Поп-панк с нечеловеческим лицом: 5 записей Джи-Джи Аллина, которые можно (и даже нужно) послушать
Джи-Джи Аллин завоевал сердца миллионов как производитель уникального шок-контента, от которого у многих до сих пор охотно шевелятся волосы на голове, однако в первую очередь он был всё же музыкантом, сочинял классные песни в разных жанрах и пользовался заслуженной популярностью. Семидесятнический хард-рок, поп-панк и кантри — отнюдь не та музыка, которую большинство предполагает услышать в исполнении «того самого, который, это, ну, в общем, вы знаете», и тем не менее из песни слова не выкинешь, особенно если она сочинена столь экстравагантным поклонником Хэнка Уильямса и группы Aerosmith. Но довольно предисловий — по просьбе «Ножа» Кирилл Бондарев составил список из пяти записей Джи-Джи Аллина, которые не только можно, но и нужно послушать каждому культурному человеку.
Иисус Христос Аллин появился на свет летом 1956 года на задворках Нью-Гэмпшира — штата, официальный девиз которого гласит «Живи свободно или умри». Совпадение? Едва ли. Видимо, кое-кому на роду было написано стать главным панком планеты. Иные в подобных местах не выживают: либо ангелы с лицом Дэна Брауна (да, котик у нас тоже гэмпши́рский ), либо демоны. Первый ансамбль Джи-Джи назывался LSD, то есть Little Sister Date, потому как школьники, по воспоминаниям Аллина, «всю дорогу жрали „кислую“ и трахали малявок». С детищем Хофмана его познакомил старший брат Мерл, в шутку накормив ничего не подозревающего юнца «особым» пончиком. Ну, а заодно и с рокенролом: надо же было чем-то задобрить мало́го после того, как Мерл метнул в него кухонный нож, — вот ему и пришлось расстаться с записями Kiss и Элиса Купера.
«Мы были изгоями, — вспоминал Аллин-старший. — В школу ходили только для того, чтобы „одурачиться“ на перемене. А что там еще было ловить? В колледж мы один хрен не собирались. Всё, чего нам хотелось, — тусоваться и играть музыку».
Насколько круто звучали LSD, мы, увы, не узнаем: отыграв примерно год, группа распалась. Зато следующий коллектив Аллинов под названием Malpractice оставил более богатое наследие. В 1977 году парни выпустили на Fu Angel Records сингл. Да, всего один, зато какой!
Впрочем, по мнению Христовой паствы, он скорее никакой. Запись и впрямь неоднозначная. Malpractice — типичный рок 1960-х из серии «с пивком потянет». Слушая этот сингл, хочется спросить: а где тут, собственно, Джи-Джи? На деле наш герой прячется за барабанами, в то время как Мерл, похожий на «хиппанутого» Швондера, дергает струны баса. Гитарные риффы — бойкие, заводные. Больше всего изумляет работа ритм-секции; братья отлично чувствуют друг друга, не мешая Джеффу Пеннею распевать про маленькую бэйбу в «Тоннеле любви». До «перочинного найфа» дело не дошло, а жаль: судя по мастерству Аллинов, они могли бы выступить пожестче, кабы сами отвечали за сочинительство. О том же говорят очевидцы выступлений Malpractice, закрепивших за парнями статус уверенной кавер-банды Aerosmith, чей хит Train Kept A-Rollin’ особенно любил Джи-Джи. Позже в интервью Иисусе хвастался, как сильно они опередили свое время. Учитывая нарциссизм артиста, вполне ожидаемое заявление. Куда больше доверия заслуживает оценка Мерла: «Братух, мы звучим как дерьмо». Что не мешает ему по сей день впаривать остатки этого дерьма в интернете по цумовским ценам. Завесить вам мастодонтовых калов, сударь?
The Scumfucs, The Bleeding Cunt Seekers, The Texas Nazis… Страшнее имен аккомпаниаторов Джи-Джи — только их количество. В основном эти ВИА набирались из персонажей, которым довелось затусовать с мэтром по его приезде в очередной город. Неспроста Аллин сравнивал их со шлюхами.
Однако The Jabbers — иного поля ягодки. При нестабильности состава (число участников варьировалось от трех до пяти), они были настоящими, завсегда выдавая отменный панк вживую и в студии. С ними Джи-Джи и записал свой дебютный лонгплей, который «был, есть и останется» в мировой панк-фонотеке навечно. Костяк банды сформировался в 1979-м, два года спустя после развала Malpractice. Пути Аллинов временно разошлись: Джи-Джи переехал в Манчестер, Мерл — в Бостон. Новым басистом стал отморозок Эл Чэппл, школьный друг братьев. К слову, именно Эл дал название группе: «содомитами» (то есть butt jabbers) парни называли тех, кто не с ними. Живчик Джи-Джи сходу поражал (и заражал) окружающих своей энергией. Тогда он еще не думал умирать на сцене — он жил сценой.
«Почему-то никто не берет в толк, что все записи Джи-Джи создавались не сами по себе; это он создавал их, — рассказывала поэтесса Эмили XYZ, подруга артиста. — Помню, Аллин с самого утра садился на телефон и звонил, договаривался, планировал… Мне кажется, он и долбить начал, чтоб выключить в себе эдакого „контрол-фрика“».
Зато на концертах Джи-Джи отрывался по полной: плясал в битом стекле, как Игги, рвал связки как Стив Бэйторс, а в «околомузыках» легко переплевывал обоих. Кровью, разумеется.
Полноформат The Jabbers выпустил Дэвид Пил — полубезумный хиппи, автор дурацкой песенки I Like Marijuana, который запомнился публике как еще один «чел из тусы Джона и Йоко». В шоу-бизнесе Пила держали за упоротого идиота, поэтому он не мог не понравиться Джи-Джи. Однако продюсирование альбома Аллин взял на себя и справился, надо сказать, на пятерку: даже трек Don’t Talk to Me, записанный (по слухам) в бывшем курятнике, звучит вполне радиоформатно. Впрочем, пластинка великолепна от и до. «Содомиты» с легкостью сочетают несочетаемое: детскую непосредственность и взрослый подход, простоту Ramones и брутальность Dead Boys, глэмовый look и сортирную брань… Да, это панк, но с жирной приставкой ПОП. И что невероятнее всего, таковым его ряди́т Аллин — своим мелодичным, звонким вокалом. Немудрено, что на концертах The Jabbers кричали барышни «ура!» и в воздух лифчики бросали…
К сожалению, в личной жизни артиста всё складывалось не так благополучно. Он честно пытался быть хорошим: ходил в церковь по субботам с женой Сандрой, работал в доме престарелых и чаще откликался на имя Кевин (которым нарекла его мать после развода с токсичным мужем). Но темная сущность требовала «каминг-аута», вынуждая Кева таскать у тех самых престарелых стимуляторы или просто нажираться в хлам.
«Никто уже не понимал, кем являлся Джи-Джи, — писал музыкант в своей автобиографии. — Сперва он был Иисусом Христом, затем стал Кевином Аллином… Целыми днями просиживал он, взявшись за голову, и повторял: „Кто я, скажите мне, кто я?“ И однажды признался: „Я тот, кто я есть — Джи-Джи Аллин“».
На этом поп-панк кончился, уступив место злому панк-хардкору. Зато пластинка Always Was осталась — как память о «реально клевых деньках» без дерьма на лице и в венах.
В интервью Swedish Scum гитарист The Jabbers Крис Хаос поведал забавную байку.
«Помню, подкатывает ко мне на тусе Джо Перри из Aerosmith и говорит: «Даров! Ты же „Содомит“, верно? Ну, и как там Джи-Джи? — рассказывал музыкант. — Конечно, я прифигел. Так-то Aerosmith говно на палке. Прикольно было то, что они вообще про нас знают».
С начала 1980-х такие приколы стали частым явлением в карьере банды. Отчасти потому, что рок-н-ролльный фронт был един: все знали про всех, кто в теме. Однако The Jabbers заслуживали чуть больше внимания: альбом Always Was неплохо продавался, группой занималась Гэнья Раван (экс-продюсер Dead Boys), а еще с ними был Джи-Джи. Которому, безусловно, льстило внимание старших товарищей.
Аллин очень любил знаменитостей — на свой манер.
Он дрался с Джонни Фандерсом из New York Dolls, разбил нос Брайану Брейну (P.I.L.), и бог знает, что приключилось бы у них с Хэнком Уильямсом, кабы великий кантримен не умер заранее. Иное дело, что герои Джи-Джи были сами с усами, и потому их не смущали дифирамбы «на кулаках». Чита Хром из Dead Boys, Ди Ди Рамоун, лидер Dinosaur Jr. Джей Маскис — все они считали за честь поиграть с Публичным Животным № 1.
В 1979-м гитарист Уэйн Крамер вышел из тюрьмы в никуда. Его группа MC5 распалась, жить было не на что… Естественно, когда Дэвид Пил рассказал ему о The Jabbers, Уэйн заинтересовался.
«Я злоупотреблял, чего греха таить, вот и стал „Содомитом“ по найму, — вспоминал музыкант. — К тому же Аллин явно радовался моему участию: я ведь вроде как был одним из его героев».
Более чем! В глазах Джи-Джи MC5 были великолепной пятеркой Marvell, небожителями на кайфе. Вообразите его восторг, когда The Jabbers заполучили ударника детройтцев — Дэнниса Томпсона по кличке Пулемет. Лайн-ап мечты надо было писать, и срочно. И группа отправилась в студию.
Любопытно, что, при всем уважении к легендарному Пулемету, Аллин вырезал его партии из финального микса, переиграв их заново, причем ничуть не хуже.
А вот Крамера трогать Аллин не посмел, благодаря чему мы до сих пор не нарадуемся взрывным соло маэстро. Увы, из трех записанных треков лишь два попали на сингл — Occupation забраковали как излишне приторный. Зато гаражные «миники» Gimme Some Head и Dead Or Alive — та моментальная классика, что рождается лишь при верном сочетании звезд. Определенно, лучшая работа The Jabbers в коммерческом плане. Впрочем, всем не угодишь, особенно в панке. Boston Rock, например, выругал релиз за сексизм: опять, дескать, «мачо-рокеры волосатой жопой пугают». В ответ «Содомиты» оскорбили весь город, назвав бостонцев «кучкой дрочеров», и пообещали заплевать их пивом на концерте. Высокие отношения.
«Когда я умру, вложи бутылку мне в руку / Все эти дни на земле она была мне единственным другом…» — поет усталый мужской голос с кассетной пленки. Он поет под акустику, неряшливую, сырую, и звук ее — как из консервной банки с собачьи кормом. Хотя «слайд»-гитара на заднем плане и того гаже: струна словно затягивается петлей, которой бредит воспаленное от выпивки горло. Так звучит The Troubled Troubadour — акустический миньон, посвященный Хэнку Уильямсу
Думается, папа Хэнк оценил бы этот оммаж: музыкант, чье сердце встало, когда он пьяным гнал по хайвею, явно чувствовал ту же пулю в груди.
«Мне не выбраться с этого света живым», — подытоживает Уильямс на своем прощальном сингле. «Я в бегах и живьем вам меня не достать», — ухмыляется Джи-Джи с обложки «Трубадура». Что это, если не преемственность поколений?
Разница между Христом от панка и его паствой была колоссальной. Фаны не задумывались над тем, что происходит с их кумиром после концерта, и возвращались в отчий дом, хвастаясь друг перед дружкой ссадинами. А он — в комнатушку размером с ванную, где его ждала в лучшем случае тарелка супа из кетчупа.
«Я бы мог выпустить книжку из серии „Как выжить на 10 баксов в неделю“», — посмеивался Аллин.
Тюрьма, в которой он просидел с 1989 по 1991-й, тоже не прибавила здоровья. Так из дерзкого юнца, раздававшего фунты лиха на Always Was, к началу 1990-х Джи-Джи превратился в мясную машину без тормозов. А где нет сил для рока, начинается фолк, выстраданный и честный.
«Мне всегда нравился примитивный саунд, вот эта вся депрессуха… — говорил Джи-Джи. — Поэтому я просто сел однажды в ванной, включил магнитофон и запел со старым мудозвоном Хэнком. А когда пленка кончилась, въехал: это надо записывать. И пофиг, если никто никогда не выпустит такую вещь. Зато меня не станет однажды, а она останется, понимаешь?»
Джи-Джи лукавил, конечно, говоря про «никто никогда».
По́том и кровью он уже заработал нужную репутацию, чтобы реализоваться в любом жанре, вплоть до нойза (см. War In My Head — I’m Your Enemy). К тому же музыкально фолк по Аллину не сильно разнился с панком — всё держалось на трех аккордах, — а работать он умел в любой кондиции. EP зафиксировали на 4-трековый кассетник и с минимальным миксом выпустили на Mountain Records. Впоследствии Джи-Джи не раз еще возьмется за шестиструнку. Но успеха песен, сочиненных для The Troubled Troubadour, не повторит: дважды в одну реку войти нереально, а говном он не был — оттого и сгинул.
Перевоплощение панка в «Трубадура» удалось. Однако Аллин не думал зависать на фолковом плато надолго. Следующей вершиной стал Carnival Of Excess: грандиозный миньон, обнаживший не только душу автора, но и его тайные вкусы. Оказалось, с публичного режима Drink, Fight & Fuck он легко перескакивает на хонки-тонк с регтаймом (впрочем, остро приправленные scumfuc-лирикой). Повзрослели и аранжировки: аккордеон с пианино отлично дополняют вокал Джи-Джи, спевшего так, будто он родился в Нэшвилле. И конечно, нельзя не отметить девичьи «бэки» в исполнении Ширин Кадивар.
Девушка звукача Марка, юная Ширин по кличке Бритва, вообще вдохновляла певца — настолько, что он выкрал ее колготки, когда вписывался у пары.
В чем же магия звука The Criminal Quartet? Вероятно, дело в творческом подходе, которым музыканты расцветили студийную рутину: все песни с «Карнавала излишеств» держатся на одной волне. Поэтому мы просто поделимся с вами его историей, открыв туровый дневник Murder Junkies (см. Life after prison, 1992).
«По дороге на студию Sycom Sound Джи-Джи заявил Марку, что неплохо бы взять ящик пива. Марк взбесился: студия располагалась в здании Университета Южной Флориды, где не подозревали о намечавшейся сессии. Но мэтр был неумолим: он хотел „догнаться“, а спорить с пьяным Джи-Джи — себе дороже… Когда они наконец добрались до места, группа уже закончила с музыкой. Аллин, Марк и увязавшаяся с ними стриптизерша Энджел открыли бутылки. Чем больше пил Марк, тем быстрее выветривался его гнев, и по итогу он первый потребовал добавки. Однако настало время Джи-Джи. Энджел на тот момент опять вырубилась, и мэтр быстро смекнул, как этим воспользоваться. Он сгреб девушку в вокальную кабинку и уложил себе под ноги, где она пролежала бездыханной до утра. И каждую паузу между дублями Аллин прикладывался к пьяной, прекрасной суке — сугубо для вдохновения…»
Словом, все участники «Карнавала» остались довольны. Правда, мэтр едва не убил Марка, прознав об «оркестровке» программы, изначально рассчитанной на голую акустику, — но, расслушав, оттаял. Так и должна была звучать исповедь Бродяги Дхармы. Того, что живет в дороге и всякий раз умирает в «тошниловке» на заправке.