Метисы против полукровок. Как потомок индейцев Луи Риэль боролся против Канады, стал президентом республики и основал свою религию

Земля обетованная

В 1867 году в Северной Америке возникло новое государство — Доминион Канада. С современной Канадой эта страна имела мало общего. Являясь по своей природе конфедерацией, то есть союзом государств (как США до Гражданской войны), Канада занимала малую часть своей нынешней территории и состояла из четырех провинций — Онтарио, Квебека, Нью-Брансуика и Новой Шотландии.

Огромная территория, простирающаяся до Гренландии, так называемый Канадский щит, не принадлежал молодой Канаде. Частью этих территорий, граничащих с Канадой, владела Компания Гудзонова залива, а назывались они Землей Руперта — в честь брата английского короля, который в XVII веке был в числе основателей компании. На Земле Руперта компания занималась добычей меха бобра.

Среди первых задач первого правительства Канады премьер-министра Джона А. Макдональда было присоединение не только других бывших колоний Великобритании в Северной Америке типа Ньюфаундленда, острова Принца Эдуарда на востоке и Британской Колумбии на далеком западе, но и обширных Земель Руперта.

Получив одобрение Великобритании, в 1869 году в обмен на 300 000 фунтов стерлингов, часть земли вокруг своих торговых фортов и 5% предполагаемой пахотной территории компания отказалась от 390 миллионов гектаров территории в пользу Канады. Северо-Западная территория, которой владела Великобритания, также была уступлена Канаде.

Приобретение Канадой этих земель в 1869 году стало логичным шагом в кампании экспансионизма, охватившей страну в 1850–1860-х годах.

Канада нуждалась в своем фронтире, обширных землях, куда бы устремились новые поселенцы, увеличив тем самым благосостояние и развитие новой североамериканской державы. Особенно когда под боком был более успешный сосед в лице США, у которого земли имелось в избытке.

Как выразилась торонтская газета Globe 10 декабря 1856 года, канадцы «искали новые миры для завоевания».

В 1856 году комиссионер королевских земель Джозеф Кошон отметил, что оставшиеся незаселенными земли «не равны ни по климату, ни по общей пригодности для возделывания западному полуострову Верхней Канады (провинция Онтарио)», а также что их «будет недостаточно для удовлетворения очевидного спроса».

Количество пригодных для сельского хозяйства земель постепенно снижалось. В 1856 году на западе Канады было продано около 140 520 акров государственной земли, в 1857 году эта цифра снизилась до 122 119 акров, а к 1863 году до 91 069.

Считавшийся долгое время пустынным и неподходящим для сельского хозяйства обширный Северо-Запад Канады, которым владела Компания Гудзонова залива, казался идеальным местом для заселения. Особенно в свете экспедиции Генри Юла Хинда, а позднее и Джона Паллисера, которые установили существование так называемого плодородного пояса, проходящего через весь Северо-Запад — от Лесного озера до подножия Скалистых гор.

Растущий запрос на расширение территории также совпал с бумом железных дорог, который произошел в Канаде во второй половине XIX века. Эта относительно новая технология наравне с телеграфом сократила ранее казавшиеся огромными расстояния и открыла новые горизонты для международной торговли.

На протяжении 1850-х годов железные дороги распространялись по сельской местности, тогда еще колонии, Канады (она включала лишь провинции Онтарио и Квебек) поразительными темпами, и в течение десятилетия общий километраж железных дорог увеличился с 66 до 2066.

Особую популярность в канадском обществе получила идея Трансконтинентальной железной дороги через всю Северную Америку. В 1852 году инженер Генри Миллингтон Синг писал в своей брошюре о маршруте через территории Гудзонова залива, что это «кратчайший маршрут в Японию, Австралию и Новую Зеландию, а также во все прилегающие к ним страны».

В 1858 году предприниматель Аллан Макдонелл после нескольких неудачных попыток выбил для своей Северо-Западной транспортной, навигационной и железнодорожной компании право на сооружение железной дороги через территорию, которая тогда еще не принадлежала Канаде. В качестве одной из главных целей компании было «открытие маршрута к богатым землям прерий западнее реки Ред (то есть к Земле Руперта)» и к Тихому океану.

Через год компания Макдонелла обанкротится. Но идея будет жить дальше. В 1881 году правительство Макдональда наконец приступит к строительству Тихоокеанской железной дороги. В 1885-м железные пути соединят Онтарио и Британскую Колумбию.

Еще до того, как стать членом правительства Джона А. Макдональда, экспансионист Александр Моррис писал, что благодаря Северо-Западу, обширным территориям, которыми владела Компания Гудзонова залива, Канада станет новой европейской империей: «С двумя могущественными колониями на Тихом океане, с еще одной или несколькими в регионе между Канадой и Скалистыми горами, с железной дорогой и телеграфом, соединяющими Атлантику с Тихоокеанским побережьем, и недавно открытой и быстро набирающей обороты торговлей с Китаем и Японией… кто может сомневаться в реальности и точности видения, которое отчетливо встает перед нами, когда Великая Британская империя Севера предстает во всём своем величии?»

Судьбу и будущее Канады как независимого государства в 1860-х стали связывать с освоением обширных территорий Северо-Запада. В 1868 году группа молодых людей, в число которых входили Джордж Денисон III, Чарльз Мейр, Роберт Грант Халибертон, Уильям А. Фостер, Генри Д. Морган, основала общество «Канада прежде всего». Его участников объединяли принадлежность к канадской элите и твердое убеждение, что аннексия Северо-Запада была необходимым следствием сохранения канадской нации.

Будучи антропологом-любителем, Роберт Г. Халибертон считал, что сила и могущество будущей канадской нации лежат на севере, поскольку в рамках его убеждений более слабые и склонные к деградации нации были результатом мягкого южного климата. Ему вторил его друг и соратник Джордж Денисон, который написал в ответ на впечатления Чарльза Мейра о Северо-Западе следующее:

«Я очень рад слышать такие хорошие отзывы о ресурсах и плодородии великого Северо-Запада, я абсолютно уверен, что со временем это станет великим источником силы для Доминиона, и вместе мы, люди Севера (как говорит Халибертон), сможем научить янки, что мы будем такой же, какими всегда были наши предки, доминирующей расой».

К моменту, когда Канада получила права на новые территории, мнение, что от обладания обширными землями Северо-Запада зависит судьба государства и самой нации, было распространено повсеместно. В 1869 году в газете Globe вышла статья «Патриотизм», где говорилось, что, чтобы построить великую страну, канадцы должны сначала понять, что их нация, хоть и только формирующаяся, не уступает никому и у нее нет причин стыдиться: «Действительно, на земле есть несколько стран, жители которых имеют больше оснований гордиться», но источником их гордости должны были стать «могучие ресурсы Северо-Запада».

Ред-Ривер

Единственным островком цивилизации, кроме очагов торговли Компании Гудзонова залива, на Северо-Западе было поселение Ред-Ривер и его окрестности. После покупки территории Канадой именно здесь должна была расположиться местная администрация. Но по иронии судьбы главный форпост цивилизации станет для Канады настоящей костью в горле.

Ред-Ривер основал в 1812 году пятый граф Селкирк Томас Дуглас, на тот момент один из директоров Компании Гудзонова залива. Будучи филантропом, Селкирк хотел переселить в маленькую колонию обездоленных шотландских фермеров. Но в результате к 1869 году шотландцы составляли лишь малую часть населения.

Колония посреди диких прерий стала домом для тех сотрудников Компании Гудзонова залива, кто выходил на пенсию и состоял в отношениях или браке с коренными жительницами Северной Америки. Детей, родившихся в результате таких отношений, стали называть полукровками (от англ. half-breeds).

Полукровки были второй по величине силой в поселении. Они говорили по-английски, по большей части были протестантами-англиканцами, как и их отцы, и вели оседлый образ жизни на берегах рек Ред и Ассинибойн. Большинство из них было сложно отличить от европейцев как по манерам, так и по внешнему виду.

Самую большую группу поселения составляли их собратья метисы (от фран. métis). Они тоже были смешанного происхождения. Но их отцы были по большей части франко-канадцами — сотрудниками Северо-Западной компании (в начале XIX века главного конкурента Компании Гудзонова залива) и вольными торговцами мехом. Говорили они преимущественно по-французски и, по заверению очевидцев, были больше похожи на своих матерей: носили мокасины, штаны с бисерной вышивкой и яркие пояса. Как и их отцы, были набожными католиками. А коллективная охота на бизонов, распространенная в начале века, делала их более свободолюбивыми и склонными к менее оседлому образу жизни.

Тем не менее метисы не были «полуиндейцами», более «дикими», чем их собратья. По словам одного корреспондента монреальской газеты Herald в 1869 году, «почти каждый мужчина старше двадцати лет является свободным землевладельцем и имел бы право голосовать в соответствии с канадским избирательным правом. Большинство из них получили общее образование <…>. За последние несколько лет они отказались от охоты на бизонов, и каждая семья в большей или меньшей степени возделывает землю. Они противопоставляют свое положение чистокровным индейцам и ценят собственное высокое положение на шкале цивилизации…».

Северо-Запад стал первой колонией Канады, в отличие от прочих участников конфедерации, которые носили статус провинции. На практике это означало, что у жителей Ред-Ривер и окрестностей было меньше прав: например, колония была лишена своих представителей в парламенте Канады — палате общин и сенате.

Еще до фактической передачи территории Канаде Джон А. Макдональд направил в Ред-Ривер Джона С. Денниса, бывшего военного, а ныне геодезиста, который должен был провести оценку и межевание земель Ред-Ривер.

Местные жители, узнав о том, что земля, на которой они живут, была продана, из газет, мягко говоря, были недовольны. Масла в огонь подливала система, по которой проходило межевание территорий: вся земля должна была быть разделена на прямоугольные равные участки.

Тем, кто уже занимал территорию, предлагалось подтвердить свое право собственности. Но всë упиралось в традицию землевладения, принятую у большинства жителей Ред-Ривер.

Занимаемые ими участки земли всегда примыкали к реке и были похожи на длинную узкую полосу, а не прямоугольник.

Недовольство достигло критической точки в октябре 1869 года. В своих записях Денисон зафиксировал впечатления от встречи с метисом по имени Луи Риэль. По словам Денисона, молодой метис хотел узнать намерения Канады в отношении новообретенной земли:

«Он сказал, что, имея некоторое образование, его собратья-полукровки, которые находились в состоянии сильного возбуждения, будучи в неведении о том, что собираются делать со страной, попросили его встретиться со мной и получить объяснения».

Денисон ответил, что тем, кто владеет землей, не о чем беспокоится.

Луи Риэль был не простым метисом. Он родился 22 октября 1844 года в Ред-Ривер и был на одну восьмую индейцем. Его дед по материнской линии Жан-Батист Лагимодьер был доверенным слугой Селкирка. Его отец Жан-Луи Риэль был уважаемым лидером среди метисов поселения и активно участвовал в местной политике: в 1849 году он возглавил движение, оспаривающее монополию компании на торговлю мехом. Другими словами, его семья стояла у истоков Ред-Ривер и имела определенный политический вес.

Луи Риэль получил полусветское гуманитарное образование в Колледже Общества Святого Сульпиция в Монреале. По утверждению канадского историка Макса Хамона, это было заведение, где выращивалась будущая правящая элита, а целью преподавателей было поощрить студентов к самообладанию и саморефлексии. Смерть отца побудила молодого Риэля покинуть учебное заведение в 1865 году.

Заверения Денниса явно не оказали на метисов должного эффекта. Луи Риэль с группой местных жителей остановил геодезистов 11 октября во время межевания очередного участка. Обошлось без насилия, но метисы ясно дали понять — Канада не имела здесь власти.

Главным ремеслом метисов, вокруг которого и возникла их нация, долгое время была охота на бизонов. По этой причине у них была довольно развита низовая демократия. На охоте они коллективно выбирали лидера, устанавливали ряд правил, за нарушение которых следовало наказание. Благодаря охоте у метисов сложилась определенная демократическая традиция.

16 октября ими был создан «Национальный комитет», цель которого состояла в защите земель от посягательств Канады. Президентом комитета был выбран Джон Брюс, один из местных лидеров, а секретарем молодой Луи Риэль.

Пока происходили эти события, на Северо-Запад направлялся будущий вице-губернатор колонии Уильям Макдугалл. Последний сыграл значительную роль в приобретении новых территорий, за что премьер-министр Макдональд и отдал ему управление регионом.

Но, как пишет канадский историк Джек Бумстед, у Макдугалла была ужасная репутация. В парламентских кругах Канады его считали меркантильным человеком, использующим свое политическое положение для набивания кармана, а также критиковали за смену партии (до конфедерации он был либералом, а после переметнулся к Макдональду). Прославился он и пренебрежительным отношением к индейцам. Даже экспансионистская газета Globe считала Макдугалла плохим выбором.

Когда Макдугалл и его администрация отправились в Ред-Ривер, монреальская газета Herald описала их как «шесть канадских искателей приключений», цель которых «сколотить состояние в борьбе, которая, вероятно, развернется за любую хорошую вещь, которая может подвернуться, будь то городские участки, шахты или особенно ценная сельскохозяйственная собственность».

«Национальный комитет» принял решение не пускать Макдугалла в Ред-Ривер. На границе поселения соорудили блокпост и баррикады. А по поселению курсировали вооруженные отряды ополчения метисов. Отправленному Макдугаллом парламентеру метисы заявили, что если Канада согласна, они готовы обсудить условия вступления Ред-Ривер в конфедерацию, но они не примут власть, навязанную им без их ведома. Макдугалл и его люди невольно оказалась «правительством в изгнании», даже не успев занять свои посты.

Всё это время в Ред-Ривер находилась администрация Компании Гудзонова залива, которая представляла собой местную законную власть в лице совета Ассинибойи (правительства) и губернатора Уильяма Мактавиша. Но проблема была в том, что у этой администрации даже не было военной силы за спиной, чтобы обеспечить себе легитимность.

В начале ноября метисы бескровно захватили форт Гарри, который принадлежал компании и был резиденцией губернатора Мактавиша. Единственная укрепленная точка в окрестностях Ред-Ривер стала штаб-квартирой «новой власти», куда переехали Джон Брюс и его секретарь Риэль. В ответ на это Мактавиш только выступил с формальным осуждением действий метисов как незаконных.

Однако власть в поселении не могла держаться на одних штыках метисов. «Национальный комитет» призвал английских полукровок, которые были второй по численности и влиянию группой населения, встретиться со своими собратьями для решения возникшего кризиса.

Для распространения объявления о встрече метисы хотели воспользоваться печатным станком единственной издаваемой газеты в поселении — Nor’Wester. Газета была основана в 1859 году канадскими иммигрантами Уильямом Бекингемом и Уильямом Колдуэллом. Когда метисы пришли к редактору Уолтеру Боуну, тот отказался печатать документ, поэтому метисы изъяли станок — и первой газете Северо-Запада пришел конец.

16 ноября две группы встретились в здании суда поселения. На встрече присутствовали по 12 представителей каждой группы. Обе группы были недовольны тем, что ни Канада, ни компания не проконсультировались с ними по поводу передачи территории, но английские делегаты были более умеренными и критиковали метисов за захват форта и сопротивление въезду Уильяма Макдугалла в Ред-Ривер.

В последующие дни Риэль, который говорил от лица остальных делегатов-метисов, призывал своих англоговорящих собратьев объединить усилия и говорить с Канадой с позиции силы. В то же время английские делегаты опасались, что их действия будут восприняты как бунт против английской короны (земли компании были дарованы ей английским королем).

Обе группы были едины в том, что Северо-Запад должен войти в Конфедерацию Канада, но если англоговорящие были согласны принять гарантии от Макдугалла, то метисы требовали гарантий на уровне федерального правительства и обсуждения условий.

В конце ноября на одной из встреч Риэль призвал сформировать временное правительство для переговоров с Канадой. А тем временем произошло два важных события.

Узнав о действиях метисов в Ред-Ривер и столкнувшись с финансовыми трудностями в выплатах компании, правительство Канады попросило Великобританию отложить передачу территории, назначенную на 1 декабря, на несколько месяцев.

Не знавший об этом Макдугалл в день официальной передачи территории 1 декабря пересек границу на севере и зачитал воззвание, в котором говорилось, что он представитель законной власти, а любое оказанное ему сопротивление является мятежом. Позднее копия этого воззвания была распространена канадцами среди жителей Ред-Ривер.

Президент Временного правительства Луи Риэль

В день предполагаемой передачи территории Канаде поселение стояло на ушах. По рукам ходило воззвание Макдугалла, распространяемое «лояльными поселенцами», о признании незаконными действий метисов. А в форте делегаты от обеих групп населения собрались, чтобы обсудить «Список прав Ред-Ривер».

«Права» включали требование о полном представительстве в парламенте Канады; право принимать местные законы и запрет для парламента Канады издавать свои законы для исполнения на территории колонии; право избирать местных чиновников из числа жителей поселения и некоторые другие.

Несмотря на общее согласие со списком, делегатов раскололо требование, выдвинутое к Канаде Риэлем, — принять «Список» на уровне федерального закона. Только после этого он и метисы были согласны впустить Макдугалла. Не в последний раз Риэль пошел против демократии, и метисы одобрили «Список» без участия полукровок.

Лидер метисов понимал, что ни один список прав не будет иметь смысла, если гарантией этих прав выступают устные заверения канадских чиновников типа Макдугалла. Он не был диктатором, а права, которых он добивался, были благом как для метисов, так и полукровок. Столкнувшись с сопротивлением своих собратьев, Риэль сказал им:

«Идите, возвращайтесь с миром на свои фермы. Отдохните в объятиях своих жен. Подавайте этот пример своим детям. Но смотрите, как мы действуем. Мы будем работать и добьемся гарантий наших прав и ваших. В конце концов, вы придете, чтобы разделить их с нами».

Ситуация резко приобрела взрывоопасный характер, когда по поручению неудавшегося вице-губернатора Макдугалла Джон Деннис организовал вооруженное сопротивление Риэлю и метисам. Штаб-квартирой оппозиции стал дом Джона Кристиана Шульца.

Джон Кристиан Шульц был главным врагом лидера метисов и главой «Канадской партии» — небольшой группы иммигрантов из Канады, преимущественно англоговорящих, выступавших с радикальных позиций экспансионизма. В 1859 году Шульц переехал в Ред-Ривер в надежде, что в скором времени эта территория станет частью Канады. В 1868 году к нему присоединится один из членов «Канады прежде всего» — Чарльз Мейр.

Несмотря на то, что английские полукровки были против Риэля, они не хотели гражданской войны, канадцы остались в меньшинстве. Несколько сотен метисов окружили дом Шульца 6 декабря, помимо винтовок у них были пушки из форта.

Канадцев были около пятидесяти. Дом был полон женщин и детей. Но Шульц не был дураком, а Риэль не был зверем. Канадцы подняли белый флаг и вышли. Детей и женщин отпустили, но всех мужчин поместили в заключение в форт Гарри. «Канадская партия» была разгромлена без единого выстрела.

27 декабря в форте Гарри состоялась встреча метисов, на которой было окончательно сформировано временное правительство. До этого скрывающийся за спиной Джона Брюса Луи Риэль стал президентом.

Предполагалось, что будет учрежден совет, состоящий из 24 членов, в равной степени представляющий метисов и полукровок. Однако полукровки так и не присоединились к метисам.

В это же время в Ред-Ривер прибыли первые переговорщики Канады — полковник Шарль де Салаберри и преподобный Жан-Батист Тибо. Оба говорили по-французски, а Жан-Батист Тибо был католическим священником. По мнению правительства Канады, это должно было расположить франкоговорящих метисов-католиков. Позже к ним присоединился Дональд А. Смит. Смит был сотрудником Компании Гудзонова залива и отвечал за Монреальский округ. Более-менее уполномоченным среди них вести переговоры был только последний.

По плану премьер-министра Макдональда, Смит должен был умиротворить метисов, но не давать им никаких конкретных гарантий. Риэль это также понимал, поэтому все трое эмиссаров были фактически посажены Риэлем под домашний арест и им было запрещено разговаривать с кем бы то ни было в поселении.

На встрече с делегатами обеих групп населения, организованной метисами, Смит заявил, что его инструкции гласили, что целью его визита было объяснить «принципы, на основе которых правительство Канады намерено управлять страной», и способствовать мирной передаче территории. Он заверил собравшихся, что права собственности и отдельные привилегии будут обеспечены Канадой.

Лидер метисов понимал, что Смит не тот, с кем надо вести переговоры. В последующие дни Луи Риэль предложил собравшимся компромиссное решение — передать через Джона А. Смита список прав канадскому правительству. Комитет, сформированный из представителей обеих групп населения, разработал «Билль о правах», который и должен был стать ответом Канаде.

Однако и тут Риэль столкнулся с сопротивлением со стороны англоговорящих жителей поселения. Собрание, которое принимало «Билль о правах», состояло из 40 членов, по 20 от метисов и полукровок. Абсолютное большинство полукровок и несколько метисов выступили против пункта о провинциальном статусе территории, считая его недостижимым. Отступивших от общей линии метисов Риэль назвал «предателями», а остальным пригрозил, что их репутации в поселении пришел конец. «Билль» был принят уже недемократическим путем, а лично Риэлем под собственную ответственность.

Последним решением собрания был выбор трех переговорщиков, которые отправятся в Канаду. Выбор пал на священника-француза Ноэля Ритшота, английского полукровку Альфреда Х. Скотта и нейтрального судью Джона Блэка.

Марш несогласных

Пока метисы и полукровки обсуждали, что делать дальше, открытым оставался вопрос: что делать с пленными канадцами? Содержание нескольких десятков человек дорого обходилось временному правительству, еще дороже им могло обойтись решение выпустить их.

В январе из заключения смогли сбежать Чарльз Мейр, Джон К. Шульц, Томас Скотт и несколько других пленников. Скотт относился к тому типу молодых людей, которых обычно принято называть горячими головами. Он был канадским иммигрантом и работал в дорожно-строительной бригаде Джона Сноу, которая занималась прокладкой дороги к Ред-Ривер.

Первое появление Томаса Скотта в истории с Ред-Ривер случилось в ноябре 1869 года, когда бригадир Джон Сноу обвинил его и еще троих рабочих канадцев в попытке утопить его в реке за невыплаченную зарплату. Тогда он отделался штрафом в местном суде. Затем Скотт примкнул к «Канадской партии» и был одним из защитников дома доктора Шульца.

Беглецы укрылись в отдаленной части Ред-Ривер — Портидж-ла-Прери. В Портидж жили в основном англоговорящие полукровки и канадцы. Неудивительно, что в таком месте быстро образовался локальный лагерь несогласных с политикой Риэля.

В середине февраля недовольство вылилось в организацию похода, формальной целью которого было освободить заключенных в форте Гарри, а если повезет — разгромить временное правительство. Около шестидесяти молодых людей, вооруженных только дубинками, выступили маршем из Портидж-ла-Прери. По мере продвижения к ним присоединялись всё новые участники.

В своих воспоминаниях Джон А. Смит описал марш несогласных следующим образом: «Отряд был совершенно неорганизован, плохо вооружен, не обеспечен продовольствием даже для питания и совершенно неспособен справиться с воссоединившимися французами».

Пока группа молодых людей маршировала в сторону форта, Луи Риэль принял решение по вопросу заключенных. Он готов был отпустить тех из них, кто поклянется хранить в поселении мир и соблюдать закон, другими словами — не выступать против временного правительства.

Снежная метель заставила группу остановиться в Хедингли. Оттуда были разосланы сообщения потенциальным лоялистам, а также лидеру метисов — с требованием освободить заключенных. Очевидно, участники марша еще не знали, что происходит в форте Гарри.

В ночь на 14 февраля группа проследовала до церкви Килдонана, что находилась рядом с фортом. По воспоминаниям одного из заключенных, в ту же ночь к ним пришел лидер метисов и заявил:

«…ваши друзья собираются напасть на форт, чтобы освободить вас, первое же сделанное движение приведет к вашей смерти».

Но то были угрозы. Никто, включая Риэля, не хотел гражданской войны в Ред-Ривер. Чтобы не допустить насилия, лидера метисов посетила Виктория Маквикар, сестра местного крупного торговца, в сопровождении канадца Эндрю Баннатайна, который был лоялен Риэлю. Вместе они убедили президента, что единственный способ избежать резни — отпустить всех пленников как можно скорее. Процесс значительно ускорился.

Когда к утру 16 февраля над церковью подняли «Юнион Джек», из форта Гарри освободили последних заключенных. Это известие разделило несогласных. Кто-то хотел свержения временного правительства и призывал идти дальше, другие говорили, что задача выполнена.

Группа, состоящая к тому моменту уже из нескольких сотен человек, разбрелась по домам. Не в последнюю очередь этому поспособствовала «партия мира» из протестантских священников, отсутствие оружия и недостаток припасов.

Около 40 оставшихся в Килдонане человек решили вернуться в Портидж с гордо поднятой головой. Они хотели пройти маршем мимо стен форта Гарри.

Когда марш несогласных достиг стен форта, навстречу им выехал конный отряд метисов. Лидер марша Чарльз Боултон заверил метисов, что они мирно возвращались домой, но, чтобы не накалять ситуацию, в которой у метисов было явное преимущество в оружии, он со своими людьми проследовал в форт Гарри.

Только недавно опустевшие камеры форта Гарри вновь наполнились постояльцами.

Сегодня вы умрете, джентльмены

Луи Риэль был в ярости. Он отпустил людей, восставших против его власти, и к тому же позволил уйти с миром тем, кто хотел взять его штаб-квартиру штурмом. Вооруженный отряд, проходящий под стенами форта, выглядел как явная насмешка над ним и временным правительством.

Козлом отпущения в этой ситуации оказались не Шульц или Мейр, которые наверняка и организовали марш несогласных, а Чарльз Боултон, который остался во главе маленькой группы, которая рискнула пройти мимо форта.

Когда лидер метисов зашел в камеру, он сказал закованному в кандалы пленнику: «Майор Боултон, приготовьтесь умереть завтра в двенадцать часов». Как позднее вспоминал Боултон, он не верил в возможность собственной казни, а Риэль устроил этот перформанс, чтобы «вселить ужас в сердца людей и более прочно утвердить себя в качестве самодержца страны».

Неизвестно, насколько действительно были серьезными намерения Риэля, но Дональду А. Смиту, который ранее выступал перед жителями поселения как посланник Канады, удалось спасти жизнь Боултону. Смит пообещал в обмен на помилование убедить англоговорящих полукровок присоединиться к метисам во временном правительстве.

Но Чарльз Боултон был не единственным, на кого пал гнев Луи Риэля. Одним из людей, взятых под стражу под стенами форта, был Томас Скотт. Он уже во второй раз попадал в заключение в форт Гарри.

По словам Александра Мюррея, одного из плененных участников марша, Скотта первоначально содержали в комнате в том же помещении, что и других заключенных, но позже перевели в комнату на противоположной стороне. Так он оказался в одиночной камере.

Александр Мюррей был свидетелем последних часов Томаса Скотта:

«Я видел Риэля, Лепина и О’Донохью [последние два — члены правительства метисов] в ночь, предшествующую расстрелу Скотта; я опустился на свои колени и заглянул в замочную скважину; услышал стук в дверь, где был заключен Скотт; один из охранников слегка приоткрыл дверь; Скотт сказал: „Я хочу выйти“; Риэль подошел к Скотту, и Скотт сказал, что хочет, чтобы с ним обращались вежливо; Риэль сказал, что он не заслуживал вежливого обращения, и назвал его собакой; Скотт попросил свою книжку, думаю, записную книжку; Риэль сказал, что у него ее нет; затем дверь закрылась; я понял, что это был зов природы».

Частично эта версия совпадает с рассказом Чарльза Боултона, который упоминает, что у Скотта произошла некая стычка с Риэлем и метисами, когда он потребовал назад свою записную книжку. Он также описывает ситуацию, которую, предположительно, наблюдал Мюррей, когда Скотт попросился в туалет, но ему отказали и Риэль с охранниками «использовали в отношении Скотта оскорбительные выражения».

3 марта военный трибунал, состоящий из шести метисов, приговорил Томаса Скотта к смертной казни. В обвинении говорилось о неоднократных оскорблениях охранников и угрозах в их адрес, провокациях и якобы имевшем место нападении на них. На следующий день обвиняемого вывели на улицу и расстреляли.

До сих пор остается непонятным, что на самом деле произошло в те несколько дней, предшествовавших казни. Сохранились разные оценки личности как самого Томаса Скотта, так и его поведения в заключении.

Джордж Сандерсон, который тоже был участником злополучного марша, утверждал, что Томас Скотт всячески оскорблял охранников и был настолько «несносен», что докучал даже своим сокамерникам.

Лорд Дафферин, генерал-губернатор Канады, в 1874 году, когда Томас Скотт фактически уже стал «мучеником и жертвой», написал, что, похоже, он был «жестоким и буйным человеком, каких часто можно найти на севере Ирландии».

В то же время у нас есть характеристика от капитана стрелкового батальона, где Томас Скотт служил до приезда в Ред-Ривер, которая описывает его как «хорошо воспитанного джентльмена». А священник Джордж Янг после смерти Скотта и вовсе утверждал, что он получил множество писем из церкви в Ирландии, которую он посещал, и от работодателей, которым служил, и все они говорили о его лучших качествах.

Сам Луи Риэль постфактум говорил, что чуть ли не спас Томаса Скотта от линчевания охранниками-метисами, которые устали от его поведения и оскорблений. В 1870-е в воспоминаниях бывшего президента образ канадца будет становится только более зловещим.

В 1873 году он писал, что Скотта казнили за то, что он призывал сокамерников к бунту, а уже через год вовсе назвал его одним «из самых опасных сторонников доктора Шульца, Макдугалла и Денниса», по сути, вылепив из него лидера оппозиции, до которого мог дотянуться.

Спустя 13 лет после восстания метисов, в 1883 году, в одном из интервью Луи Риэль выразился совсем откровенно, назвав Томаса Скотта одним из лидеров «Канадской партии», ставя его в ряд с Шульцем и Мейром, хотя они были «более виновны», как сказал лидер метисов, тем не менее Скотт был «достаточно виновен».

Вероятнее всего, Томас Скотт просто стал сакральной жертвой, которая была принесена Луи Риэлем в назидание другим и в угоду сохранения мира в колонии. Если он и был вспыльчивым молодым человеком, яро отстаивающим свои идеалы, вряд ли он заслужил смерть.

Даже если признать как аксиому, что действия Томаса Скотта действительно были преступлением, произошедшее в форте Гарри всё равно сложно назвать справедливым судом.

У обвиняемого не было защитника, и он даже не понимал сути предъявленных ему обвинений в силу языкового барьера: метисы говорили с ним на французском, что для англоговорящего канадца было равносильно шуму.

Убийство Томаса Скотта было роковой ошибкой Луи Риэля, которая будет стоить ему жизни. «Глубокий мрак воцарился над поселением из-за этого поступка», — записал в дневнике торговец Александр Бегг 4 марта 1870 года.

Закон Манитобы

В конце марта весть о смерти Томаса Скотта достигла Канады. Пока представители Ред-Ривер были только в пути, члены группы «Канада прежде всего» подготавливали общественное мнение.

В Торонто был организован большой митинг, на котором в том числе присутствовали Чарльз Мейр и Джон К. Шульц, которые бежали в Канаду после поражения марша несогласных. На этом митинге приняли резолюцию, которая однозначно осуждала переговоры с временным правительством Луи Риэля и призывала к военному подавлению мятежа.

Когда переговорщики прибыли в столицу, их попытались арестовать по ордеру из провинции Онтарио. Делегаты от Ред-Ривер Альфред Скотт и Ноэль Ритшот едва не оказались на скамье подсудимых.

Однако премьер-министр Канады Джон А. Макдональд только выиграл от такого поворота событий. Атмосфера, царящая в обществе, дала ему возможность не только не признавать легитимность временного правительства, официально принимая его делегатов, но и вести переговоры за закрытыми дверьми.

Джону А. Макдональду и Жоржу-Этьену Картье (тогдашний министр обороны Канады и один из отцов канадской государственности) быстро удалось достичь с делегатами Ред-Ривер относительного согласия почти по всем вопросам. Неясным до конца переговоров оставался только вопрос амнистии. Для Канады Луи Риэль и его сторонники были просто мятежниками.

Один из делегатов — Ноэль Ритшот — настаивал, что непременным условием любых переговоров является обеспечение всеобщей амнистии для участников восстания в отношении всех их деяний, в том числе казни Томаса Скотта.

Премьер-министру Джону А. Макдональду пришлось применить весь свой политический опыт и талант, чтобы уклониться от любой письменной гарантии амнистии. Делегаты не получили ничего существеннее устных заверений.

После того как Ноэль Ритшот вернулся в поселение, он привез собой только пространное письмо от Картье и заверил лидера метисов, что Канада обеспечит всем членам временного правительства амнистию. Он также передал Луи Риэлю просьбу Картье: до того как прибудет новая администрация, президент временного правительства должен сохранять мир и порядок в поселении.

Результатом переговоров стало принятие парламентом Канады закона, который предусматривал создание новой провинции под названием Манитоба. Остальные 95% территории должны были стать ее колонией.

Нести на своих штыках «британские законы и принципы» в Ред-Ривер предстояло объединенной армии из английских регулярных войск и канадских ополченцев. Задолго до начала переговоров (в декабре 1869 года) Джон А. Макдональд решил, что без военной оккупации иметь любые дела с мятежниками бесполезно.

Единственное, что останавливало Канаду всё это время от военного вторжения, — требование Великобритании удовлетворить просьбы жителей Ред-Ривер, не допустив кровопролития, и зима, из-за которой было невозможно организовать передвижение войск. В конце мая в путь отправились первые силы.

По мере продвижения армии к Ред-Ривер в поселении росла тревога. Никто не знал, будет ли Луи Риэль сопротивляться. Метисы были хороши в бою с индейцами, но не были регулярной армией, к тому же на сторону канадцев и англичан могли перейти значительные силы из местных.

Когда в конце августа группа англо-канадских войск достигла Ред-Ривер, все нервно ожидали кровопролития. Вечером 23 августа командующий объединенным контингентом полковник Гарет Уолсли встал лагерем всего в шести милях от форта Гарри. До самого утра лил сильный дождь, что негативно сказывалось на моральном духе солдат.

В ту ночь Луи Риэль созвал военный совет. А затем он и несколько других метисов выехали навстречу проливному дождю, чтобы своими глазами увидеть лагерь неприятеля. Вернувшись в форт, он приказал начать эвакуацию.

Когда рано утром англо-канадские войска подошли к форту, солдаты мрачно смотрели в направлении стен, с которых в любой момент на них мог обрушиться град из свинца и пушечных ядер. Но, к своему удивлению, они застали форт совершенно пустым. Ворота были открыты, Луи Риэль бежал. Позднее Гарет Уолсли напишет об этом инциденте:

«Лично я был рад, что Риэль не вышел и не сдался, как он когда-то обещал, потому что я не смог тогда бы повесить его, как мог бы сделать, если бы взял его в плен, в случае если он с оружием в руках выступил бы против своего суверена».

После установления «мира и порядка» в Ред-Ривер по поселению прокатилась волна репрессий. Канадцы утопили в реке Эльзара Гуле, одного из метисов, который участвовал в казне Томаса Скотта. А Джеймс Таннер, полукровка и сторонник Луи Риэля, был выброшен ими из коляски во время погони, после чего скончался. Это не считая погромов и избиений, которые не закончились смертью.

Однажды канадские ополченцы привязали местного констебля Джеймса Маллигана за ноги к телеге, а затем кинули его в собственную тюрьму. Не остановило их ни то, что у констебля была одна рука, ни то, что он был одним из бывших сторонников Джона К. Шульца.

Остановить насилие и произвол толком не удалось даже вице-губернатору Адамсу Г. Арчибальду, который стал главой местного правительства. Джозеф Ройял, журналист и адвокат, ставший одним из первых членов законодательного органа провинции Манитоба, вопрошал:

«На какую защиту мы можем надеяться от правительства, солдаты которого первыми высмеивают закон и его авторитет?»

Изгнание

Луи Риэлю пришлось бежать из Ред-Ривер. За его голову назначили награду. Последующие несколько лет ему придется жить в страхе за свою жизнь, скрываясь как от властей Канады, так и от головорезов.

Большую часть изгнания Луи Риэль провел за пределами Канады в США. Всë то время, пока Риэль находился в Штатах, он строил козни против Канады. В беседах с президентом США Улиссом С. Грантом в 1874–1875 годах он говорил о независимом государстве метисов на Северо-Западе, о том, что Канада так и не выполнила всех данных ею обещаний. Но американцы не собирались пускаться в авантюру Луи Риэля.

В 1875 году новое либеральное правительство Александра Маккензи приняло решение об амнистии. После длительных дебатов безоговорочная амнистия была предоставлена всем, кто участвовал в восстании, в том числе членам временного правительства, за исключением Луи Риэля и Амбруаза Лепина. Бывший президент и его ближайший соратник по временному правительству были изгнаны из Канады на пять лет.

Амбруаз Лепин, который к тому моменту уже был осужден за убийство Томаса Скотта, предпочел отбыть остаток своего срока в исправительной колонии, нежели быть изгнанным из страны. Луи Риэль к тому моменту уже около пяти лет находился в бегах, не имея постоянного места жительства, и скитался по друзьям и знакомым в Соединенных Штатах.

Изгнание явно сказалось на психическом здоровье Луи Риэля. Еще в период временного правительства из-за стресса он слег в постель с «мозговой лихорадкой» (слова приведены из дневника торговца Александра Бегга). В конце 1874 года, по словам самого лидера метисов, он испытал некий мистический опыт:

«Я сидел на вершине горы недалеко от Вашингтона… тот же дух, который явился Моисею посреди пылающего облака, явился мне таким же образом. Я был ошеломлен. Я был сбит с толку. Он сказал мне: „Встань, Луи Давид Риэль, у тебя есть миссия, которую ты должен выполнить“. Протянув руки и склонив голову, я получил это небесное послание».

До сих пор остается неясным, что это было. Вероятнее всего, Луи Риэль был подвержен мании величия, которая вкупе с его религиозностью заставила его думать, что он мессия. А видения были результатом многолетнего стресса и той рьяной религиозности, в которой он рос.

В последующие годы видения продолжат мучить его. В автобиографических заметках, написанных позднее в тюрьме, Луи Риэль писал, что спустя год после своего «откровения» он «встретил Святой Дух во время большой мессы в церкви Святого Патрика в Вашингтоне. И затем Бог помазал его Своими божественными дарами и плодами Своего Духа как пророка Нового Мира». Примерно в то же время у него была встреча с Девой Марией, которая «иногда стояла над моим столом».

В январе 1876 года дядя лидера метисов Джон Ли описывал его состояние не лучшим образом. Риэль плакал, выл, рвал на себе одежду и решительно отрицал свое безумие, называя себя пророком:

«Нет, я не сумасшедший! Никогда не говори, что я сумасшедший! У меня есть миссия, которую я должен выполнить, и я пророк. Вам следует сказать, что вы не понимаете. Я послан Богом».

Лидер метисов был тайно помещен в больницу Сен-Жан-де-Дье в Лонг-Пойнт, что в Квебеке. Директор больницы Генри Говард оставил отчеты о том, как вел себя бывший президент. Он разбивал орнаменты и свечи на алтаре в часовне, бегал голым по коридорам и дрался со своими охранниками. А когда ему запретили посещать мессу из-за его эксцессов, он объявил трехдневную голодовку. Большую часть времени он провел в смирительной рубашке.

После того как его отправили в лечебницу Сен-Мишель-Арканж в Бопорте, Луи Риэлю стало лучше — или же он научился скрывать свое безумие. Бывший лидер метисов перестал называть себя пророком и буянить. Будущий седьмой премьер-министр Канады Уилфрид Лорье, который имел беседу с бывшим лидером метисов в то время, описывал его как вполне здравомыслящего человека, пока дело не касалось религии.

Сумасшествие Луи Риэля сыграет в его судьбе не меньшую роль, чем казнь Томаса Скотта.

Последний бой Луи Риэля

После долгих лет бегства и скитаний Луи Риэль решил осесть. В 1880 году он объявил, что хочет стать американским гражданином, и поселился в Монтане. Там он встретил Маргарет Моне Бельюмер, метиску, на который женился в 1882 году. Маргарет родила Риэлю двух детей — сына Жана и дочь Мари Анжелику.

После получения гражданства бывший президент стал скромным учителем в приходской школе в миссии Святого Петра. Это была его первая полноценная работа со времен временного правительства метисов.

Состариться в окружении любящей семьи скромному учителю не дали. В начале июня 1884 года к Луи Риэлю прибыла делегация полукровок и метисов во главе с Габриэлем Дюмоном. Они просили у Луи Риэля помощи в борьбе с Канадой за свои права. Луи Риэль не мог отказать.

Полукровки и метисы, что просили Луи Риэля о помощи, проживали на Северо-Западных территориях. В 1870–1880-е в этом регионе начали селиться те из них, кого выдавили из Манитобы канадцы. Большая часть поселений располагалась вдоль берегов реки Саскачеван.

В отличие от Манитобы, которая в ходе переговоров 1870 года стала полноценной провинцией и участницей конфедерации Канады, остальные земли приобрели статус территорий, другими словами — стали колониями.

Проблемы, с которыми столкнулись местные жители, были знакомы бывшему лидеру метисов — неправильное межевание земельных участков, отсутствие представительства в парламенте, а также самоуправления. Власти Канады не были заинтересованы в развитии региона.

Проблема была в том, что времена были другие, а ситуация отличалась от событий 1869–1870 годов. Вместо слабого правительства Компании Гудзонова залива был Северо-Западный совет, легитимность которого была безусловной, а его власть обеспечивала Северо-Западная конная полиция. К тому же Луи Риэль не снискал поддержки в кругах католического духовенства, которое играло огромную роль в успехе восстания в Ред-Ривер.

Но не только это повлияло на дальнейшие события. Луи Риэль поменялся тоже. Это был мучимый видениями, уверенный в своей священной миссии 40-летний мужчина с расшатанной психикой. Священник Валентин Вегревиль писал:

«Нынешнее движение — это не что иное, как движение 1870 года; за создание независимой нации, королевским автократом которой будет Л. Риэль, со своей собственной религией, верховным понтификом которой он будет».

Даже ярые сторонники лидера метисов понимали, что с Луи Риэлем что-то не так. В ответ на критику со стороны священников его личный секретарь Луис Шмидт заявил:

«Со своей стороны я не думаю, что Риэль сумасшедший, но я действительно думаю, что он слишком полон энтузиазма и слишком уверен в своей звезде».

Однако иные обстоятельства не помешали Луи Риэлю предпринять те же действия, которые сработали в Ред-Ривер больше десяти лет назад. Осенью 1884 года метисы составили «список прав», который отправили Канаде вместе с предложением прислать делегацию для переговоров. Но в этот раз канадцам было не до переговоров.

Устав ждать ответа от Канады, в марте Луи Риэль объявил о создании временного правительства. «Рим пал», — заявил он со ступеней церкви Святого Антония в деревне Батош, имея в виду как конец правления Канады, так и провозглашение новой церкви, центром которой станет богоизбранный народ метисов и полукровок.

Луи Риэль назначил Габриэля Дюмона генералом и приказал ему собрать армию для «войны на уничтожение» «против всех тех, кто проявил враждебность по отношению к нашим правам», пообещав «поставить Джона А. Макдональда на колени» (к тому моменту последний снова встал во главе правительства Канады).

Первая кровь пролилась на Утином озере. Лейф Крозье, который командовал местной конной полицией, послал небольшой отряд из нескольких десятков человек на поиски провизии. У магазина Хилларда Митчелла полицейские встретили превосходящих их числом метисов. Завязалась перестрелка, в которой участвовал в том числе Луи Риэль, сидя на коне и держа над головой распятие. Победа на Утином озере только уверила метисов в собственной правоте.

Пока Луи Риэль и другие члены правительства метисов обсуждали, на какую дату им перенести Пасху и другие религиозные вопросы, к Батошу подошли основные силы канадцев под командованием генерала Миддлтона. Когда Габриэль Дюмон высказался в пользу оставления Батоша, Луи Риэль убедил своего полководца, что в его видениях последняя битва должна была состояться здесь.

У метисов было мало шансов. Генерал Миддлтон имел в распоряжении почти тысячу человек, в том числе сотню всадников, четыре пушки и пулемет Гатлинга. Около двух сотен человек, что были в его армии, в прошлом участвовали в экспедиции Гарета Уолсли и особенно ненавидели Риэля. Габриэль Дюмон, в свою очередь, мог похвастаться лишь тремя сотнями стрелков, в числе которых были метисы всех возрастов при поддержке местных индейцев.

После артиллерийского обстрела Батоша, 12 мая, под грохот пулемета, канадцы пошли в атаку. Батош быстро заполонили войска, которые двигались по периметру, оставив его защитников в кольце. Для канадцев это сражение было легким, они потеряли убитыми всего несколько человек. Большинство метисов были либо рассеяны по округе, либо убиты.

После сражения Луи Риэль в последний раз встретил своего генерала. Габриэль Дюмон сказал лидеру метисов, что они побеждены и надо бежать. Он помог бывшему президенту спрятать жену и детей, которые с самого приезда в Канаду были рядом с ним, и поскакал к американской границе. На этот раз Луи Риэль решил остаться, он сдался разведчикам Миддлтона 15 мая.

У правительства Канады были планы на лидера метисов. Генерал Миддлтон передал Луи Риэля под стражу капитана Джорджа Янга, который в 1870 году был пленником метисов в форте Гарри. В сопровождении Янга Луи Риэля на пароходе доставили в тюрьму города Регина.

Суд

Общественное мнение было непреклонно. Люди требовали головы Луи Риэля и считали его виновником насилия, которое имело место на Северо-Западных территориях. В Montreal Gazette писали, что «кровь сотни лояльных канадцев взывает к отмщению» и «простая справедливость требует, чтобы главный зачинщик восстания понес наказание за свое преступление и немедленно».

Одновременно с восстанием Луи Риэля на Северо-Западных Территориях вспыхнула серия индейских восстаний, намного более кровавых. Они имели свои причины и происходили независимо от восстания метисов, но спусковым механизмом, во многом, послужила именно стычка на Утином озере. Вина за резню, которую устроили индейцы, легла на лидера метисов.

Однако были и те, кто сочувствовал метисам и Луи Риэлю, — в основном франко-канадцы из провинции Квебек, которые стояли в жесткой оппозиции к федеральному центру и возлагали часть ответственности за случившееся на правительство.

На публичном собрании 5 июля 1885 года был организован Комитет защиты Луи Риэля. Этот комитет на деньги неравнодушных нанял юристов Франсуа Лемье, Чарльза Фитцпатрика и Джеймса Н. Гриншилдса для защиты Луи Риэля.

Конечно, дело против лидера метисов носило политический характер. В 1870 году Луи Риэль подверг несправедливому суду и казнил Томаса Скотта, теперь ему предстояло самому пройти путь своей жертвы.

Судья Хью Ричардсон, который должен был рассматривать дело, был действующим советником правительства и не работал на постоянной основе судьей, являясь судьей-стипендиатом. Канадский историк Джек Бумстед описал его как «лишенного воображения, слабого, неопытного, предубежденного» человека.

Все шесть присяжных, которые должны были вынести окончательный вердикт, были англоговорящими протестантами, среди них не было ни метисов, ни полукровок. Присяжные мало знали о событиях, в которых участвовал лидер метисов. К тому же они были подвержены влиянию судьи, который их «инструктировал».

Луи Риэлю были предъявлены обвинения в государственной измене по английскому закону 1352 года, единственным возможным наказанием по которому была смертная казнь. Причина, по которой власти Канады выбрали этот закон, была безальтернативность конечного результата. Луи Риэля должны были либо казнить, либо оправдать.

Изначально адвокаты Луи Риэля пытались оправдать само восстание как ответ на неумелую политику Канады, но обвинение не дало им и шанса. Тогда защита стала настаивать на невменяемости Луи Риэля. На суде этот вопрос стал камнем преткновения.

Невменяемость, на которой настаивали защитники Луи Риэля, была давно известна английскому законодательству, которым пользовались в судах Канады. Для определения вменяемости английские судьи пользовались «правилом Макнотена», которое гласило, что обвиняемый может быть признан невменяемым, если преступник во время совершения преступления не понимал, что он делает, либо не осознавал, что то, что он совершает, неправильно.

Проблема заключалась в том, что «правило Макнотена» не имело тогда ничего общего с психиатрией и медициной в целом. Если психиатров и привлекали к суду, то только для дачи показаний, а их слова не носили для судьи обязательного характера. К тому же «правило Макнотена» не учитывало, что невменяемый человек может просто не контролировать своих действий, всё внимание уделялось интеллектуальному аспекту.

Многие из свидетелей защиты на суде говорили, что Луи Риэль был далек от вменяемости. Отец Алексис Андре заявил суду, что лидер метисов «терял всякий контроль над собой» каждый раз, когда с ним не соглашались по вопросам религии и политики, а его коллеги-священники считают Риэля «полным дураком». Другой священник, Виталь Фурмонд, вообще сказал, что во время восстания Риэль был «не в своем уме».

Большие надежды защита питала в отношении экспертов от мира медицины, вызванных в суд для дачи показаний. Первым был вызван Франсуа Рой, главный врач психиатрической больницы Бопорта, где лежал Луи Риэль. При даче показаний Рой утверждал, что обвиняемый явно страдает манией величия и хотя он может казаться разумным временами, это не отменяет того факта, что Луи Риэль исходил из ложной идеи и представления о себе и мире. В конце концов он вовсе усомнился в том, что лидер метисов мог контролировать свои действия.

С другими экспертами защите повезло меньше. Даниэль Кларк, управляющий психиатрической больницей Торонто, не специализировался на психических расстройствах. В отличие от Роя Кларк не знал историю болезни Риэля. Он осмотрел лидера метисов перед судом, и на этом их знакомство кончилось. Суду он заявил, что Луи Риэль — сумасшедший, но вполне способен понимать, что правильно, а что нет.

Далее в суд был вызван Джеймс Уоллес, руководитель приюта для душевнобольных в Гамильтоне. Суду он рассказал, что, исходя из беглого первичного осмотра обвиняемого, его можно назвать здравомыслящим, но нужно больше информации, чтобы сделать далеко идущие выводы.

Последним, кто дал оценку вменяемости Луи Риэля, был Огастес Джакс, старший хирург конной полиции. Джакс общался с Риэлем как врач общей практики, пока тот находился в тюрьме, и сообщил суду, что он казался совершенно вменяемым. Несмотря на это, Джакс отрицательно ответил на вопрос суда, следует ли человека, который действовал в состоянии безумного заблуждения, судить. Он просто считал, что Риэль симулирует свои видения, притворяется безумным.

К своему удивлению, адвокаты столкнулись с неожиданным сопротивлением. Посреди допроса одного из свидетелей Луи Риэль заявил, что его защитники задают свидетелям неправильные вопросы. К тому же лидер метисов был недоволен тем, что его пытаются представить сумасшедшим. Адвокат Чарльз Фицпатрик заявил судье, что подсудимый мешает им работать и не должен вмешиваться в процесс защиты.

Когда суд объявил перерыв, защитники дали Луи Риэлю выбор — либо он замолчит и даст им делать свою работу, либо они покинут его немедленно. Судя по всему, адвокаты Риэля были связаны жесткими инструкциями от Комитета защиты, который обязал их сохранить жизнь Луи Риэлю, даже если его придется выставить сумасшедшим. Лидер метисов признал, что оказался перед дилеммой, сказав: «Хотя я и хочу сохранить их [адвокатов], я не могу поступиться своим достоинством».

В последнем слове Луи Риэль заявил, что благодарит всех тех, кто сказал, что он не сумасшедший, и что «если врачам доставит хоть какое-то удовлетворение узнать, какого рода безумие у меня есть, если они собираются назвать мои притязания безумием, я смиренно говорю, по милости Божьей, я верю, что я пророк нового мира».

В свое оправдание лидер метисов заявил, что не было бы пролито ни капли крови, если бы «на нас не напали». Луи Риэль утверждал, что именно министры «безумного и безответственного правительства» набросились на него и его народ, а он лишь был вынужден защищаться. Если это было преступлением, он «готов» признать себя виновным.

Присяжные удалились для принятия решения. Спустя час был вынесен вердикт — признать Луи Риэля виновным, но с рекомендацией проявить милосердие. Вероятно, расчет был на то, что правительство Канады помилует обвиняемого, как в случае с Амбруазом Лепином, которого приговорили в 1874 году к смерти за казнь Томаса Скотта, но заменили наказание тюремным сроком.

Присяжные считали Луи Риэля виновным, но не считали, что за свои действия он должен умереть. По словам журналиста Toronto Mail, присяжные сошлись во мнении, что «он не должен быть приговорен к смертной казни».

Приговор Луи Риэлю был обжалован в Суде королевской скамьи Манитобы. Один из трех судей, что рассматривали жалобу защиты, — Льюис Уолбридж,— как выяснится столетие спустя, был одним из авторов стратегии обвинения в деле Луи Риэля. Естественно, приговор остался в силе. Вторая апелляция в Судебный комитет Тайного совета в Лондоне также не дала результатов.

Последней надеждой Луи Риэля, как ни парадоксально, был его старый враг — премьер-министр Джон А. Макдональд. Он, как глава кабинета министров, мог помиловать Риэля, но не стал этого делать. Макдональд был консерватором, и многие из его избирателей и симпатизантов его партии хотели смерти лидера метисов. Смерть Луи Риэля оказалась просто политически выгодной.

Морозным утром 16 ноября 1885 года Луи Риэля казнили. Перед тем как взойти на эшафот, он простил всех своих врагов и поблагодарил тех, кто помогал ему. После того как на его шее затянули веревку, он вместе со священником помолился. Люк открылся, когда слова молитвы всё еще вылетали из уст Риэля. Его ноги на мгновение зависли в воздухе, а затем он упал как тряпичная кукла.