Международные стажировки: как российские студенты попадают в самые крутые мировые лаборатории и получают за это деньги

Костя Чукреев, 21 год,

студент 5-го курса МФТИ, 1-го курса Сколтеха, стажер-исследователь в EMBL Rome

Где стажировался: Institut Pasteur, Париж; EMBL Rome

На третьем курсе я подавался на стажировку во Францию, и за день до окончания приема заявок у них упал сайт. Я им написал, дескать, друзья, последний день, а у вас сайт полетел, не могу подать заявку. Пообещали дать еще два дня. Сайт открылся часов через десять, и они вдруг решили подождать день и закрывать. Я не проверял, естественно, мне сказали два дня, я и пришел через два дня. А там уже все. Пишу: «А как же, как же…», а мне: «Да ты чего гонишь, мы всем разослали на почту». — «А я еще даже не зарегистрировался». — «Боже, ты еще даже не зарегистрировался!» Короче, мне дали добро как последнему чмо, выделили час на отправку всех документов. Я сижу в Омске, в кафе. Понятно, что нужных документов у меня нет. Все горит.

Я звоню в деканат своему любимому секретарю, говорю, что нужно подписать рекомендательное за декана, перевести справку, что я студент, в общем, еще очень много работы, и на все — час! И она, добрейшей души человек, очень сильно мне помогла. Она все разрулила, а я лишь строчил «щас, щас, щас, щас». Думал, что меня никуда к чертям собачьим не возьмут, потому что так влетать на регистрации нельзя, так просто не делается. Но меня допустили к интервью. Это был просто шок. Ну, думаю, хорошо. Оказалось, это я узнал позже, кандидатов было всего двое. Я созваниваюсь с потенциальным научруком, у нас классный разговор, он улыбается, я улыбаюсь — буквально созданы друг для друга. В конце он спросил: «Кость, если я скажу тебе „да“, ты точно поедешь?» — «Базара ноль, к черту все остальные стажировки, я точно поеду». Звонит второму и задает ему точно такой же вопрос, и тот говорит: «Ну… Вы знаете… Вообще-то, я хочу в Кембридж». Научрук ответил «ну хорошо!» и взял меня.

Когда вернулся, дал себе обещание, что в магистратуру пойду в Москве. Очень люблю этот город. И вдруг пишет знакомая студентка, что съездила на стажировку в Рим, и ее научрук сказал: «Боже, откуда вы такие беретесь, хочу еще одного из Московского физтеха!»

Я идеально подошел под требования: заканчивал 4-й курс, разбирался в биоинформатике и сносно знал английский. Меня пригласили на год, и сейчас я в Италии.

Мы занимаемся биоинформатикой. Это про анализ данных в биологии. Я весь день сижу за компьютером, основа моей работы — программирование. Происходит все на стыке наук: в этом окне дают клетки, а в том их уже обрабатывают программисты. Если это не романтика, то точно эстетика.

Существует два вида биоинформатиков: биологи, которые в свое время решили заниматься анализом данных, у них обычно все поживее получается, потому что сами проводят эксперименты, но у них не всегда хорошо с технической частью. А есть биоинформатики-айтишники, у этих все наоборот: они шарят в компах, но у них нет научного бэкграунда, они вроде как никто. Я скорее похож на вторых ребят. Просто подхожу к ученым и говорю: «Дайте мне данные! Чего вам в жизни не хватает — я все устрою!»

Вообще, стажировка, которую прохожу я, называется trainee. Это очень распространенная практика: ученые берут к себе в лабораторию на год типа раба (Костя нервно смеется. — Прим. авт.). Он, как и все остальные, работает над своим проектом, но он дешевле, чем PhD студент.

Платят примерно 800 евро в месяц, около 300 уходит на жилье. Как оказалось, на 500 евро в Италии вполне себе можно жить.

В общем, если хочется поработать в каком-то серьезном проекте, то это неплохая возможность.

Мы сейчас изучаем гемопоэтические стволовые клетки. Это не связано с поэзией. Это крутые клетки, которые со временем превращаются в очень важные кровяные клетки. Поскольку они всегда меняются, нужно на ранней стадии понять, во что они превратятся. Для этого мы достаем из клеток их РНК и анализируем активность генов. И тут происходит фигня, которая лежит в основе всего исследования.

Дело в том, что стандартные методы получения РНК вообще не работают, потому что интересных нам клеток мало, так они еще и разные, а для получения РНК нужно очень много одинаковых. Поэтому мы занимаемся новой технологией: получаем РНК из одной клетки. Сделав это для тысячи клеток, ты получаешь кучу информации об их жизни. Вот тут начинается стык наук и компьютерный анализ. Среди этого информационного мусора нужно найти те самые «маркерные» гены, которые помогут тебе понять, во что прямо сейчас превращается каждая твоя клетка.

Чтобы не сойти с ума, мы анализируем данные с помощью машинного обучения. Затачиваем сложные алгоритмы на то, чтобы они сами научились различать клетки и находить среди них подгруппы, которые будут превращаться в кровяные клетки конкретного типа.

Весь процесс — как в тумане: лезешь в большой черный ящик, дергаешь за разные ниточки, приговаривая компьютеру: «Найди какую-нибудь закономерность, давай, у тебя получится». За десять минут, пока обрабатываются результаты, как раз успеваешь прочитать «Отче наш». И за неделю до того, как тебе нужно сдавать отчет, это все начинает работать. Это настоящее чудо.

Ты бежишь распечатывать визуализацию этих подгрупп и вешаешь у себя в комнате. Я смог. Это и есть тот самый научный результат, ты что-то понял о процессе в клетке, сидя за компьютером.

Чтобы решиться и пойти в науку, тебе нужен маленький шажок, заныривание к высоким смыслам вроде: «Зачем вообще заниматься эмбриологией?.. Но ведь это поможет людям! Черт с ним, я рискну и займусь». Потом начинается этап, который я называю «игра в песочнице». В детстве все люди любят разгадывать загадки, но со временем у многих это уходит (кроме охранников, они до сих пор решают сканворды, они большие молодцы). Я считаю, что большинству ученых присуще это детское любопытство, им интересно находить проблему и решение.

Наука очень похожа на современный театр: ты видишь работу режиссера, и твоя задача — понять, какую мысль он хотел донести. Опять загадка. Соответственно, вся идея в том, чтобы ты никогда не терял интерес к разгадыванию.

Сергей Колченко, 22 года,

аспирант Institut Pasteur, Париж

Где стажировался: EPFL, Лозанна; Institut Pasteur, Париж

Когда я ехал на свою первую стажировку, опоздал на общий сбор из-за пересадки. Меня ждали в аэропорту, и, конечно, все стали интересоваться, что случилось, где был. Естественно, по-английски долго не говорил и первая реакция: «Черт, черт, черт, что сказать-то?!» Мне повезло, что там были две русские девчонки. Но страх быстро прошел. Студенты везде одинаковые: все раздолбаи, всех надо пихать. Ну, говорят на другом языке, ну, боже, ничего страшного. Ты быстро осваиваешься, потому среда соответствующая, туда левые люди не попадают, только ребята, у которых есть желание и мотивация, а когда ты работаешь с такими людьми, это гораздо интереснее, чем в университете, где многие сидят только ради корочки.

Посмотрев на другие университеты, на работу других людей, ты чуть лучше понимаешь, чего хочешь от жизни и что для этого делать. Первое знание: надо работать в пять раз больше.

Мне недавно сказали, что в Париже было наводнение, я его даже не заметил.

А началось все с того, что в лаборатории МФТИ мы тестировали синтетические аналоги нового вещества, которое применяется в химиотерапии. И как-то коллега предложил мне подать заявку на Amgen Scholars. В этой программе пять различных вузов, я подал в три: Германии, Франции и Швейцарии. Пришел ответ с приглашением, но сначала нужно было пройти интервью с потенциальным научным руководителем. Он искал человека, который знает физику и программирование.

Мне и Роме пришло письмо из одной и той же лаборатории, и у нас возникла небольшая внутренняя конкуренция. Стали разбираться в теме, каждый созвонился с научруком по скайпу. Говорил больше тот ученый, он рассказывал про проект, я лишь пытался задавать какие-то уточняющие вопросы, очень сильно волновался, потому что это было мое первое научное собеседование и сразу на английском. Минут пять было тяжело, потом втянулся. В итоге я ему понравился, потому что я уже работал с анализом белков и прочей ерундой. Он выбрал меня. Я поехал, познакомился с кучей интересных ребят, сделал постер, который потом выставлял на паре конференций, заглянул в Кембридж на симпозиум, вернулся назад и начал думать, что наука — это мое. А Рому, кстати, забрали в Германию.

В общем, когда устраиваешь собеседование по скайпу, главное не волноваться и убрать с заднего плана вещи, которые можно неправильно трактовать, и чтобы никто на фоне не ходил. Лучше уж на время перебраться в какой-нибудь офис. Не надо выпендриваться и показывать, что ты знаешь больше, чем знаешь на самом деле. Сейчас я понимаю, что это сразу видно. Любой потенциальный научный руководитель понимает, что ждать от тебя многого сразу не стоит.

Да, возможно, ты уже что-то умеешь, но ты все равно еще только учишься, поэтому всегда больше смотрят на твое желание что-то узнать, а не на то, что ты сейчас собой представляешь. В общем, решает, насколько у тебя глаза горят, насколько ты готов к новым форматам работы.

На третьем курсе я и Рома поехали в Швейцарию, Костя — во Францию, Егор — в Германию, и когда мы вернулись, решили сделать сообщество, где могли бы помогать студентам искать стажировки, хотя бы ссылки скидывать. Просто не все даже знают ключевые слова, по которым можно гуглить. Например, “summer internship”, “summer school for students”. В группе мы написали два отличнейших гайда, как составлять мотивационное письмо и CV. Ведь надо понимать, что заявок посылается очень много. На одно место могут претендовать 30 человек, и все из лучших учебных заведений, и фишка в том, что все плюс-минус одинаковые, все хорошие. У тебя есть 10 секунд, чтобы твое CV заинтересовало человека, который его просматривает. СV должно быть приятным, с изюминкой и без ярких косяков в оформлении. То же самое с мотивационным: потенциальный научный руководитель читает письмо по диагонали и фиксирует какие-то ключевые слова. В случае с мотивационным письмом важны первые два предложения, они решают все.

Многие пишут клишированные фразы. Никогда так не делайте. Не нужно ничего в духе «я всегда хотел помогать людям». Сразу видно, когда взяли образец из интернета.

Часто еще строку, где указан институт, студенты оставляют пустой и потом туда вписывают один, второй, третий вуз. Одно письмо — десятки возможностей. Это вообще неправильно. Допустим, вы сейчас подаете письмо в Научно-технический институт в Австрии. Чем он известен? Он молодой, у них большие планы, хотят создать 150 научных групп. Напишите об этом. Напишите, что хотите заниматься в такой-то группе, что прочитали их статью в таком-то журнале, вам понравилось и заинтересовало вот это. Иногда, конечно, можно оставить фразы вроде «я с детства занимался физическими опытами», но тогда поясните, какими — давайте рассказывайте! Чем понравились, кто помогал, в каких олимпиадах участвовали. Все должно быть проиллюстрировано примером. Пустых фраз не надо.

И не стоит переживать за свой английский. Скорее всего, он будет неродным и для остальных студентов. Самое главное — чтобы была возможность общаться на рабочие темы, а остальное в процессе и подтяните. Приезжают и с B1.

В том году благодаря этим советам с третьего курса моего факультета поехали 15 человек. Учитывая, что весь курс — 60 человек, результат хороший. Особенно меня радует, что у Amgen Scholars есть неофициальный рейтинг университетов. МФТИ сейчас находится на третьем месте.

Сейчас я занимаюсь биоинформатикой. Работаю в группе «Эволюционная биология развития». Мы описываем усложнение генома по этапам эволюции, начиная от простых губок, заканчивая млекопитающими. Здесь куча данных, сейчас готовим статью. Наконец нашли у одной зверушки половую хромосому, которую 20 лет никто не мог обнаружить. Каждый вечер я задаю себе вопрос, зачем я этим занимаюсь… Лидирует ответ «это интересно».

Я на самом деле очень сильно сменил область. На 3–4-м курсах занимался туберкулезом. Это была актуальная для России тема, но в какой-то момент я решил, что хочу что-то более сложное и масштабное, связанное с геномом. А тут искали человека, который был бы готов работать с большим объемом данных. Я решил, что да, это то, что нужно, подал заявку, и вот я здесь. В России есть сильные лабы, очень сильные по структурной биологии, биохимии, но в той сфере, в которой работаю я, такого почти нет. Время покажет, я не знаю, где я буду через три года.

Здесь я сейчас нахожу сподвижников. Любой разговор все равно сваливается в научную сферу, и вы начинаете говорить о том, как все плохо, как ничего не получается, но потом раз — и у кого-то впервые за два месяца сработало, и все (Сергей хлопает в ладоши. — Прим. авт.) радостно поздравляют. В общем, подавайте, проходите, пробуйте. Поймете, нужна ли вам наука или вы только себе напридумывали. Куда только можно — везде пробуйте, вы еще ничего толком не знаете, работайте в пять раз больше, не заходите в Dota и KC. С одной стороны, это немного демотивирует, с другой — ну, жизнь такая, сейчас никому не просто.

Рома Погодин, 22 года,

аспирант в University College London

Где стажировался: Amgen Scholar Progam at LMU Munich; SRP at EPFL, Лозанна

Сейчас я в Лондоне, и у меня первый год PhD, на совмещенной с магистратурой программе. Мне кажется, мне удалось сюда попасть во многом благодаря стажировкам, которые я проходил в Европе. Здесь на учебу уходит очень много времени, но я бы не сказал, что программа тяжелая, особенно после МФТИ, просто объемная.

Самое важное для будущих стажировок — начать работать у себя. Надо найти какой-то проект, какую-то лабу, это не просто поможет определиться с тем, чем ты хочешь заниматься, но еще позволит получить рекомендации. Это суперважно, потому что это характеризует тебя как потенциального научного работника для подачи на стажировку или потом на PhD. Хотя если вы нигде не работали, можете взять рекомендацию у своего лектора. Но это не самая действенная практика, все же лучше получить реальный опыт.

В Мюнхене у меня была стипендия 1200 евро на два месяца. И примерно столько же в Лозанне. Жилье везде оплачивалось отдельно. Этого хватало на еду и даже поездки по Европе время от времени. Организаторы крупных программ на этот счет очень сильно запариваются. Тебе платят за визу, за билеты, проживание, за проезд в городе и еще дают деньги на руки.

Например, такая программа Amgen Scholars. В Европе в ней участвуют University of Cambridge, LMU, Institut Pasteur, Karolinska Institutet, ETH Zurich.

Также есть две программы EPFL, там очень крутые стажировки, которые позволяют жить в Швейцарии со стипендией до четырех месяцев. В нашей группе в ВК мы почти только со стипендиями стажировки и отбираем. Мы же понимаем, что у студентов нет возможности так долго жить на свои деньги в другой стране. Но если стипендия небольшая, можно все равно куда-то ездить на выходных, хотя стоит отказаться от поездок на поездах. Билеты очень дорогие. Лучше уж BlaBlaCar. Хотя я как-то договорился с водителем на долгую поездку, было это в Базеле, но случайно пришел не на тот вокзал. Через 15 минут мне звонит водитель, я объясняю, где я, а он говорит: «А, это не тот вокзал. Ну, все тогда, я поехал, пока». И я такой…Чувак! Я на нервах, у меня куплены билеты обратно, жилье забронировано, а он просто говорит «пока». Но потом все же он согласился меня подождать. Я поехал на трамвае, и это были самые тяжелые 12 минут в моей жизни.

Вообще, не обязательно искать специальные программы стажировок.

Не бойтесь писать конкретным людям, в конкретные лаборатории, которые вам интересны. Даже если нет финансирования, но условно души совпали и профессор не против взять такого студента на лето, можно приехать и поработать просто по дружбе.

Научные руководители часто не против, их не из-под палок заставляют набирать студентов, им действительно интересно. И везде исключительно положительное отношение всех ко всем, это очень круто. Здесь больше смотрят на человека, а не на то, откуда он приехал.

На стажеров сильно не давят. Когда я был в Мюнхене и общался с профессором, он сказал: «Ну, в принципе можешь работать дома, пару раз в неделю приезжать и обсуждать со мной результаты». Но я отказался, это было бы супернепродуктивно. Вокруг всегда безумное движение. В бакалавриате это не так сильно чувствуется, но чем выше твоя ступень, тем сильнее. Если чуть-чуть расслабишься и начнешь работать не с таким фанатизмом, то… Я слышал историю, как к 40 годам человек все еще постдок и у него нет возможности перейти на следующую ступень, потому что в последние годы как-то не задалось, мало публикаций и все такое. Это значит, его карьера более-менее окончена. Мне кажется, все об этом думают. Это очень давит на психику. С другой стороны, ты ведь этим живешь, так что это не так сильно давит.

Егор Марьин, 22 года,

студент 5-го курса МФТИ, инженер лаборатории перспективных исследований мембранных белков в Центре исследований молекулярных механизмов старения и возрастных заболеваний

Где стажировался: Deutsches Elektronen Synchrotron, DESY Summerstudent Program, Гамбург; Center for Free Electron Science, Гамбург

На последней стажировке в Гамбурге у меня был очень напряженный график, я почти ни с кем не общался и разговаривал больше сам с собой, в магазинах, кафе, просто по-русски что-то бормотал себе под нос, все равно никто не понимает. И какой-то очень печальный и сонный, возвращаясь в Москву, я остановился в рижском аэропорту. Выбираю бутерброд и спрашиваю себя: «Вот мне вот эту херню взять или вот эту…» А продавщица такая: «Берите вон ту». Я забыл, что здесь все знают русский.

Большую часть своей работы я езжу с образцами других людей на измерения по рентгеновской кристаллографии. Одно из направлений нашей группы — структурная биология. В общем, есть биологические молекулы, и они имеют какие-то интересные функции, и наша задача — связать функцию со структурой.

Хорошо понимая их взаимосвязь, мы сможем создавать новые классные лекарства, которые будут работать без побочных эффектов и быстро. Потом эти лекарства за миллиарды долларов купит крупная фармацевтическая компания. Все. Дальше лечат людей.

И для этого я езжу на эксперименты и получаю информацию о структуре разных белков. Это требует опыта и большого количества времени и усилий команды крутых специалистов из разных областей. За два года я побывал на научных конференциях в Италии, Франции, Великобритании, Германии, Китае и Южной Корее.

Время на измерения мы получаем в Германии и Франции. С человеческой точки зрения французские измерения приятнее, потому что они оплачивают путь туда-обратно и там отличная столовая: круассаны на завтрак, стейки на обед, тарелка с французскими сырами — и все это включено в стоимость. Но установка круче, конечно, в Германии, и ради нее можно мириться с ужасной столовой и довольно мрачным дождливым климатом.

Неприятная часть — нужно не спать сутки, пока у тебя идет эксперимент. Экспериментальное время очень дорогое, поэтому оно расходуется максимально эффективно. Мы долго не выходим из комнаты и управляем разными роботами. Но все равно это очень приятное время.

В Корее мы тоже проводили похожие эксперименты. Но я не смог в полной мере оценить эту прекрасную страну, потому что там было −12 °C, влажно и ветер. Откровенный дубак. Я реально надевал там несколько носочков и кофты слоями. Но с точки зрения науки там было очень здорово.

В Китае все огромных масштабов. Кампус, наверное, занимает кварталов пять, на его территории даже есть бассейн. Но студентов мало. Помещения полупустые. Недостаток кадров Китай старается компенсировать — и у него получается — деньгами. Есть клевая машина — криоэлектронный микроскоп. Он стоит очень большого бабла. В России такой один, в Курчатнике. В крутых институтах в других странах тоже по одному. В том китайском кампусе их три. И купили их разом. А институту всего лет пять. Это просто невероятные масштабы. Но людей правда мало.

Они нас очень активно пытались хантить, типа приходите к нам работать, у нас клево. Пообещали еще, что на белых высоких мужчин китайские девушки очень падки, что к нам будут подходить, фотографироваться и обниматься. Наврали.

Мне очень нравится работать там, где я работаю, в Центре исследований молекулярных механизмов старения и возрастных заболеваний. Здесь очень много ресурсов, очень много крутых людей, которым интересно то, что они делают. Мне хватает на жизнь, я не считаю деньги. У меня, конечно, маленькие потребности, но финансово они все удовлетворены, влегкую. Если говорить пафосно, то у этого Центра я вижу большой потенциал. Ремарка. Я очень хочу уехать в другую страну на PhD, но это не подкреплено желанием уехать из страны. Просто планирую сменить место, сменить лабораторию. Это масштабное изменение, которое стимулирует тебя больше работать, чаще знакомиться, покупать новую мебель из ИКЕИ.

Благодаря стажировкам я понял, что бояться чего-либо не нужно. Ведь как это выглядит в самом начале? «Ой, там бозон Хиггса открыли, как я туда, я же тупой, я даже подавать не буду». Или: «Я подаю вместе со студентами Стэнфорда, как это вообще, где я и где они?!» — это полная лажа. Студенты везде одинаково тупые и одинаково умные, поэтому бояться нет смысла. Не взяли — ну и ладно. В другое место возьмут. Все заинтересованы в хороших кадрах, потому что кадры — это всегда большая проблема в любой стране. Также не обязательно подбирать стажировку исходя из того, чем вы хотели в детстве заниматься. И ваш высокий средний балл решает гораздо больше, чем хорошо выученный курс по теме в четвертом семестре. В карьерном плане стажировка может быть тупиковым ответвлением, это нормально. Поезжайте туда, куда вам хочется, где вам просто будет интересно. У вас нет никаких навыков, которые могли бы быть полезны лаборатории. Даже у четверокурсника нет научного бэкграунда, вот по нулям.

Вы не умеете делать что-то лучше, чем другие сотрудники лаборатории. У вас есть мозг и заинтересованность. Все. Больше ничего не нужно. Потенциально вы можете стать хорошим кадром для лаборатории.

И спокойнее относитесь к тому, что часто студенты — дешевая рабочая сила. В тех местах, где бывал я, очень многие просто пишут код. Но это не пренебрежительное отношение к человеку. И даже за простыми занятиями вы можете наблюдать, как работают более высокоранговые сотрудники. Это клевый опыт. Но не увлекайтесь. На своей первой рабочей поездке мне все хотелось посмотреть, поэтому спать я решил где-нибудь в следующей жизни. И когда эксперименты закончились, я пришел утром в душ и заснул стоя. Проснулся от того, что резко пошла горячая вода, видимо, в соседнем номере кто-то смыл. Пользуясь случаем, хочу выразить свое уважение всем, кто смывает.

Вообще, стажировки почти всегда не только про работу, но и про общение, про налаживание связей и работу в коллективе. Без этого невозможно. Почти все работы проводятся в коллаборации, потому что нельзя собрать все крутые установки в одном месте. Если вы не Китай. Хотя в случае Китая нельзя собрать всех людей, которые умеют делать крутые вещи. Но в любом месте перед вами как ученым стоит конкретная задача, ее нужно выполнить. Какая разница, в какой стране вы это делаете.