Активность материи. Как понимали труд и отчуждение Маркс и его последователи

Со времен Карла Маркса существует огромное количество определений труда и трудовой деятельности. Эти понятия опираются как на марксистскую методологию, так и на теории, выходящие за ее пределы. В общем виде Маркс понимал труд как «прежде всего процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой».

В данном материале я постараюсь раскрыть основные компоненты трудовой теории у Маркса, ее связи с отчуждением и дам ответ на вопрос, как преобразование природы (или, другими словами, гилеморфизм, то есть утверждение, что материя является пассивной, а не активной) служит для удовлетворения потребностей человека и можно ли представить альтернативный путь работы с ресурсами и территориями.

Значение общественной (трансиндивидуальной) производительной силы труда заключается в «возникновении отношений, при которых прибавочный труд одного человека становится условием существования другого». С ростом потребностей усложняется техника, общественное устройство, идет накопление прибавочной стоимости и возникают государства:

«Из первого крупного общественного разделения труда возникло и первое крупное разделение общества на два класса — господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых».

Усложненные общественные структуры основаны на разделении труда, дисбалансе между производительными силами (технологии, капитал) и производственными отношениями (социальный аспект производства благ и организации труда), а следовательно, и на выделении частной собственности на средства производства в связи с изменением характера рабочей силы и труда.

Отличие труда от производства в том, что производство преобразовывает природу с позиции конечного продукта преобразования, а не человека.

Ряд крупных общественных разделений труда вместе с увеличением его производительности пришелся на периоды изменений общественных формаций — от доклассовых к классовым — и, как следствие, развития техники, усложнения производственных отношений и появления и усложнения антагонистических конфликтов между меньшинством, владеющим средствами производства, и большинством, их лишенным.

Маркс выделял два типа труда: абстрактный и конкретный. Конкретный труд — это конкретная деятельность, нужная для производства конкретной вещи, которая обладает потребительной стоимостью, полезностью.

Абстрактный труд — это, в свою очередь, однородный человеческий труд, который сопоставим с трудом другого человека, осуществляется путем затраты рабочей силы и является источником стоимости.

Так, труд в марксистской политэкономии выступает и как частный (как труд отдельных несвязанных работников), и как общественный (взаимодействие производителей на рынке, транснациональные цепочки производств), что порождает основное противоречие капитализма: общественный характер производства благ и частный характер их присвоения.

Марксистская философия разрешает этот антагонизм через непосредственно общественный труд: при наступлении бесклассовой (коммунистической) формации в результате революции труд перестает нести свой отчуждающий характер и становится залогом творческого и всестороннего развития личности в преобразовании мира:

«Только громадный рост производительных сил, достигнутый благодаря крупной промышленности, позволяет распределить труд между всеми без исключения членами общества и таким путем сократить рабочее время каждого так, чтобы у всех оставалось достаточно свободного времени для участия в делах, касающихся всего общества, как теоретических, так и практических. Следовательно, лишь теперь стал излишним всякий господствующий и эксплуатирующий класс, более того: он стал прямым препятствием для общественного развития; и только теперь он будет неумолимо устранен, каким бы „непосредственным насилием“ он ни располагал».

Отчуждение является одним из важнейших концептов Маркса, связанных с трудом. Согласно «Экономическо-философским рукописям 1844 года», отчуждение — «процесс социализации, при котором человек становится заложником подавляющих внешних факторов», означающий классовый антагонизм по изъятию у отдельного индивида труда, результатов труда и экзистенциальных/общественных отношений. В более философском контексте отчуждение — это процесс и результат превращения продуктов человеческой деятельности и способностей человека в нечто независимое от людей и господствующее над ними, а также превращение различных отношений в нечто иное, чем они являются сами по себе. В домарксовой философии концепцию отчуждения можно найти у Жан-Жака Руссо, Фридриха Шиллера, Георга Гегеля (познание мира как снятие отчужденного духа) и Фейербаха, то есть у представителей немецкой классической философии и французского Просвещения, где эта концепция была орудием борьбы с антигуманистическим характером отношений частной собственности и социальных иерархий.

У Маркса отчуждение порождено общественным разделением труда и существованием частной собственности, где система классовых отношений выстроена таким образом, что навязанные способы существования угнетенных классов и страт выступают органической основой для формирования идеологии и идеологем, легитимирующих их положение в системе производства и распределения благ.

Отчуждение также ведет к товарному фетишизму, овеществлению производственных отношений между людьми в условиях товарного производства, отношению к товару как к сверхъестественной силе, которое усиливается процессами производства желания при капитализме и идеологией потребления.

Во «Фрагменте о машинах» Маркс отмечает, что капитализм, распространяя автоматизацию и машинное производство на все сферы жизни, готовит тем самым почву для сокращения продолжительности рабочего времени, которая органически становится всё меньшей по сравнению с временем производства прибавочной стоимости, что даст возможность пустить высвободившийся потенциал общества на развитие его благосостояния, творчества и труда заботы. О последнем довольно подробно пишут Ник Срничек и Хелен Хестер в статье «Кризис социального воспроизводства и конец работы» и в книге After Work, где описывают кризисную ситуацию, в которой находятся труд заботы, труд ухода и воспроизводства рабочей силы как труд стигматизированный, неоплачиваемый и преимущественно женский. В работе «Изобретая будущее» Ник Срничек и Алекс Уильямс не только дают подробную критику разрозненных локальных левых проектов, но и предлагают определенную дорожную карту посткапитализма: полностью автоматизированная экономика, борьба за укорачивание рабочей недели, безусловный базовый доход (ББД), всеобщий и дополняющий социальное государство, а не заменяющий его.

Поздние постмарксистские теоретики (вроде Срничека и Хестер) называли свой подход посттрудовым, идущим за пределы традиционного марксистского понимания труда. Свою генеалогию они находят в работах операистов и постопераистов — это направления марксистской мысли, которые эксплицитно поднимали проблемы взаимоотношения между технологическим развитием и трудовыми отношениями. Их теоретики Марио Тронти, Франко Берарди, Антонио Негри, наряду с теоретиком анархизма Бобом Блэком, обозначили основные проблемы, с которыми столкнулся труд в условиях интенсивного технологического развития: постфордизм как новая фаза капитализма, нематериальный труд, трансформация государства и публичной сферы в 1980–2000-х года. Так, аргумент Тронти строится на прослеживании курса, с помощью которого рабочая сила может превратиться в революционную сущность «внутри и против» отношений капитала. Его эссе «Маркс, рабочая сила, рабочий класс» из книги Workers and the Capital начинается с обсуждения того, как представление Маркса об уникальности товара «рабочая сила» — в первую очередь о двойственности труда работника в рамках капиталистического производства — развивалось с течением времени.

Тронти считает, что буржуазная государственная машина должна быть сломана внутри капиталистической фабрики, где будут использованы «невиданные ранее методы, позволяющие рабочему классу политически использовать капиталистическую экономическую машину», что делает его мысль органически акселерационистской, — например, использование существующего потенциала капиталистических технологий и пересборка политической практики на его основе (хакерские проекты, дигитальное сопротивление, кооперативы, забастовки, активизм прямого действия).

Боб Блэк в работе «Упразднение работы» идет дальше Тронти и прямо утверждает: чтобы разрешить проблему того, что, помимо экономического отчуждения, у труда существуют и другие формы его отчуждения (проблема, поднятая еще Жильбером Симондоном), необходимо отказаться от производительной сути труда и пересобрать его на манер игры:

«Труд — источник чуть ли не всех человеческих несчастий. Чтобы перестать страдать, надо перестать работать. Это не значит, что мы должны перестать что-либо делать. Это значит, что надо создать новый образ жизни, основанный на игре».

Именно этого аспекта труда как неотчужденной деятельности касаются посттрудовые теоретики.

Иной марксистский взгляд на проблематику труда и отчуждения предлагает Алексей Гастев. В книге «Как надо работать» Гастев пишет о распространении научной организации труда и трудовых установок не только на производственный процесс, но и на быт и общую культуру советских граждан. Рационализация и оптимизация труда, творческое переизобретение нормирования распорядков и техник машин и рабочих взаимопроникают друг в друга, реапроприируют альтернативные способы взаимодействия с техническими объектами.

Эффективное использование времени, нормированное Гастевым, предвосхищает переход от индивидуальных к трансиндивидуальным производствам, с минимальным участием человека.

Такой подход позволяет эгалитаризировать процесс операции и кооперации с техникой, расширить границы технического знания, лишить его эксклюзивности и экспертности. Такое техническое знание отлично от отчуждающего труда, так как включает в себя уход за техническими объектами и их настройку в рамках дальнейшего изобретения (что роднит его с текстами Томмазо Маринетти и Андрея Платонова о трепетных, почти любовных отношениях между рабочими и машинами). Рабочий и машина кооперируются друг с другом, изменяя свои коммуникации, перераспределяя доступ к свободному времени.

Вышеупомянутый Жильбер Симондон, критиковавший Маркса в аспектах, связанных с гилеморфической парадигмой материи, утверждает, что пассивный характер материи, которая как бы «ждет», пока к ней не притронется молот рабочего или сверло станка, не является чем-то априорным, напротив, гилеморфическая схема выступает как само собой разумеющееся знание, восходящее еще к античным мыслителям, например к Платону, в космологии которого мы находим «пассивную» Хору и «активного» Демиурга, который совершенствует мир через упорядочивание хаоса, проходящего через динамичность Хоры. Переворачивая Платона с головы на ноги, Симондон, а также исследовательницы Ребекка Шелдон в Form / Matter / Chora: Object-Oriented Ontology and Feminist New Materialism и Ирина Аристархова в «Гостеприимстве матрицы» показывают, что именно динамический характер Хоры говорит о том, что и материя, которая проходит сквозь нее, имеет в себе активный компонент, который взаимовлияет на того, кто эту материю упорядочивает.

Соответственно, как утверждает Симондон в «О способе существования технических объектов», «следовало бы скорее трактовать принятие формы как особую техническую операцию, нежели технические операции — как особые случаи принятия формы, которое само познаётся смутным образом через труд».

Марксистское понятие труда как деятельности по преобразованию природы и продуцированию благ было прорывной для своего времени идеей, породившей одноименную теорию стоимости и объяснившей причину классовых конфликтов, неравенства, отчуждения и дисбаланса между производительными силами и тормозящими их производственными отношениями. Поздние последователи марксистской философской традиции улучшили и дополнили Марксову концепцию труда, вписав его в постиндустриальный контекст, контекст философии техники и посткапитализма. Будущее труда (или посттруда) является открытым: дети играючи трудятся для корпоративных гигантов на игровых платформах, пчелы, танцуя, продуцируют коммуникативные стратегии, а не наслаждаются неотчужденным трудом, машины и алгоритмы трудятся наравне с человеком.

Что почитать по проблеме труда и отчуждения

Алексей Гастев «Как надо работать»
Книга создателя концепции научной организации труда, основателя Центрального института труда Алексея Гастева в поэтико-революционной форме рассказывает о красивом, организованном и рациональном человеческом труде, о производстве и управлении, о красоте жеста рабочего, о нормах и нормативах организации труда, о техниках и логиках движения нового типа работника.
Карл Маркс «Капитал. Критика политической экономии»
Классика политико-экономической теории, фундаментальный труд Маркса, в котором он раскрывает экономические, социальные и политэкономические основы капитализма, объясняет, почему богатые страны являются богатыми, а бедные — бедными, показывает границы автоматизации труда при капитализме и поднимает проблему отчуждения труда.
Жильбер Симондон «О способе существования технических объектов»
Частично переведенная на русский язык главная работа французского философа техники Жильбера Симондона повествует о взаимоотношениях технического объекта, природы, материи и человека. Симондон утверждает, что материя и человек вступают в симбиотический союз в процессе труда, молот рабочего лишь подготавливает железную заготовку к пластичному изменению формы, а отчуждение касается не только экономической сферы, но, в рамках гилеморфической модели, распространяется на весь мир, отчуждая землю и природу от человека как ее части, и этот зазор необходимо устранить.
Аарон Бенанав «Автоматизация и будущее работы»
Теоретик работы Аарон Бенанав пишет о том, что современный дискурс автоматизации является ответом на реальную глобальную тенденцию: в мире слишком мало рабочих мест для слишком большого количества людей. Но он игнорирует настоящие источники этой тенденции: деиндустриализацию, снижение инвестиций и сверхбогатые элиты, стоящие на пути постдефицитного общества. В «Автоматизации и будущем работы» Бенанав поднимает вопрос: что бы произошло, если бы эти цифровые технологии сошли с экрана и еще больше интегрировались в физический мир? Чем бы занимались люди в значительной степени автоматизированном будущем? Можно ли адаптировать наши институты для реализации мечты о человеческой свободе, которую может сделать достижимой новая эра интеллектуальных машин?
Боб Блэк «Упразднение работы»
Провокационный анархистский памфлет, полагающий труд главным источником всех человеческих несчастий. «Чтобы перестать страдать, надо перестать работать», — полагает Блэк, но в качестве замены отчуждающего труда он предлагает игру, творчество, содружество, сообщничество, искусство, следование за танцами пчел и пением птиц — словом, поиск неотчужденных форм деятельности за рамками капитализма.
Ник Срничек, Хелен Хестер After Work: A History of the Home and the Fight for Free Time
Посттрудовые теоретики Ник Срничек и Хелен Хестер показывают, как наше свободное время и труд заботы (труд по воспроизводству рабочей силы, неоплачиваемый труд женщин, сиделок, нянь и медработников) оказались в тисках капиталистического нормирования времени и неоплачиваемой занятости. Рассматривая историю дома и домашней работы за последнее столетие — от водопровода до бытовой техники и умных домов, — они показывают, как попытки уменьшить бремя такой работы столкнулись с различными барьерами, проблемами и неудачами. Хестер и Срничек рассматривают новые возможности для будущего, намечая путь к настоящему свободному времени для всех, где каждый волен заниматься своими увлечениями или отказываться от таковых.
Марио Тронти Workers and Capital
Переведенная лишь в 2019 году на английский ключевая книга итальянского автономиста и операиста Марио Тронти Workers and Capital произвела своего рода революцию среди рабочего движения в Италии в 1960-х годах. Эта книга описывает новые метода анализа эксплуатации труда и борьбы на рабочем месте, новые типы фабричной эксплуатации в XX веке, а также тактики так называемой итальянской забастовки, где рабочие следуют буквальным нормам труда и бюрократическим правилам, показывая, что методы организации труда на производствах всегда основаны на нарушении этих правил капиталистами. Этот текст Тронти считается инструментом для понимания существенных изменений в характере труда и классовой стратификации в постиндустриальную эпоху.