Краткая история Fido: всемирная сеть без денег, социальная сеть без интернета

Говорят, что у истории нет сослагательного наклонения, тем не менее отчего бы не пофантазировать, что было бы с Fido, если бы у его истоков стоял не романтик, а бизнесмен? Но с этой коммуникативной системой всё сложилось так, как сложилось, и вот сейчас, по прошествии довольно долгого времени, можно сказать, что сложилось, в общем-то, хорошо.

Да, основатель FidoNet не стал миллиардером и за ним не бродят толпы восхищенных подражателей, он не склонен выступать с трибун с поучениями, зато именно усилиями этого человека, чьи убеждения шли вразрез с идеями о том, что смысл жизни — в соревновании по зарабатыванию максимального количества денег, можно сказать, был создан авангард новой научно-технической революции.

Но давайте обо всём по порядку.

Было такое время (во что сейчас сложно поверить), когда интернета не было. А компьютеры уже стали появляться, причем относительно компактные и даже доступные (но еще не всем) по цене. Понятно, что идея использовать эти гаджеты для обмена какой-то информацией бередила души ранних компьютерщиков, и в 1978 году чикагцы Уорд Кристенсен и Рэнди Сьюз придумали, как это можно делать: они создали электронные доски объявлений (BBC, bulletin board system), куда можно было зайти, используя телефонную линию, и прочитать написанное — так же, как вы читали бы доску объявлений у своего подъезда.

Это был настоящий прорыв, ведь тогда считанное число даже из погруженных в тему людей могло предположить, что компьютер нужен не только для вычислений, обработки и хранения информации, но и для коммуникаций. Очень быстро появилось огромное количество досок, за пользование некоторыми надо было платить, но и бесплатных тоже хватало, и малочисленные обладатели хитрых устройств дружно ринулись в сеть.

А тут еще в 1981 году появились модемы — точнее, они существовали давно, но были недоступны частным лицам, так как использовались в промышленных целях и стоили заоблачных денег. Однако VicModem от Commodore, который стоил меньше $100 и разошелся тиражом более 1 млн штук, пробил дорогу к массовому рынку.

Словом, жизнь обретала новые краски и стимулы. Которые и вдохновили Тома Дженнингса придумать программу для обмена информацией в режиме «точка — точка» — первоначально для личных целей: ему, художнику и программисту из Лос-Анджелеса, надо было общаться с другом из Балтимора. Ближе к Рождеству 1983 года эта программа заработала. Так появилась линия, связавшая две доски объявлений на двух побережьях США, и это было невероятно здорово.

Точной даты ее рождения не существует, поскольку у Дженнингса и его друга Джона Медилла ушло несколько дней на тестирование и отладку работы, да и молодые люди не были заточены на фиксацию каких-то якобы значимых событий. В 1984 году в сети появился третий участник, что потребовало переустройства системы и переписывания части кода, чтобы система прямой коммуникации для двоих сумела подключать кого-то еще. В июне система была полностью готова к эксплуатации, она не рекламировалась никем и никак, но слухи уже заполнили общество — и как только Дженнингс открыл к ней доступ, нодлист (список станций) стал расти так быстро, что уже в августе того же года Дженнингс избавился от необходимости заниматься нодлистом, насчитывающим к тому моменту около 50 станций, передав его ведение другим участникам проекта.

Сама программа, а точнее — несколько взаимодействующих программ, была довольно простой и не требующей каких-то запредельных знаний для установки и активации. Позже появились дополнения, в основном касающиеся сжатия передаваемых файлов с целью экономии трафика. Сама программа постоянно усложнялась и многократно дописывалась (но при этом не теряла своей простоты и доступности), появлялись новые функции и расширялись возможности.

Дженнингс вроде бы не собирался делать из своей программы большой проект и вообще создавал ее для конкретной задачи и конкретного случая, но и шила в мешке утаивать не пытался: очень скоро желающих присоединиться к столь прорывному виду коммуникаций стало очень много. А потом еще больше, и еще, и из Штатов, и даже из-за пределов страны, и с других континентов — словом, пришлось менять структуру самой сети, делая ее из горизонтальной древовидной.

Появились узлы связи, управляемые системными операторами, которые «раскидывали» почту своим точкам (пользователям), пошло дробление на континенты и города, и города, а не страны (в чем создатели системы видели определенный глубокий смысл) были отходящими от основного ствола ветвями. Жизнь сама диктовала правила разделения, сигнал передавался по телефонным проводам, связь, международная и междугородняя, стоила дорого, и появился «национальный почтовый час» (по ночам, но не из романтических соображений, а из практических — ночью телефонная связь дешевле) — время обмена информацией. Система разрасталась и становилась всё больше и больше. Дженнингс придумал для сети название — Fido (это популярная собачья кличка вроде Тузика, Шарика или Жучки, все почему-то думали, что он сделал это в честь своего домашнего питомца, но нет, собаки у него никогда не было) — и логотип — собачку с дискетой в зубах, а со временем сеть стала называться FidoNet. Участники могли в определенное время присоединиться к сети, скачать файл, поработать с ним и отправить опять в сеть, чаще всего на ту же доску объявлений — это сильно экономило деньги, уходившие на соединение.

Дженнингс, панк и убежденный анархист, с самого начала решил, что FidoNet будет проектом некоммерческим: зарабатывать на этом деньги противоречило его убеждениям, более того, кажется, он считал свою сеть в определенном смысле проектом социальным (хотя никогда не высказывался об этом с определенностью).

Поддерживаться и модерироваться FidoNet должна была самими участниками сети. К удовольствию Дженнингса, эта идея находила огромное количество сторонников, что не могло не радовать анархиста — мир, по его убеждениям, как раз и должен был выглядеть именно так: быть не вертикальным, а горизонтальным, и в этом прекрасном мире все имели равные права и равное влияние на происходящее.

При этом от выстраивания иерархии ответственности FidoNet не ушла: на каждом из уровней администрирования сети появились координаторы, в задачи которых входило обеспечение функционирования узла и разрешение споров между участниками. В FidoNet запрещено было зарабатывать — там не существовало рекламы вообще, вычищался флуд (не столько и не только из желания не допускать конфликтов, сколько из экономических соображений — соединение, напомним, стоило денег), превалировало желание сделать общение «чистым» и «строго по делу». Сеть развивалась, формы общения — тоже, появился режим лекций и конференций, на форумах весьма популярна была тема развития FidoNet, где участники выкладывали свои «хотелки», а программисты обсуждали, как их реализовать. И появилась FidoNet Policy — свод правил пользования сетью (нарушителей могли просто отключить).

А еще у участников FidoNet возникло то чувство, которое рождает любой закрытый клуб, секта или тайный орден, — чувство собственной исключительности, уникальности (они не маглы, хотя и живут среди них, они — волшебники), причастности к чему-то, что создает новые времена для всех остальных тогда, когда сами они уже живут в будущем.

Согласно принципам, заложенным основателем, участники сами должны были выбирать и нод, и координаторов, занимающихся разработкой и контролем за соблюдением регламентов, которые регулировали отношения участников, запреты и ограничения. Дженнингс был счастлив: «Это была почти анархия!»

Правда, уже после первых месяцев развития сети (к расширению которой, заметим, сам ее создатель не имел никакого отношения — сеть развивалась исключительно методом сарафанного радио: вступившие раньше сами рекрутировали новичков, рассказывая о новых, невероятных возможностях для общения) возникли вопросы, требовавшие установления каких-то правил и регламентов. Дженнингс отнесся к этому с пониманием — в самом деле, к сети постоянно и массово подключаются всё новые и новые участники, стоит всё-таки где-то написать для всех новообращенных небольшой свод правил, буквально несколько строк: сеть некоммерческая, реклама запрещена, флуд запрещен и т. д. Но тут что-то пошло не так.

Например, с того самого момента, когда FidoNet, что называется, ушла в народ, и до самого ее конца бурно дискутировался вопрос (а может, он до сих пор обсуждается, мы не знаем) о том, может ли нода читать чужие письма или хотя бы просматривать их на предмет отсутствия в них рекламы.

Сеть расширялась довольно быстро, но взрывной рост начался с 1988 года — вроде бы ничем не примечательная дата, но именно в этот год для массового развития сети сложилось множество факторов: появились довольно дешевые модемы, значительно превосходящие своих предшественников по скорости, упали цены на сами компьютеры, в основном за счет радикального снижения стоимости жестких дисков. Всё это «усадило» за мониторы огромное число людей, многим из которых скоро перестало хватать пространства личного компьютера и потребовалась сеть. К концу 1988 года число узлов достигло 20 тысяч. Что касается самой сети, то подсчитать количество ее пользователей было невозможно в принципе, а вот количество узлов в мире на пике популярности, в 1993-м, составляло 39 676 (по разным оценкам, участниками FidoNet могли быть от сотен тысяч до полутора миллионов пользователей на всей планете).

В России (и не только), кстати, «фидошники» стали совершенно особой субкультурой и уникальным братством, но каждая страна порождала какие-то свои особенности среди объединенных Fido, как правило — теплые и прекрасные, о чем они до сих пор вспоминают с удовольствием.

Заметим, что споры и ссоры, которые сопровождали всю историю FidoNet, базово были связаны с тем, что использовалась телефонная связь, а она была платной. Сами участники сети, во всяком случае, частенько мотивировали свои выступления именно заботой о снижении расходов. Причем чем дальше, тем для такой мотивации появлялось всё больше и больше оснований, так как тенденция к снижению стоимости телефонных тарифов и значительное увеличение быстродействия модемов никак не позволяли удешевить коммуникации — объемы передаваемой информации росли намного быстрее, и суммарно их рост опережал снижение стоимости трафика и увеличение быстродействия.

Кстати, в России, где пик развития Fido пришелся на смену эпох и переход от так называемого социализма к плохо тогда еще понимаемому капитализму, отечественные ноды практически всегда были людьми, которые использовали «бесплатный» трафик на работе или имели доступ к чему-то более эффективному вроде системы «Искра» и популярного «Релкома», где лично платить было не надо (можно было бы назвать это «решением по-социалистически»). Конечно, у наших соотечественников споры и ссоры тоже случались (как и в любой семье), но не на материальной основе.

Брать деньги за подключение к Fido в этой среде считалось серьезным преступлением, запятнавшего себя этим исключали.

Один из нод 1980–1990-х считал, что материальный принцип выглядел так: «каждый должен приносить своему ноде пиво» — фраза популярная, но не серьезная и не обязательная для исполнения. Другой говорит, что даже проставление пива было под запретом и на всех очных встречах (которые становились среди участников сообщества всё более и более популярными) каждый платил за себя сам и это было жестким правилом. Вспоминают некого ноду, известного сейчас как писателя, который провел к себе домой выделенную линию (в советские времена это стоило не просто больших денег, но и неимоверных усилий с точки зрения реализации связей, блата) бесплатно, за свой счет и чисто для своего удобства и удобства своих точек.

FidoNet рухнула под напором интернета. Нет, ее никто не закрывал, не запрещал и не распускал (свыше 1000 узлов существует — номинально или реально, что больше уже никого не интересует, — и по сей день), просто более качественная и современная среда взяла верх и примагнитила людей.

Правда, разговоры о том, что интернет — это большая свалка, заваленная фейками, а «правильное» будущее — за закрытыми сетями с модерацией контента, ведутся и сейчас, хотя в обозримом будущем таких сообществ, где есть смысл ограждать информацию заборами, не видно (правда, какие-то авторитарные страны это делают, а другие мечтают сделать). В любом случае это совершенно точно не станет повторением свободной FidoNet с генерируемым и модерируемым обществом контентом — речь идет скорее о «полицейском интернете» и «интернете ГУЛАГа».

Что касается самого Дженнингса и его прекрасных планов об устройстве сообщества энтузиастов, в котором нет места коммерции и склокам, то он был вынужден объявить о своем выходе из проекта за несколько лет до пика его популярности в 1993 году. Он сам мотивировал это тем, что к нему обращались как к арбитру, игнорируя структуру координаторов, хотя он только занимал должность редактора FidoNews, и при этом обвиняли в слишком большом влиянии.

Стремление координаторов зарегулировать всё и вся (как это знакомо!), игры в политику (в какой-то момент в FidoNet было два главных координатора — один новый, избранный, другой — прежний, который отказался уходить со своего поста), грызня, вечная политика двойных стандартов (в которой все обвиняли всех), «набор поучений», которым становилась каждая окончательная редакция Fidonet Policy — сборника правил поведения в сети… Словом, FidoNet, как и любое общество на свете, даже новорожденное и состоящее исключительно из энтузиастов, желающих всего самого прекрасного, существовало в спорах, борьбе, дискуссиях, и выяснилось, что жизнь (а это, безусловно, и была сама жизнь) несколько сложнее, чем ее описывали и воспринимали классики анархической мысли. С другой стороны, классики (или их последователи) совершенно любого учения постоянно ошибаются, наделяя людей и общество какими-то изобретенными в тиши кабинетов качествами.

Сам Дженнингс, объясняя свой уход из FidoNet, вспоминал об этом так:

«Моя наивность привела к тому, что я создал систему, где отдельные личности получили широкие права и возможность самостоятельно определять политику и навязывать ее другим. Хуже всего работал уровень региональных координаторов — часто они принимали решения за всех, величали себя как RC — Regional Сzar. Как следствие, управление FidoNet по всему миру стало очень разнородным — там, где одно было категорически запрещено, в другом регионе проходило без всяких проблем».

И в самом деле, событий, в том числе со знаком «минус», в истории сети хватало. Иногда такие Czar’и не слишком смущались в демонстрации своего отношения к «подданным»: в русском сегменте известен координатор, который с какого-то момента не снисходил до объяснений, отвечая на все вопросы исключительно односложно — только «да» или «нет». Зато отличие стандартов общения в разных сегментах никому именно в то время не казалось чем-то странным: да, разные сообщества, разные люди по-разному ведут себя в каких-то обстоятельствах и формируют правила жизни под понятные всем реалии — почему бы и нет?

Настоящий ужас анархиста вызвали у Дженнингса жестокие споры (конечно, в них прекрасные люди с чистыми помыслами быстро перешли на личные оскорбления), когда дело коснулось установления удобных и равных правил пользования сетью:

«Все до единого правила, что я видел, были ужасны, включая даже те, в разработке которых участвовал я сам. Всё начиналось с безобидного и короткого набора правил, а в результате пришло к сложным и витиеватым талмудам из бесчисленных пунктов, подпунктов и даже глав, которые весьма ограниченные умом люди засовывают нам в глотки всю жизнь под видом бесконечных догм и поучений. <…> всё это отвратительно».

Правда, сами участники проекта говорят, что в годы его существования никаких претензий к своему детищу у Дженнингса не было и его рассуждения (приведенные выше цитаты в том числе) относятся к более позднему периоду и принадлежат уже совершенно другому Дженнингсу, повзрослевшему и, чего уж там, постаревшему:

«Христос тоже охренел бы от того, во что превратился созданный им рыболовецкий кружок» (Лео Каганов, экс-нода FidoNet).

Мир в разные периоды своего существования по-разному реагирует на то, как работают общественные неформальные институты, сейчас принято их порицать, ругать и, в частности, приводить FidoNet в качестве примера того, как это не работает и без твердой руки умирает.

Конечно, рассуждения такого рода — чистой воды манипуляция, потому что созданное Дженнингсом пространство прекрасно именно тем, что доказало свою устойчивость и работоспособность, что позволило управляемому буквально всеми участниками сообществу довольно эффективно существовать на протяжении почти двух десятков лет, причем без вложений каких-то, даже самых минимальных, денег. С этой точки зрения поздние высказывания Дженнингса и в самом деле можно воспринимать как брюзжание — он-то и раньше знал, что все люди разные, что для достижения консенсуса надо общаться и искать решения, которые могли бы быть приняты всеми, что неудачные решения в будущем дошлифовываются и оттачиваются и что всё это не быстро и довольно трудно. Короче говоря, ничего нового для анархиста, да и вообще для любого, не зацикленного на поиске «жесткой руки» человека.

Fido, разогнавшая волну компьютерной революции, была исключительно устойчивой системой, и ее устойчивость обеспечивали именно демократические принципы управления, энтузиазм и личная и добровольная ответственность участников, но, можно сказать, она стала жертвой того, что сама создала, — ее накрыла технологическая волна под названием «интернет».

Хотя эта волна принесла с собой не только новый поток знаний, но и большое количество мусора, и сегодня снова слышны разговоры о том, что «будущее за закрытыми сетями с ограниченным доступом» (хотя, скажем честно, такие разговоры кажутся более чем сомнительными).

Впрочем, язык не повернется обвинить хоть в чем-то Дженнингса — он, как нормальный анархист, вовсе не собирался гробить свою единственную и неповторимую жизнь на искоренение язв общества, он просто жил этой самой собственной жизнью и делал только то, что ему нравилось (та свобода личности, которой стоит позавидовать, согласитесь). И, конечно, спасибо FidoNet и Дженнингсу за то, что они подготовили столько замечательных и продвинутых людей, потому что именно силами этого рыцарского ордена «фидошников» и была произведена великая компьютерная революция.