Фела Кути: колдун афробита

Три тысячи розог опустились на задницу Фелы Кути еще до окончания школы. Мама и папа, учителя и воспитатели — никто не брезговал поучить ребенка уму-разуму. При этом Фела никогда не был задирой или хулиганом. Напротив, по его словам, шалости, табак и алкоголь были жестко табуированы в семье Кути. Ребенок боялся, что от сигареты он откашляет легкие, а из-за косячка сойдет с ума и выпрыгнет в окно. В зрелом возрасте Фела Кути спишет эти чужеродные мысли на тлетворное влияние «белого христианства». Идея греха, страх перед Господом, подавление либидо со временем будут отброшены Кути как паразиты западной культуры, пустившие зубы в тело древней Африки. Язычество еще возьмет реванш. Но пока что женщины — эти странные создания — пугают его больше всего на свете.

В 1958 году Фела отправляется в Лондон. Затея Кути-старших сделать из сына эскулапа провалилась: осмелевший Фела поступает в музыкальный колледж Тринити. Первый экзамен — гармония и контрапункт — дается ему слишком легко. Зато необходимость зубрить музыкальную историю вводит Кути в ступор. Чтение дается ему с трудом, он не может сосредоточиться на тексте. Из-за провала второго экзамена юноша остается в колледже на 2,5 года дольше, чем нужно. Этого времени хватает на становление характера. В начале обучения Кути до смерти боится секса, неизменно повторяя хихикающим друзьям: «О, нет! Вдруг после этого женщина забеременеет!». Но страх уходит, и вскоре Кути орудует эбонитовым лингамом как батюшка кадилом. Домой он возвращается с собственной группой Koola Lobitos, дипломом, тремя детьми и супругой — первой из будущих двадцати семи.

В 1966 году Кути впервые попробует марихуану:
«Если ты однажды трахался под шишками,
ты всегда будешь трахаться под шишками»

Африка встречает Кути на удивление прохладно. Джаз и хайлайф, которые разгоняли кровь на танцплощадках Великобритании, оказались чужды жителям Нигерии. Лишь работа на местном радио позволяет Кути буквально насаждать любовь к своим записям. Можно сказать, что хитрый Кути поступил как продюсер Андрей Разин, который в 1987 году упросил десятки ж/д-проводников включать во время поездок переписанную кассету «Ласкового мая». Как следствие, пассажиры прибывали в конечный пункт конкретно «поехавшими» на нежных распевах Юры Шатунова. Со временем под натиском радио-атаки сдалась и публика Фелы Кути: промоутеры замечают Koola Lobitos.

Разумеется, затея с покорением США оказалась пустой тратой денег. Трехмесячное турне затягивается почти на год, а просроченные визы делают из музыкантов оркестра Кути нелегальных имигрантов. Группа живет впроголодь, без работы и концертов. На грани нищеты Кути находит-таки пристанище в одном джаз-клубе, который позволяет ему сводить концы с концами. На очередном концерте, в голодном полубреду он видит в зале Сандру Смит. После выступления он подходит к ней: «Эй. У тебя есть машина? Тогда ты едешь со мной». Эта дерзость станет началом романа, а тот, в свою очередь, изменит жизнь Кути.

Август 1969 года. «Черные Пантеры» рычат на каждом углу Америки. К движению присоединяются Дженис Джоплин и Джон Леннон. Полиция проводит серию громких арестов членов радикальной организации. 28 человек убиты. Сандра Смит — одна из выживших «Пантер». На свиданиях она охотно рассказывает визави о своем полугодовом тюремном сроке.

У темпераментного музыканта играет гордость: у кого здесь самые большие яйца? Почему она — женщина! — достойна чести быть арестованной за свои убеждения, а он с трудом запомнил имена пятерых президентов США? И то благодаря купюрам до 20 долларов — ведь денег крупнее он в руках никогда не держал.

Сандра тут же подсовывает Феле автобиографию Малькольма Икс (которую сама едва успевает дочитать). Всего 460 страниц отделяют Фелу Кути от нового уровня «черной гордости» и окончательного погружения в дебри политики… И это расстояние он преодолевает одним прыжком.

В начале 1970-х Фела Кути опять возвращается домой. Koola Lobos больше не существует. Ансамбль Кути получает новое название — Africa-70. На самом деле, группа сменила имя чуть раньше — по слухам, первый вариант просто не понравился евреям-организаторам. Вместе с новым именем в Африку прибывает и новый саунд группы. Забавно, но именно в Штатах Кути изобретает «афробит» — причудливую смесь джаза и хайлайфа, заквашенную на африканских ритмах. Первый трек нового жанра — посвященный Сандре Смит My Lady’s Frustration — взрывает танцполы Нигерии. Новые тексты песен причудливо сочетают политическую риторику и то, что называют «пиджин инглиш»

Пиджин Кути — упрощенный вариант английского в стиле:
«моя не джентельмен совсем / моя быть африканский мужчина как есть».

Помимо трансляции панафриканских взглядов, «афробит» Кути служил еще одной цели, весьма прагматичной. С помощью новой — и что важно, собственной — музыки ему удается перешагнуть через тень Джеймса Брауна, который триумфально шествует по стране, попутно затыкая за свой безразмерный пояс любых эпигонов. Вместо того, чтобы стать вторым, третьим, десятым Брауном (на что гордый Кути никогда бы не пошел), он втянул родной континент в знакомые танцы под бой племенных барабанов.

За пару лет слава Кути достигает национальных масштабов. В начале 1970-х годов фэндом перерастает в настоящую комунну африканских социалистов, а дом Кути превращается в независимую республику Калакута. Помимо самого Фелы, в главном доме живут все музыканты его оркестра, а также друзья и группиз. Недалеко от резиденции Кути открывается клуб «Ковчег» — одно из самых популярных мест отдыха в Лагосе. Казалось, жизнь налаживается. Но политический радикализм Кути, который все жестче проявляется в его песнях, не дает покоя власть имущим. Кути стараются прижать к ногтю. Едва ли не каждую неделю полицейские избивают кого-то из приближенных Фелы. Кути обносит республику Калакута 3,5-метровым забором, поверх которого змеится колючая проволка.

30 апреля 1974 года отряд полиции врывается в дом Кути во время интервью. Начинается обыск. Марихуана разбросана по всему дому — в гостинной, в комнатах, под коврами, на кухне — даже в туалете и в душе. Кути арестовывают. По закону Нигерии, ему грозит 10 лет лишения свободы. И это за несколько дней до масштабного тура по Камеруну! Очевидно, полиции нужно было сорвать эту поездку, потому что уже через восемь дней Кути как по мановению волшебной палочки выходит на свободу. Его «принцессам» везет меньше: проведя 2 месяца в заключении, они устраивают побег — перелезают через забор СИЗО и исчезают в ночи. «Это мои девочки!», — радостно хохочет Кути, и смех гремит по республике Калакута. Вот только кто посмеется последним: Фела Кути или продажные полицейские?

Что общего между почтальоном и легавым? Оба всегда звонят дважды.

Кути решает вздремнуть перед походом за своими документами. Выкурив косяк (размеры которых, как видно по фотографиям Кути, поражают самое смелое воображение), он сворачивается калачиком на диване. Утром его будит стук в дверь. На пороге — пятеро детективов. Кути бегло осматривает комнату: пакет с травой лежит возле пепельницы. «Да-да, сейчас открою! У меня тут баба голая», — тянет время музыкант, смывая в унитаз любимые растения. Щелкает дверной замок: «В чем дело? Снова обыск?». Детективы проходят внутрь, и через пару минут бросают заготовленный косячок на ковер: «Снова за старое, Фела?». Кути мгновенно оценивает ситуацию. «Я не вижу, что там у вас?». Глупый детектив подносит косячок к лицу Кути. Через мгновение Фела вырывает его прямо из рук пинкертона, прыгает на диван и… сжирает улику на глазах ошарашенных служителей закона. Пару глотков виски с прикроватного столика — готово! Детективы тащат его в участок.

«Что он сделал? Сожрал улику?!», — истерит начальник полиции. Кути тащат в больницу, пытаясь промыть желудок, но музыкант сопротивляется. Тогда его бросают в камеру. «Однажды тебе захочется посрать, и будь уверен — мы будем рядом». Мать Фелы присылает ему в тюрьму свежие овощи. Целый день Кути пялится на ведро в углу камеры. Охранники смотрят на Кути. Напряжение растет. Ночью сокамерник шепчет: «Кути! Охранники спят. Сделай свои дела в общее ведро». Отличная идея! Утром парашу выносят. «Кути! Когда пойдешь на горшок?», — сердится охранник. «Не знаю, — пока не хочется». На вторую ночь все повторяется. «Кути! Что за дела? Ты же лопнешь!», — злится целый отряд тюремной охраны. «Не знаю, пока мне комфортно», — хихикает Кути. Наконец, на третий день он сам подзывает полицейского: «Ну вот и пришло время избавиться от груза вины». Полиция ликует — Кути приспичило! Радость их безгранична. Они окружают Кути, который тужится в ведро. С улыбками копы везут пирамиды Кути на экспертизу — которая, конечно, ничего не обнаруживает. «Господи, как я устал от всего. Все по домам. Кути — свободен», — грустно вздыхает начальник полиции. Несколько недель спустя Кути записывает суперхит, посвященный нелепому аресту — Expensive Shit. А по Лагосу уже идут слухи, что тот самый косячок Кути умудрился продать сокамернику, который его немедленно выкурил…

«Лес рубят, щепки летят» — иногда эту фразу стоит понимать буквально.

В ноябре 1974 года полиция окружает республику Калакута. В руках полицейские держат топоры. Затишье — а после громкий приказ главнокомандующего. Топоры опускаются на забор Калакуты. Спустя несколько минут, отряд полиции врывается в резиденцию Фелы Кути. Начинается массовое избиение «республиканцев», а вместе с ним — обыск здания. Копы орудуют дубинками налево и направо. Подобные рейды продолжаются вплоть до 1975 года, пока главным инспектором полиции не назначают Мухаммада Дикко Юсуфу. «Кути — музыкант, а не преступник!», — заявляет Юсуфу. Но уже в 1976 году, после очередного военного переворота новым президентом Нигерии становится Олусегун Обасанджо. Вместо полиции, подконтрольной лояльному Юсуфу, новый президент приводит к воротам республики Калакута регулярные войска армии — а точнее, тысячу солдат-головорезов.

12 февраля 1977 года. Кути оглядывает территорию с крыши своего дома. Поле вокруг забора напоминает плантацию в зеленых ягодах. Из-под блестящих зеленых касок на Кути смотрят две тысячи злобных глаз. Фела слышит знакомый приказ: «Ломать забор!». В мгновение ока Кути оказывается у рубильника. Р-р-раз! — и солдаты отлетают от забора на несколько метров. Высокое напряжение подведено к ограждению! Солдаты свирепеют и выстрелами разносят забор. На этот раз — никакой пощады. Женщин избивают и насилуют, мужчинам ломают руки и ноги… 77-летнюю мать Фелы Кути выбрасывают из окна первого этажа. Последнее, что слышит Кути перед тем, как отключиться — хруст собственных костей.

27 дней Фела Кути истекает кровью на бетонном полу одиночной камеры. После — больница и суд. Брат Фелы несколько недель проводит в инвалидном кресле. Дом Кути полностью сожжен — вместе со всеми записями и музыкальным оборудованием. Официальное заявление правительства оглушает своей наглостью: «Дом был сожжен неизвестными солдатами». Оклемавшись от ран и побоев, Кути записывает два новых альбома, посвященных событиям 12-го февраля — Unknown Soldier и Sorrow, Tears & Blood. Когда в больнице умрет мать Кути, он на своих плечах принесет гроб с ее телом и надписью «Здесь похоронена справедливость» к зданию суда. Так появилось название самой известной композиции Кути в двух частях, Coffin for The Head of State; эти три записи можно условно объединить в трилогию о мрачной бойне с участием тысячи солдат.

Кроме политики, жизнь Кути в то время все плотнее погружается в туман африканских верований народа Йоруба. В самом начале своего духовного поиска Фела отказывается от своего второго имени Рэнсом (назвав его рабским, что логично – помимо христианского значения «искупление» слово имеет более распространенный перевод «выкуп, штраф») и меняет его на «Акалупо». Отныне полное имя музыканта, Фела Акалупо Кути, означает «тот, кто источает сияние, носит свою смерть в колчане, и чью жизнь не отнимет рука человека». Набравшись за несколько лет мистического опыта от своего учителя — профессора Хинду, в 1981 году Кути впадает в двухчасовой транс. В нём Кути общается с духом матери, переживает рождение мира, и заглядывает в будущее. «Я понял, что в нашем мире не прекращается война между добром и злом — а я играю важную роль на стороне добра», — вспоминал позднее Кути. Спустя несколько дней после этого, Кути среди ночи звонит Карлос Мур — журналист, близкий друг и соавтор его автобиографии. Мур напуган: «Фела! Я не понимаю, что происходит!  Прошлой ночью моя жена погрузилась в транс. Она говорила на разных языках! Что ты привёз нам из Африки?». Фела хихикает: «Расслабься, это авторская глава от ифского оракула». Очевидно, Кути имел ввиду шамана-бабалаво — того самого, который когда-то предсказал его матери судьбу отпрыска:

«Будущее этого ребенка преисполнено проблем, волнений и насилия».

«Я трахаюсь так часто, как только могу. В среднем я сплю с двумя-тремя женщинами за день. Это необходимость. Если они не получают свою порцию удовольствия — сразу проявляется их дурной женский характер, а так и до беды недолго», — типичная цитата Фелы образца 1981-1987 годов. Именно этот период вошел в анналы истории как время «Гарема Кути» — его свадьбы с двадцатью семью (!) прекрасными негритянками, часть из которых участвует в концертной деятельности группы, а другая часть смиренно занимается домашними делами. Кути платит им сущие копейки, обращается строго (но уважительно), а самых непонятливых отстраняет от секса на пару недель. В ответ женщины искренне предпочитают избегать конфликтов. Надо сказать, что ни одна «королева» не чувствует себя ущемленной рядом с Кути: в интервью для книги Карлоса Мура жёны в один голос утверждают, что Кути — настоящий мужчина, превосходный любовник, человек самых чистых убеждений…

В 1984 году власти снова достают Кути. Прямо в аэропорту, откуда музыкант собирается в турне по США, его берут под арест и бросают в переполненную камеру тюрьмы Кирикири. Днем он спит, а ночью медитирует. Всего Фелу держат за решеткой 18 месяцев. После освобождения Кути в первую очередь разводится со всеми своими «королевами»: «Я пересмотрел свои взгляды на брак и понял, что это зло. Все, что он приносит — ревность, эгоизм и желание обладать. Брак поощряет притворство».

…С этого момента его жизнь становится спокойнее — с годами чехарда военных переворотов приводит к относительно лояльному к муыканту правительству. Теперь Фела может заниматься двумя своими любимыми вещами — общением с духами и музыкальным колдовством. Он в очередной раз переименовывает группу в Fela Kuti & Egypt 80 и умудряется записать еще дюжину альбомов. Последние годы жизни Кути проводит в духовном созерцании, почти не выходя из дома и дважды в неделю играя концерты для самых преданных слушателей (коих собиралось никак не меньше полутора тысяч).

В 1993 году Фела Акалупо Кути перестал выпускать записи и доживал свой век в кругу друзей и родных, прежде чем тихо умер от СПИДа в 1997 году.