От рукотворного Эдема до зеленых партизан: как менялось отношение к садам в искусстве
Вот уже больше полувека современные художники взаимодействуют с природой. Американец Сам Ван Эйкен вырастил дерево, на котором созревает сорок разных видов фруктов. В барселонской опере сыграли концерт для 2292 комнатных растений, а коллектив dance for plants для растений танцует. Чтобы понять, как современное искусство пришло к таким отношениям с природой, необходимо сперва разобраться в том, как ее изображали в классическом искусстве. Представляем вам краткую историю историю восприятия природы художниками от Античности до наших дней.
Клоду Моне удалось достичь широкой популярности во многом благодаря увлечению садоводством. На его самых известных полотнах запечатлены цветы, которые он тщательно отбирал для своего сада в Живерни. Для художника сад являлся и мастерской, и местом уединения, и приватным пространством, где можно было принять гостей. В цветущих кувшинках и ирисах Моне находил творческое вдохновение.
Собственными мастерскими среди цветов владели и другие художники — современники Моне, например Гюстав Кайботт, Камиль Писсарро, Жак Мажорель. К XX веку сад освободился от символизма, который ему навязывали предыдущие эпохи и приобрел несколько новых ролей — в том числе живого исторического свидетельства и связующей среды для сообществ. Что только современные художники не вытворяли с растениями — забрасывали пустыри бомбами с семенами, устраивали концерты для цветов, строили квартиры для деревьев. О том, как и почему произошла такая трансформация, рассказывают арт-критик, художница и ведущая телеграм-канала «дайджест антропоцена» Ольга Дерюгина и журналист, автор телеграм-канала «Работник культуры» Степан Ботарёв.
Читайте также
Символизм растений в Античности и Средние века
«В повествовании Овидия о золотом веке человечества Земля предстает обильным источником пищи и удовольствий, в христианстве же змей искушает Адама съесть запретный плод в Эдемском саду, что приводит к грехопадению. Обе эти темы стали важнейшими для таких художников эпохи Возрождения, как Иероним Босх, который изобразил мир в виде игрища, где соседствуют добродетель и грех, в „Саду земных наслаждений“, — рассуждает арт-критик и художник Уилл Фуртадо. — С наступлением промышленной революции ботаническая символика перешла на новый виток развития. Теперь животные и растения уже не отсылали к религиозным сюжетам, а стали изображаться как дикие существа».
Ботанические образы в искусстве Античности и Средневековья были наполнены религиозно-символическим содержанием. Гроздья винограда в древнегреческом искусстве, например, отсылали к богу виноделия Вакху. Пшеница — к богине плодородия Деметре. Символизм как метод и некоторые из этих ассоциаций вернулись в искусство в эпоху Ренессанса, которая питала живой интерес к Античности.
Например, гвоздика (по-гречески — «цветок бога») стала символом божественной любви и нередко появлялась на картинах с изображением Мадонны и младенца.
Читайте также
Тайный язык маргариток и незабудок: гид по символическим значениям цветов
В это время природа еще оставалась областью неизведанного, хотя отдельные любознательные личности вроде да Винчи уже пытались расшифровать ее код. Тогда же появились первые энциклопедии Конрада Геснера и Улисса Альдрованди, где реальные животные соседствовали со сказочными созданиями.
Сад как личный рай художника
Еще одним способом рационализировать, одомашнить дикую природу стало садоводство. Набирать популярность оно стало благодаря массовому переселению деревенских жителей в города и завозу в Европу диковинных растений из Африки, Азии, Америки и Австралии. И если в позднее Средневековье сады были роскошью, доступной только французской аристократии и итальянским банкирам, кардиналам и кондотьерам, то к XIX веку завести собственный сад при желании мог уже любой буржуа. Мода на садоводство не обошла стороной и художников.
Сад Клода Моне, который он разбил в коммуне Живерни к северо-западу от Парижа в 1883 году, был «продуман до мелочей».
«Есть забавная история о том, как однажды осенью Моне рисовал деревья, и когда какие-то листья опадали, он прикреплял их обратно. Хотя он и был художником природы, он очень сильно ее контролировал»,
— рассказывает Энн Дюма, представляя выставку «Современный сад в живописи: от Моне до Матисса», прошедшую в 2016 году в Королевской академии художеств. Моне постоянно экспериментировал с наполнением сада, охотился на редкие виды растений и вовлекал всю свою семью в уход за цветами.
Не менее фанатичным садоводом был, например, художник-ориенталист Жак Мажорель — также большой ценитель экзотики, собиравший растения со всего мира: от агавы из Техаса до черного бамбука из Китая.
А немецкий художник еврейского происхождения Макс Либерман в своем саду на берегу озера Ванзее на окраине Берлина обрел убежище от ужасов Первой мировой; там же он через некоторое время укрывался от нацистов.
Может быть интересно
В XX веке титул главного художника-ботаника перешел к Эдварду Стейхену. Дельфиниумами, выращенными Стейхеном, в равной степени восхищались как посетители нью-йоркских музеев, так и специалисты по разведению растений.
Новое понимание экосистем
Сегодня легендарный сад Клода Моне в Живерни переживает свое второе рождение и ежегодно привлекает примерно полмиллиона посетителей. Его начали приводить в порядок в 1977 году по инициативе филантропа Жеральда Ван де Кемпа, который также принял активное участие в реставрации версальских дворцов. На восстановление сада ушло четыре года. Если в прошлом столетии Моне писал картины под впечатлением от цветочных композиций, то в XX веке команда профессиональных садовников провела несколько месяцев, изучая живопись и дневниковые записи художника, чтобы воссоздать эталонный фрагмент рукотворного райского уголка. 1977 год — не случайная дата, а следствие еще одного большого культурного переворота в отношении человека к природе.
После публикации в 1962 году научно-популярной книги биолога Рейчел Карсон «Безмолвная весна» молодая наука экология наконец приобрела влиятельность и заставила по-новому взглянуть на положение человека в живом мире. Карсон одной из первых рассказала об опасности загрязнения воздуха и воды, истощении ресурсов и перенаселенности планеты, а также об угрозах для здоровья, которые несут с собой пестициды.
Благодаря популяризации экологии финансирование научных исследований в этой области увеличилось, и они стали проводиться чаще. Накопленные знания подтолкнули научное сообщество к новому пониманию экосистем.
На протяжении большей части XX века экологи полагали, что экосистемы постепенно и неуклонно приходят к стабильному состоянию, которое может быть нарушено только внешними силами. В качестве примеров приводили леса, которые, достигнув зрелого состояния, якобы оставались в нем навсегда. Однако долгосрочные исследования показали, что экосистемы постоянно развиваются, адаптируются и в математическом смысле не являются стабильными, а только кажутся нам такими из-за краткости человеческой жизни. К примеру, пожары нередко помогают лесам обновляться: некоторые виды деревьев нуждаются в высоких температурах для распространения семян.
Читайте также
Эдемские сады докембрия. Когда и как возникли сложные экосистемы
Вместе с осознанием динамичности и гибкости экосистем пришло и понимание того, что человеческий контроль над природой бывает опасен, даже если люди исходят из благих побуждений.
Например, долгие годы сдерживания возгораний в Йеллоустоунском парке в конце концов привели к крупнейшему в истории заповедника пожару 1988 года, от которого пострадала треть насаждений.
Эти научные открытия привели ряд мыслителей к выводам, которые значительно повлияли на всю дальнейшую историю культуры и искусства: во-первых, люди должны реже вмешиваться в естественные процессы и аккуратней менять окружающую среду под себя; во-вторых, нам нужно оберегать хрупкие экосистемы; в-третьих, не стоит воображать себя центром мироздания, присваивать себе право управлять другими живыми существами; в-четвертых, пора признать, что человек — часть природы, и разрушая ее, мы лишаем себя будущего.
Когда ваши соседи — деревья
Представьте себе раскрашенный в разные цвета многоквартирный дом, на фасаде которого не видно ни одной прямой линии. Полы в доме тоже неровные. Дом находится в общественном владении, но желающие могут арендовать одну из квартир. Места хватит на двести человек, двести пятьдесят растений и деревьев.
Да, деревья тоже могут быть постояльцами этого дома, и некоторые квартиры отведены специально под арендаторов в горшках.
Такой дом-сад спроектировал и построил в Вене в 1985 году австрийский художник и архитектор Фриденсрайх Хундертвассер. Отвергавший утилитарную архитектуру XX века с ее засильем прямых линий, художник в своем «Манифесте заплесневелости против рационализма в архитектуре» заявлял:
«Когда ржавчина ляжет на лезвие бритвы, когда стена начнет плесневеть, когда мох вырастет в углу комнаты, скругляя ее геометрически правильные углы, мы должны быть рады, потому что вместе с микробами и грибком жизнь войдет в этот дом, и через этот процесс мы сможем более осознанно стать свидетелями архитектурных изменений, которые нас многому научат».
«Дом Хундертвассера» — один из примеров новой парадигмы мышления, предполагающей, что все живое сосуществует на равных правах; исходя из этого, мы можем эмансипировать одомашненную городскую природу.
Другой путь освобождения предлагает концепция ревайлдинга, появившаяся в 1990-е годы. Ревайлдинг предлагает вернуть природу к состоянию, в котором она находилась до окультуривания. Впрочем, речь не идет о том, чтобы реконструировать «оригинальный» природный ландшафт, поясняет ландшафтный архитектор Кевин Слоан. Скорее, цель ревайлдинга — вернуть память о пейзаже из прошлого, воссоздать ощущение дикости.
«Ревайлдинг для меня заключается в том, чтобы противиться желанию контролировать природу и позволить ей пойти по собственному пути. Он подразумевает возвращение исчезнувших растений и животных (а в некоторых случаях и уничтожение экзотических растений, которые вытесняют местные виды), снос ограждений, перекрытие дренажных канав, <…> прекращение коммерческой рыбной ловли и других форм эксплуатации, — соглашается экоактивист и автор книги о ревайлдинге „Дикое“ (англ. Feral) Джордж Монбио. — Экосистемы, которые получатся в результате, лучше всего описывать не как дикие, а как управляемые собственной волей: направляемые не человеком, а внутренними процессами».
Ревайлдинг в искусстве
Общественное обсуждение концепции ревайлдинга на Западе началось сравнительно недавно: как раз после выхода книги Джорджа Монбио в 2013 году и последовавшей за ним публикации Wilding Изабеллы Три в 2018 году. До искусства ревайлдинг добрался еще позже.
Именно эта концепция стала призмой, сквозь которую кураторы Анна Саутер и Беатрис Серл предложили зрителям посмотреть на выставку Rewind/Rewild, прошедшую в 2019 году. Обустройство пространства OmVed Gardens на севере Лондона, где размещалась экспозиция, стала попыткой воссоединения человека и природы. Здание OmVed из дерева и стекла совсем не похоже на привычный галерейный «белый куб», скорее оно напоминало оранжерею — за исключением того, что температура в помещении поддерживалась практически такая же, как снаружи. Ветви деревьев раскинулись над крышей галереи, а путь к главному входу в здание лежал через заросли полевых трав и грядки.
«Поскольку наша тема — экосистемы, мы захотели найти экологичный подход и к курированию выставки», — рассказывает Анна Саутер. Кураторы старались минимизировать углеродный след от проведения мероприятия. Кроме того, они решили не оставлять никаких следов и в самом выставочном пространстве. По этой причине галерея OmVed Gardens стала отличным выбором: поскольку здание построено из стекла и дерева, здесь попросту нельзя было сверлить стены и каким-то иным образом «редактировать» пространство под себя.
Может быть интересно
Мыслящий тростник: как растения меняют наши представления об интеллекте
Похоже, у растений есть зачатки разума. Просто он не такой, как наш
Партизаны-садовники
В протестные 1970-е в Нью-Йорке появилась группа активистов под названием «Зеленые партизаны» (англ. Green Guerillas), которые начали забрасывать улицы города бомбами… с семенами.
Бомбы эти представляли собой простые шарики из почвы, удобрений и семян, а сама практика такого сидбомбинга существовала в США еще с 1930-х. Особенность акций «Зеленых партизанов» состояла в том, что таким образом они засаживали растениями землю, которая не находилась в их частной собственности. Эта практика, получившая название «садовая герилья» (англ. guerrilla gardening), породила целое движение партизанов-садовников, существующее и сегодня.
Садовая герилья основана на вере в то, что человек может менять среду, которая его окружает, не спрашивая разрешения ни у государства, ни у корпораций, ни у богатых частных собственников. Такую интимную и интроспективную разновидность досуга, как садоводство, она превращает в кооперативную форму протеста, в своего рода «органическое граффити», размышляет автор издания It’s Freezing in LA! Александр Харрис.
Партизаны-садовники бастуют против нехватки земли и пренебрежения ею, поясняет пионер садовой герильи в Британии Ричард Рейнольдс.
В Бразилии, например, в собственности всего 3% землевладельцев находятся 2/3 всех пахотных земель в стране. Если бы можно было поделить эту землю между двенадцатью миллионами безземельных бразильцев, каждому досталось бы по 6,5 гектаров. На родине Рейнольдса ситуация не лучше: половиной Англии владеет не больше 1% ее населения. Причем нередко эти земли, находящиеся в чьей-то собственности, остаются без надлежащего ухода.
Нелегально высаживая на чужой территории растения, садовые партизаны берут заботу о городе в свои руки, а заодно указывают на причину запустения многих городских участков — несправедливое распределение земли.
Садовая герилья нашла отклик и среди художников. Например, фотограф Стив Вин заделывает дыры в асфальте, тротуарной плитке и стенах, внедряя в них миниатюрные садовые инсталляции. Таким образом он подчеркивает проблемы, с которыми не справляются лондонские городские службы, и напоминает о нехватке зеленых насаждений в городе.
Сад как место коллективной заботы
Для американской художницы Пейдж Эмери садоводство — это объединяющая практика. Вместе с участниками самоорганизованного сообщества бездомных Echo Park Rise Up Эмери разбила общественный сад на берегу озера в парке «Эхо» в Лос-Анджелесе. Здесь растут цветы, фрукты и лекарственные растения, например ромашка.
Тут же находится палаточный лагерь для бездомных. Обязанности в коммуне разделены: кто-то распределяет пожертвованную еду, кто-то готовит, кто-то убирается, кто-то раздает лекарства в медицинской палатке, а кто-то охраняет лагерь, куда нередко наведываются полицейские. «Его могут снести в любой момент», — с сожалением замечает Эмери.
Для Эмери создание сада сообща с местным комьюнити — способ разрушить социальные и видовые границы: «Все это — результат сотрудничества между теми, кто обеспечен жильем, и бездомными, между людьми и другими живыми организмами, между детьми, которые здесь прогуливаются, и взрослыми, которые здесь живут».
Комьюнити-гарденинг, говорит Эмери, показывает нам, что возможны такие формы сосуществования, которым чужды индивидуализм и суматоха, присущие капитализму. «Это экономика заботы», — заключает она.
Идея заботы и сотрудничества важна и для экофеминисток. Художница Дженет Лоуренс в течение многих лет создает инсталляции, привлекающие внимание к экологическим проблемам, в частности к вымиранию животных и растений и разрушению их естественных сред обитания. Например, ее работа 2005 года «Ячеистый сад» (англ. Cellular Gardens) представляла собой живую скульптуру: сеть растений в стеклянных сосудах, питаемых водой через капельницы. Таким образом, жизнь в этом саду-лечебнице поддерживалась искусственно, и эта поддержка легко могла прекратиться. Так художница хотела напомнить о хрупкости экосистем.
Человеческое тело как экосистема, которая может стать садом
Работа «В пути: ботаника путешествия» (англ. IN TRANSIT: Botany of a Journey) художницы Асунсьон Молинос Гордо, напротив, демонстрирует свойственную природе силу преодоления.
Проект представляет собой сад из семян, проросших через фекалии.
Идея произведения пришла к художнице, когда она из исследовательского интереса впервые побывала на заводе по переработке отходов в Дубае. «Это был обычный завод, где раздельно перерабатывали разные категории отходов: металл, стекло и все остальное, — рассказывает Асунсьон. — А затем я прошлась вместе с инженером, и он показал мне, где происходила переработка фекалий со всего города». Внимание Асунсьон приковал прямоугольник с утрамбованными экскрементами. Когда художница спросила сопровождающего, что это, он ответил: «Вам стоит прийти в подходящий сезон. <…> Когда потеплеет и погодные условия будут подходящими, эти фекалии начнут цвести».
Инженер рассказал художнице, что большая часть семян, проходящих через желудочно-кишечный тракт обитателей и гостей Дубая, остаются целыми и невредимыми. При должном уходе из них вырастают томаты, арбузы, баклажаны, кабачки, гранаты, подсолнухи, тыквы и многие другие растения.
Вдохновившись этим знанием, Асунсьон решила провести собственный эксперимент. Своим проектом художница хотела показать, что, во-первых, наше тело — это целая экосистема, а во-вторых, наша связь с природой неоспорима уже потому, что мы выступаем вместилищем для многих других форм жизни — например, различных микроорганизмов.
Деколонизация сада
О пределах устойчивости растений размышляет и Эрнесто Пухоль — художник из Нью-Йорка, проживающий сейчас в Сан-Хуане, столице Пуэрто-Рико. Колонизация Америки европейцами привела не только к истреблению местного населения, но и к вытеснению местной флоры растениями, которые завоеватели привезли с собой из Африки, Китая и Индии. Многие из произрастающих на берегах Карибского моря растений, ягод и фруктов — например кофе, бананы, авокадо, кокосы и манго — это не родные для региона культуры, объясняет Пухоль. Поэтому, в отличие от местных ацеролы, гуавы, папайи, маракуйи и квенепы, они менее устойчивы перед болезнями и ураганами, а еще менее привлекательны для эндемичных насекомых-опылителей и птиц, ищущих места для сооружения гнезд.
В попытке привлечь внимание к засилью колониальных растений Пухоль вернулся в Сан-Хуан, где провел детство, и разбил здесь сад, ставший пристанищем исключительно для коренных растений Карибского региона, вроде пименты кистевидной и западно-индийского лимонного сорго.
Свою акцию художник охарактеризовал как деколонизацию карибского сада и признался, что теперь во время ежедневной «интуитивной коммуникации» с растениями он ощущает, как взращенный сад деколонизирует его самого.
Читайте также
Белые маски насилия: краткое введение в постколониализм
Инопланетная биология, гибридные организмы и художник в роли ученого: история The Bioart Society
Садоводство как экологический активизм
А для австралийского художника Ллойда Годмана работа с растениями — это возможность минимизировать свой углеродный след.
«Умопомрачительно думать о том, что в этом веке уже было создано больше арт-объектов, чем за всю историю человечества, и хранение этих ценных предметов становится для художников и галерей проблематичным. Во многих случаях необходимость поддерживать стабильную температуру и влажность требует больших затрат энергии и зачастую, как следствие, приводит к выбросам углекислого газа», — объясняет Годман.
Поэтому в собственных работах Годман использует ксерофиты, то есть растения, очень медленно испаряющие влагу. В основном Годман работает с тилландсиями. При помощи особых волосков, трихом, они накапливают воду на своей поверхности, не нуждаясь ни в корнях, ни в почве. Кроме того, эти растения, в отличие от многих других, способны захватывать углекислый газ по ночам.
Из металлических конструкций, оплетенных тилландсиями, художник создает скульпутуры, вращающиеся в воздухе. Около десятка таких произведений установлены в австралийских Мельбурне и Хобарте; еще три размещены во Франции. Эти работы не требуют особого ухода, остаются на месте монтажа годами и поглощают углекислый газ по ночам, когда многие растения «спят».
Одна из воздушных скульптур Ллойда Годмана из тилландсии
Современные художники, работающие с растениями, возвращают в искусство этику и призывают нас, говоря словами куратора упомянутой выставки Rewind/Rewild Анны Саутер, «осознать, что природа — это не „где-то там“, это не великое „другое“, не абстракция, но сеть взаимодействий между реальными животными, реальными растениями и реальными грибами, и человек — неотъемлемая часть этой сети».
Что еще почитать и посмотреть на эту тему:
- Лекция-экскурсия по «Саду земных наслаждений» Босха
- Лекция Джорджа Монбио о ревайлдинге на TED
- Книга Джорджа Монбио о ревайлдинге Feral. Rewilding the Land, the Sea, and Human Life
- Книга Ричарда Рейнольдса о садовой герилье On Guerrilla Gardening: The Why, What, and How of Cultivating Neglected Public Space
- Книга Линды Вайнтрауб о связи экологии и искусства To Life! Eco Art in Pursuit of a Sustainable Planet