положенного годового траура.

Несмотря на секретность, о венчании скоро всем стало известно. Высший свет был шокирован и осуждал поступок престарелого монарха, которому убежденно предрекали божью кару.

Дальше — больше. Высочайшим указом Долгорукова получила титул княгини Юрьевской (по преданию, такую фамилию посмертным распоряжением дал своей внебрачной дочери Павел I). Но она, к тому моменту начав вмешиваться даже в государственные дела, этим не удовлетворилась и готовилась к коронации в качестве императрицы Екатерины III. Та должна была состояться уже в августе 1881 года.

Всех четырех детей, нажитых от Долгоруковой, император официально признал своими и даже собирался дать им наследственные права, ставя императорский дом на грань раскола. Отношения монарха с детьми от Марии Александровны накалились до предела: сыну, будущему императору Александру III, он даже грозил лишением статуса цесаревича.

Но колесо истории повернулось иначе. В марте 1881 года после нескольких неудачных попыток террористы-народники всё же дотянулись до царя: тот погиб от бомбы, брошенной Игнатием Гриневицким.

В итоге Долгорукова-Юрьевская так и не стала императрицей, а ее дети — наследниками. После смерти Александра защищать ее было некому, и после ряда скандалов Юрьевские уехали во Францию. Снова периодически посещать Россию они смогли уже только при Николае II.

«Трудно сказать, до чего могла бы довести государя эта женщина, нахальная и вместе с тем глупая и неразвитая! Вот почему я и сказал, что мученическая кончина государя, быть может, предотвратила новые безрассудные поступки и спасла блестящее царствование от бесславного и унизительного финала».

Министр Императорского двора Александр Адлерберг в конфиденциальном разговоре

Всего у Долгоруковой и Александра родилось четверо детей: Георгий (1872), Ольга (1873), Борис (1876, умер вскоре после рождения) и Екатерина (1878). Их воспитанием занимался холостой и бездетный комендант Императорской Главной квартиры генерал Александр Рылеев. Он же стал опекуном детей после смерти царя. В завещании император оставил им капитал на внушительную сумму — более трех миллионов рублей.

Судьба Юрьевских сложилась по-разному. Георгий отучился в Сорбонне, вернулся в Россию и служил на флоте, а затем перешел в кавалерию. Но большой карьеры не сделал, выйдя в отставку штабс-ротмистром. Он умер в Германии в 1913 году, оставив нескольких детей. Ольга вышла замуж за внука Пушкина — графа Георга-Николая фон Меренберга (у супругов было трое детей) и рано умерла — в 1925-м. У младшей дочери Екатерины личная жизнь не сложилась: оба брака были несчастливыми. Во время Первой мировой войны она жила в России, после революции эмигрировала в Великобританию, где вынуждена была подрабатывать пением и в итоге стала профессиональной певицей. Умерла Екатерина в 1959 году в нищете.

Мать князей Юрьевских всю оставшуюся жизнь жила прошлым — например, хранила одежду Александра, поместив ее в стеклянную витрину в домашней часовне. Она умерла в 1922 году.

Кто еще мог быть внебрачным ребенком

Вероятно, бастардов у российских императоров и императриц было намного больше, но некоторых монарших отпрысков не относят к внебрачным. Иногда чисто по формальным причинам, иногда — потому, что не хватает надежных свидетельств.

Так, несколько детей Петра I и его любовницы, пленной служанки из Мариенбурга Марты Скавронской (ставшей впоследствии императрицей Екатериной I), родились до официального венчания. Поэтому с точки зрения законов того времени считались незаконнорожденными. Тем не менее те из них, кто не умер в младенчестве (Анна и Елизавета), получили статус цесаревен.

Анна Петровна умерла в 20-летнем возрасте в 1728 году в Киле, где родила от герцога Карла-Фридриха Голштинского сына — будущего императора Петра III. Гораздо более долгую жизнь прожила Елизавета Петровна, которая в 1741 году даже смогла стать императрицей. Правда, на трон ее сначала не пустили, так как «верховники» заявили: «Не хотим на престоле выблядка!» — и выбрали Анну Иоанновну — законнорожденную племянницу Петра. К власти Елизавета в итоге пришла только после дворцового переворота.

Кроме детей Екатерины I у первого российского императора мог быть огромный выводок отпрысков от многочисленных любовниц. Вот только самые известные: Евдокия Ржевская (Петр прозвал ее Авдотьей бой-бабой), Марья Строганова, Мария Гамильтон, Янанна и Устинья Петровы, Мария Кантемир, Елизавета Сенявская, Мария Румянцева.

В целом количество отпрысков Петра никто никогда не считал, и, возможно, их число измеряется десятками, а то и сотней, но надежно отождествить их родство с царем невозможно. Так, императору приписывают отцовство и Михайлы Ломоносова, и прославленного военачальника и учителя Суворова Петра Румянцева, и Терентия Дягилева, от которого свое происхождение вел художественный деятель Сергей Дягилев.

По слухам, Иван Шувалов, один из самых просвещенных людей России XVIII века (именно по его прошению Елизавета Петровна учредила Московский университет) был сыном Анны Иоанновны и ее фаворита Бирона, фактически управлявшего государством. Поговаривали, что несколько детей были и у Елизаветы Петровны, официально не оставившей наследников. Их отцом мог быть ее фаворит Алексей Разумовский, происходивший из украинских казаков. Дочерью императрицы называла себя и европейская авантюристка, оставшаяся в истории под именем княжны Таракановой (в реальности, скорее всего, никакого отношения к Елизавете и Романовым в принципе не имевшая). За неосторожные слова о претензиях на престол Тараканову по указу Екатерины II похитили и заточили в Петропавловскую крепость, где та и умерла.

Вероятно, внебрачной была и дочь самой Екатерины II Анна, родившаяся в 1757 году и прожившая два года. Ее отцом, скорее всего, был будущий король Польши Станислав Понятовский, при котором это государство перестало существовать, бывший тогда саксонским послом в Петербурге. Но насколько это действительно так, судить сложно, ведь Анну своей дочерью официально признал Петр III.

Поговаривали, что и сам Павел I — царственный бастард, рожденный Екатериной II от камергера Сергея Салтыкова. Чей он действительно сын, Петра III или Салтыкова — большая тайна. Есть факты, говорящие как в пользу первого, так и второго. Существуют и другие, более безумные версии о происхождении Павла. Например, что ребенок Екатерины родился мертвым и его незаметно для матери (сына у Екатерины после родов действительно сразу отняли и впервые показали только через шесть недель) подменили на некого чухонского мальчика из деревни Котлы близ Ораниенбаума. По другой версии, Павел и вовсе был сыном царствовавшей в тот момент Елизаветы Петровны.

Что еще занятнее, сам Павел сомневался в происхождении своего сына, будущего императора Николая I, и даже заикался о том, чтобы лишить его прав на престол. Якобы Мария Федоровна родила Николая от слуги, гоф-фурьера Даниила Бабкина. Так как отношения в чете сильно охладились, возможно, Мария Федоровна в принципе родила всех своих младших детей не от Павла. Самому же императору приписывали, например, отцовство архитектора Карла Росси, с матерью которого — балериной Гертрудой Росси — царь якобы сблизился не то когда та была в России на гастролях, не то будучи сам в Европе.

Много потенциальных внебрачных детей могло быть и у старшего сына Павла Александра I, у которого было немало связей на стороне. Самый длительный роман завязался у него с придворной красавицей Марией Нарышкиной, ставшей ему фактически второй женой. Их отношения продлились примерно 15 лет, пока Мария не убедила их прекратить в 1814 году. От императора она родила трех дочерей, но две дочери умерли в раннем возрасте, и только Софья дожила до 17-ти. Впрочем, у Нарышкиной, помимо официального мужа и Александра, было немало любовников, и понять, кто именно был отцом ее детей, невозможно.

Не исключено, что внебрачные дети были и у Николая I, вполне счастливого в своем официальном браке, но не чуждого «васильковым дурачествам», как называл кокетничанье с придворными дамами сам император. Так, 17 лет фавориткой царя была Варвара Нелидова, племянница фаворитки его отца Павла I. Есть версия, что она родила от Николая нескольких детей, но надежных свидетельств тому нет. Крутил Николай и лихие интрижки с простолюдинками. Так, в списке секретных пенсий, которые выплачивались из сумм Кабинета Его Императорского Величества, с 1842 года значилась некая дочь титулярного советника девица Герасимова, получавшая скромные 38 рублей в год.

Не обошли стороной слухи о внебрачных детях и Николая II. Ходила легенда, будто бы именно император, а не Николай Гумилёв, был отцом сына Анны Ахматовой Льва Гумилёва, родившегося в 1912 году.