«Если они подустали, ты даешь им домашку — посмотреть на ютубе четыре мема». Интервью с участниками «Кружка», которые бесплатно обучают программированию школьников из провинции

— Что для вас российская глубинка? Каких детей вы там увидели?

Сергей: Хочется, конечно, сказать расхожую фразу: дети везде одинаковы. И вне зависимости от уровня достатка или места жительства у всех все ок с понятиями добра и зла. При этом они разные. По менталитету и культурному коду. Что касается глубинки-глубинки, мы были в двух таких местах: село Глазок и деревня Сардаял. Там чувствуется, что это другая вселенная, которая вообще не связана с внешним миром.

— Почему?

Сергей: У людей, которые там живут и растут, нет россыпи перспектив, они привязаны к тому месту, где обитают. Для них лифтом наверх обычно является ближайший город, к которому надо ехать на автобусе и в котором располагается потенциальная работа или какой-нибудь колледж. Как в случае с Глазком — колледж РЖД в Мичуринске. Этим спектр общедоступных возможностей для ребят исчерпывается.

Они предоставлены сами себе и изолированы, они понятия не имеют, что происходит «там», так же как мы не знаем, что происходит «у них», если целенаправленно не пытаемся узнать. Это две системы, которые существуют сами по себе, не пересекаясь друг с другом.

Ника: У них просто нет реальных примеров перед глазами. Нет друзей-разработчиков, нет тех, кто ездит за границу. У всех примерно одно и то же мировоззрение, один опыт восприятия жизни.

Саша П.: Но исключения тоже были. Я помню невероятного программиста из Воткинска, которого взяли на работу во «ВКонтакте».

Сергей: Но это не совсем глубинка.

Ника: При этом они смотрят ютуб, знают про киберспортсменов, рэп. Но они не мечтают о чем-то глобальном… Кроме путешествия в Японию.

— Какой рэп слушают?

Саша П.: «Малиновый закат»…

Саша Б.: Это Макс Корж. После этого у меня на репите несколько дней был.

Саша П.: Когда делали субтитры для нашего фильма, переводчик спрашивает: «А как перевести „крыши частных секторов“?» Отчасти поэтому и «Кружку» было легче туда проскочить — мы тоже на каком-то поп-движе.

Сергей: Да, но в первый раз мы туда приехали без него. Про нас знали только наши друзья.

Саша П.: Я говорю не о том, что мы суперпопулярные, а о том, что до детей докатилась стиляжная движуха, которая в ютубе кипит, и наш подход к образованию им заходит.

— А какой у вас подход к образованию?

Саша Б.: Мы стараемся начать общаться с детьми не как учитель с учеником. Уже в момент знакомства позиционируем себя как друзья. Просим их даже не обращаться к нам по отчеству.

Хотя у нас есть ряд правил, которые мы пытаемся донести. Например, стараемся привить детям привычку задавать вопросы, не стесняться, если вопросы кажутся им глупыми.

И в этом плане у них есть прогресс. На первом занятии ребенок закрыт, а уже к третьему спокойно с нами разговаривает.

А в целом обучение построено вокруг проектной работы. Мы давно для себя поняли, что когда ребенок делает проект, который ему интересен, у него появляется некий движок, который подталкивает его изучать предмет. Если мы изучаем HTML, то пусть мальчик Саша делает сайт про рыбалку, потому что он тащится по рыбалке, все знает про рыбу и постоянно ходит ее ловить. И у него получился стильный веб-журнал Sazan — про рыбу сазан. Хотя сначала он не понимал, зачем ему этим заниматься.

Сергей: Они просто думают, что есть определенный фрейм — программирование, и надо делать что-то, не выходя за рамки информатики.

У них есть ассоциации с предметом, а мы приходим и говорим: не обязательно делать что-то формальное и канцелярское, сделайте то, что вам нравится. И так происходит сдвиг, переходящий в действие.

— То есть вы выясняете, что детям интересно, и работаете с каждым из них индивидуально?

Саша Б.: Если более конкретно, то первые пять дней — это обучение, мы даем детям какие-то базовые знания, в течение этого времени каждый ребенок делает свой проект. А в выходные мы вместе делаем проект побольше.

— Пять дней теории, затем — два дня практики. Как им не становится скучно?

Саша П.: Да мы с ними тусуемся постоянно. Когда учимся, смеемся, шутим, в игры играем, параллельно рассказываем про программирование.

— В какие игры?

Саша Б.: Вот мы с Сережей любим гонять в футбол и, как правило, в конце первого занятия так и заявляем: «Во сколько сегодня идем на коробку?» Помню, это было в Новороссийске, за последней партой сидели парни, которые периодически выпадали из занятия, а к концу уже совсем сникли, а как только мы сказали про футбол — они сразу — оп — оживились. Практически каждый день после занятий мы встречались и играли. В первый день нам в личку в инстаграме написал какой-то парень: «Во сколько сходка на коробке?», причем этот парень не был в «Кружке», просто от кого-то узнал.

Ника: Это крутая фишка, потому что дети не привыкли, что учителя ходят с ними гонять в футбик. По-настоящему. Не поболеть, а с ними, на поле.

Сергей: Все же вертится вокруг интереса, доверия и взаимного уважения. Когда ты приходишь, ты сразу ставишь себя на один уровень с ними. Не с позиции «я пришел к вам рассказывать, а вы вот учитесь», нет, «я расскажу вам только то, что будет вам интересно, и то, если от вас будет отклик.

Я часто об этом говорю: одна из важнейших целей «Кружка» — классно провести время, чтобы ребята с этого кайфанули. Не важно, будут ли они потом этим заниматься или нет, важно, чтобы им было весело и чтобы с ними считались.

До моей поездки в детский лагерь «Камчатка» собирались с вожатыми и обсуждали, что можно пойти даже красить забор у бабушки, главное, самому загореться — только тогда можно заразить этим ребят, и они пойдут хоть на край света. Здесь работает то же самое. Ну и, естественно, ребят нужно постоянно удивлять, поэтому у нас нет каких-то паттернов или шаблонов. Ты спрашиваешь насчет игр — да, есть ритуальные штуки. На первом занятии все разбиваются на пары, рассказывают о себе другому в течение одной минуты, а потом тот рассказывает остальным о своем собеседнике. Все раскрепощаются, узнают друг о друге что-то новенькое. Такие вещи мы проводим из раза в раз.

А есть вещи, которые предсказать невозможно. Ты просто работаешь с аудиторией, чувствуешь, что нужно сказать и как. Если они подустали, сделали большую работу, ребят нужно слегка раззадорить, и ты даешь им домашку — посмотреть на ютубе четыре мема. Они на тебя смотрят вот такими глазами и спрашивают: «Что?» — А ты им: «Да, посмотрите, запомните, видео вот такое, найти можно вот так». На следующий день они сами пересказывают, какое видео было классное, какое нет. Это процесс обоюдного творчества — и с их, и с нашей стороны. Так это работает.

Ника: Игры мы подбираем прямо в процессе и в зависимости от возраста детей. Иногда мы их объединяем с той темой, которую прошли накануне, чтобы это был не просто развлекательный формат, но и помогло нам вспомнить пройденный материал. В течение занятия мы тоже играем.

В будни мы занимаемся по три часа, а в выходные — по пять. Понятно, что детям сложно сидеть и не двигаться. Как только мы замечаем, что им становится скучно, мы выходим в коридор и играем в «Дракон, самурай, принцесса».

Саша П.: Это как «цу-е-фа», только нужно изображать какие-то фигуры.

— Вы ставите детям оценки?

Саша Б.: Нет, конечно. Только шуточно. В первой поездке, когда мы заходили в канцелярский за стикерами и ватманами, нашли прикольный школьный журнал. Когда кто-то делал какую-нибудь фигню, мы этот журнал демонстративно открывали и просили: «Саш, запиши-ка это…»

Саша П.: Для них это было интересно: что это за журнал такой? Они так и не узнали, по-моему.

— А дети вас пытаются как-то развлекать?

Ника: В Тарусе они проводили нам экскурсию по городу.

Саша П.: Да, это ноу-хау, вообще круто. Никогда такого не было. Нам нужно было собрать контент для сайта, и дети придумали бомбическую идею — они выбрали места, про которые хотят рассказать. Вместе с оператором садились в автомобиль и на камеру проводили экскурсию. Получилось очень живо, все их словами.

Ника: Сначала они рассказали про все туристические и исторические места, а потом про заброшки, про места в духе «мой дядя работает в Институте ракетостроения». Целое событие было — кто поедет проводить экскурсию в шаурмичную, потому что шаурма там супервкусная. Как дети описывали этот соус…

Саша П.: Да, в последний день я съел — все правда, чистая правда. Когда в Москве стоишь на улке и ешь шаурму, чувствуешь себя немного гопником, а там ты чувствуешь себя воспарившим над пространством Шивой.

— Где вы живете, когда приезжаете?

Ника: Это всегда разные места. В Воткинске мы жили в однокомнатной квартире вшестером. Кто-то спал на матрасе, кто-то на диване. На кухне был коворкинг. В Гусь-Хрустальном нам снимали целый дом, а в Глазке мы жили вместе с учителями, которые нас пригласили. Каждый вечер обсуждали тренды в образовании, к нам приходили школьники пить чай. А в Сардаяле мы жили в детском саду.

Саша Б.: Маленькие кроватки, маленькие стульчики, столики. Мы сдвинули три кровати, легли на них поперек. Раз в четыре часа приходил кочегар подкидывать уголь в печку.

Когда вырываешься из московского контекста, все меняется — ты в селе, ночь, огромное всепоглощающее звездное небо, ты выходишь вечером после занятий, и горит фонарь на крыльце. Дверь школы закрывается, фонарь гасится, и ощущение, что свет потушили во всем селе. Ничего не видишь, только небо.

— Какой еще вы видели Россию?

Саша П.: Когда мы ехали по Каме — это просто словами не описать, только глаза помнят. Эти красные глиняные уступы с выпирающими елями… надо Шишкиным быть, чтобы картину написать. Это как… Чу!

Сергей: Мне запомнилась поездка в Новороссийск. Новороссийск не курортный город, он самобытный, странный. Наполовину портовый, наполовину индустриальный со строительными комплексами, напоминающими тебе Подмосковье твоей юности. И все это на берегу моря.

Контраст между всей этой российской эстетикой 80–90-х годов и стихией — бесконечно красив. Это, как сказал Саша, не про слова, а про чувства, которые хорошо знакомы всем русским людям.

— Как вы выбираете место, в которое поедете?

Саша Б.: Смотрим, насколько там развит рынок дополнительного образования, насколько большой дефицит курсов по той же тематике, размер города.

Саша П.: Мы хотели бы города поменьше.

Ника: Еще важно, что человек нам написал. Более привлекательны письма, где нам рассказывают и про детей, и про школу, и о проблематике места.

— Вам часто отказывали поначалу?

Саша Б.: Бывало, что отказывали, но крайне редко. Как правило, это находило в людях отклик, они зажигались. После Глазка люди сами стали нам писать. Сразу заявок 50–60 прилетело. Сейчас, поскольку мы не можем успеть везде, мы выбираем, кому «Кружок» нужен больше.

— Вы сами из каких городов? Чувствовали недостаток образования в детстве?

Ника: Мы все из небольших городов. Саша, например, из Воткинска, я из Ижевска, а Сережа из Подольска.

Саша П.: А я родился в городе Энергодаре, жил в Балаково, это в Саратовской области. В Балаково, я недавно узнал, была очень крутая хакерская группировка — «Балаковская группа». Они воровали деньги у британской лиги ставок. Потом в Балаково прилетели ребята из Британии, чтобы их судить.

Ника: А про образование я вот как раз недавно Саше сказала, что в детстве вообще ничем не занималась, не было ни одного нормального кружка.

Сергей: Но в детстве особо не чувствуешь этого, не думаешь, что тебе чего-то не хватает, только потом.

Саша П.: А я в музыкалку ходил! Вообще, как бог рубил на домре с балалайкой.

И еще я помню мой первый поход на урок информатики в школе. Там был комп с глазозащитным экраном. Помните, такие раньше были? Черный мигающий курсор квадратный, и вообще не понятно, что со всем этим можно делать. Принтер игольчатый… Да, кажется, я прямо сейчас ощутил, что мне не хватало дополнительного образования в младшей школе. (Смеется.)

Саша Б.: Я в подростковом возрасте, как и все, чувствовал неуверенность и страх перед будущим. Что делать дальше?

Я вроде учился в хорошей школе, но это было и плюсом, и минусом одновременно. Это была школа, которая хорошо делает одну вещь — физмат. Но вот если ты не уверен, что хочешь идти по этому пути, сразу ощущаешь узость своего кругозора.

И помощь в расширении кругозора мне тогда была очень нужна. А так, конечно, у нас был очень крутой преподаватель по информатике. Из школы выпускались чемпионы мира. Но я его занятия прогуливал.

— Сейчас, если сравнивать с вашим детством, в маленьких городах стало получше с образованием?

Саша Б.: К сожалению, в глубинке все не очень хорошо в плане предложений по образованию: нет кружков, нет дополнительных занятий, и школьное образование местами оставляет желать лучшего. Арина, девушка, которая пригласила нас в Глазок, периодически зовет кого-то на неделю, потом других, и за счет этого в селе появляется какое-то дополнительное образование. Это похоже на модель Тумо, армянскую школу, куда тоже люди приезжают на время и читают курс. У детей появляется доступ к новому, и это новое может повлиять на них.

Поэтому и мы сами не только кодить учим, мы с детьми много общаемся: рассказываем об университетах, технологиях, о том, что в этой сфере можно изучить.

У деревенских людей, как мы сказали в начале, straightforward-путь. То есть они берут пример с тех, кто живет рядом, у всех одна дорога. А если к ним будут приезжать больше разных людей, это можно изменить.

Ника: Нужно вообще привлекать внимание к этим маленьким городам, селам и деревням. «Кружок» имеет свой медиаохват, мы освещаем какие-то проблемы, и крупные компании, администрация начинают изучать их, связываться с местными жителями, вовлекаться в процесс. Мы сейчас делаем фестиваль в Сардаяле, цель которого — привлечь в регионы классных ребят. История такая: зимой мы съездили в Сардаял, и директор школы сказала, что с нашей помощью жизнь в их селе изменилась и было бы здорово сделать летом целый фестиваль, чтобы приехали еще ребята из Москвы, Петербурга, Казани и провели мастер-классы. Нас эта идея очень вдохновила, и мы решили помочь с организацией, сейчас готовим. Фестиваль будет 24–26 августа.

— Какие будут площадки, направления?

Сергей: Там будет три площадки. На первой участники будут рассказывать про проекты для регионов, с помощью которых там можно улучшить жизнь.

Ника: Просто существует много локальных проектов вроде «Кружка», инициаторы которых ездят по деревням и чему-то учат детей, мы хотим собрать их вместе, обменяться опытом, понять, как можем друг другу помогать. Когда ты один и маленький — это один вклад, а когда вас много — совершенно другой.

Сергей: Второе направление — малое предпринимательство. Хотим рассказать местным о том, как они могут что-то создавать, продавать. Вряд ли экономика регионов от этого сильно поднимется, мы это понимаем, но нужно делиться опытом, найти ребят, которые делают подобные вещи. Третья часть — культурная.

В Сардаяле живут марийцы, они язычники, говорят на русском и марийском, их культура сильно отличается от той, к которой мы привыкли. Мы хотим раскрыть эту культуру деревни.

— Вы обмениваетесь опытом с местными учителями?

Саша П.: Есть огромное желание. Преграда этому небольшая — ограниченное время, потому что мы много гоняем, работаем. Но мотивация у всех нас есть, есть документы какие-то, наработки. Нам хочется помочь учителям из регионов, которые действительно горят и стремятся что-то у себя изменить, помочь им стать этими агентами перемен. Поэтому велкам.

Саша Б.: Мы всегда замечали, что дети очень сильно зависят от человека, который им преподает. Когда мы приехали в Гусь-Хрустальный, мы удивлялись, насколько там все безрадостно. Это очень убитый город: столбы пыли, грязь, мусор везде. И тебе правда становится грустно. При этом дети, мы были очень удивлены, оказались суперзамотивированными и заинтересованными, многие из них знают вещи, о которых дети в других школах не имеют понятия. Оказалось, это из-за того, что у них в школе есть учитель, который топит, этим живет, сам придумал программу обучения по информатике, периодически ездит в Москву на курсы и встречи с учителями. С такими людьми мы бы очень хотели сотрудничать.

— В последнее время молодые люди все чаще устраивают разные благотворительные проекты, едут кому-то безвозмездно помогать, что-то делают для городов и сел. Что это, миллениалы подросли?

Саша П.: Хм!.. Мы с Сережей как-то разговаривали об этом.

Тренды меняются. Есть тренд на обучение, хотя сейчас он немного угасает. До этого была урбанистика, следующий, может быть, будет связан с социальными проектами. Почему нет? Это хорошо.

И есть гипотеза, что деньги сосредоточились в крупных центрах, и эти центры уже готовы инвестировать в социальные проекты. Теперь люди, которые всегда хотели этим заниматься, получили такую возможность. Но наш пример — это антипример.

— Почему?

Саша П.: Ну, нас же никто особо не спонсирует.

Саша Б.: Кажется, что у подрастающих поколений немного другие ценности. То, что происходит сейчас — это и есть выражение этих ценностей. Нам важнее просвещать, создавать проекты, которые могут на что-то повлиять, чем зарабатывать деньги. Наше поколение, на мой взгляд, меньше сконцентрировано на собственном жизненном пути и большее распространяет действия вовне.

Ника: Да, если посмотреть, то у наших родителей в молодости были задачи: накопить на квартиру, завести детей, построить карьеру. А мы, получив некую финансовую стабильность, хотим как-то положительно повлиять на мир, что-то изменить в лучшую сторону.

Саша П.: При этом у нас нет квартир…

Ника: Да…

Саша Б.: Да…

Сергей: Да…

— Да…

Саша П.: Хочется оставить на планете какой-то положительный след после себя. Условно, если кто-то из этих ребят вспомнит потом: «Вот был во времена моей молодости такой чувак из „Кружка“ Саша Патлух, вот он умел вещи делать, вот он кодил!… Хочу, как он». Это будет сильным моментом.

Да и просто я, например, верю, что где-то на задворках Сардаяла в колыбельке ручками-ножками болтает наш Илон Маск. Возможно, ему нужна помощь.

Ника: Мы сейчас все живем в Москве, видим, насколько тут круто и сколько здесь возможностей, и хочется это привнести в наши небольшие города, чтобы дети вне зависимости от места жительства имели доступ к актуальным знаниям.

Саша П.: Да хотя бы рассказать, ладно привнести.

Сергей: Если посмотреть на то, что вокруг, — дел миллион, непаханое поле того, что можно улучшать, во что можно вкладывать свои силы. Ты просто берешь первое попавшееся и делаешь.