Не только Лабубу: почему странные детские игрушки так нравятся взрослым

От куклы Чаки до FNAF

Любовь к странным (или откровенно страшным) игрушкам в массовой культуре возникла задолго до Лабубу. Так, в восьмидесятых в тренде были Garbage Pail Kids — коллекционные карточки с изображениями уродливых младенцев: с торчащими мозгами, расплавленными лицами или вонзающимся в глаз ножом.

Их в качестве пародии на популярную в то время серию миловидных кукол Cabbage Patch Kids (в русском переводе — «Капустки»: название отсылает к общеизвестному «мы тебя нашли в капусте») придумали художники компании Topps Chewing Gum.

Высмеивающие детские игрушки карточки, несмотря на жестокость — или благодаря ей — быстро обрели бешеную популярность среди подростков.

В 1990-х «пугающих» трендов стало заметно больше. Мир захватила Furby, первая массовая интерактивная игрушка. По сути, она была улучшенной версией тамагочи с материальным телом: двигалась, разговаривала и выглядела как неудачный гибрид хомяка и совы с большими ушами.

Хоррор-потенциал Furby позже высоко оценили в Интернете — например, бывшие владельцы обсуждали, как игрушка будила их ночью нечленораздельными звуками и требовала ее покормить.

Одновременно с ней на телеэкранах дебютировали «Телепузики» — дружелюбные, но чрезвычайно странные антропоморфные существа, которые не нуждаются в представлении для многих наших читателей.

Тинки-Винки и его друзей некоторые посчитали жуткими еще в момент выхода шоу, а позже создателей «Телепузиков» и вовсе обвинили в пропаганде инцеста и нетрадиционных отношений.

Кроме того, в 1998 году на больших экранах вышел первый фильм о кукле-убийце Чаки.

Слэшер «Детские игры» не только стал культовым, но и одним из первых начал дискуссию о том, что детские игрушки могут пугать.

К середине 2010-х жуткие развлечения для самых маленьких уверенно вошли в мейнстрим.

Пожалуй, самым ярким примером стала серия игр Five Nights at Freddy’s — или, сокращенно, FNAF.

Геймплей максимально прост: игроку в роли охранника вымышленной пиццерии предлагалось пережить ночь в окружении оживших и враждебно настроенных кукол-аниматроников — безобидные днем игрушки, украшающие заведение, ночью пытались убить протагониста.

Своим жутким видом и неожиданными появлениями они вызывали панику — и ожидаемо полюбились детям. Медведь Фредди, лиса Фокси и другие пугающие персонажи заняли заслуженное место на Олимпе поп-культуры, а их создатели заработали огромные деньги на продаже всевозможного мерча.

Хагги Вагги: монстр в трендах YouTube Kids

Хагги Вагги родом из хоррор-игры Poppy Playtime, выпущенной в октябре 2021 года американской студией MOB Games. В первом эпизоде игрок бродит по заброшенной фабрике игрушек, где его начинает преследовать Хагги — любящее обниматься человекоподобное существо с синим мехом, гигантскими руками, выпученными глазами и улыбкой в духе «я вас всех съем».

По сюжету это антагонист, но Интернет сделал с ним то же, что и с любым убедительным злодеем от Джокера до Калывана: перепридумал характер, подчеркнул иронический потенциал и сделал любимцем масс.

Хагги Вагги попал в короткие видео почти сразу: сначала в нарезках геймплея, потом — в качестве самостоятельного мема. Его отправляли на прием к врачу, учили говорить букву «А» и заставляли жениться. Особенно популярными стали шутки о его необычном внешнем виде: пользователи шутили над уродством Хагги или, наоборот, превращали его в символ принятия себя. Он также быстро мигрировал на YouTube Kids, где его показывают в мультяшных сценках без намека на хоррор. Его рисуют дети, он мелькает в детских садах на праздниках, а игрушки с ним до сих пор пользуются большим спросом. Как обычно и случается, Хагги Вагги вызвал панику у родителей, которых испугал жуткий вид персонажа — потребовались даже разъяснения психолога.

Лабубу: от комиксов к люксовым сумкам

Лабубу (это девочка!) впервые появилась в 2015 году как персонаж комикса The Monsters гонконгского художника Kасинга Лунга.

По его задумке, она принадлежит к племени эльфов, на создание которых автора вдохновил северо-европейский фольклор. При этом выглядят они как ухмыляющиеся разноцветные зайцы с большими глазами и заостренными зубами.

Коммерческий потенциал идеи разглядела производящая игрушки компания Pop Mart — так Лабубу и другие герои Лунга стали героями серии плюшевых фигурок.

Лабубу могли бы остаться нишевым товаром для детей, но завирусились благодаря неожиданному интересу селебрити.

Одной из первых тренд задала исполнительница Лиса из сверхпопулярной K-pop группы Blackpink — в апреле 2024 года она стала собирать фигурки и показывать их в соцсетях.

Вслед за ней зубастые зайцы появились у Дуа Липы и Ким Кардашьян, а недавно моду подхватили и россиянки. Причина успеха нелепых с виду игрушек кроется не только в эстетике ugly cute (англ. милое уродство), но и в торговой модели производителя.

Фигурки продаются в закрытых коробках-сюрпризах — то есть выбрать конкретную понравившуюся модель у покупателя не получится. Из-за такого формата продаж обычная игрушка легко превращается в предмет коллекционирования: собрать все Лабубу с учетом рандома и их высокой стоимости окажется под силу не каждому.

Альтернатива глянцу: почему все полюбили страшные игрушки

К ответу на этот вопрос можно подойти по-разному — и каждый из вариантов будет иметь право на жизнь.

Например, обратимся к работам французского философа Жоржа Батая. В книге «История эротизма» он связывает нарушение общепринятых табу — будь то инцест или контакт с человеческими испражнениями — с актом трансгрессии, выходом за пределы человеческого и возвращением к животному, который приносит наслаждение.

Если развить идеи Батая, то можно прийти к выводу, что уродливые игрушки своей безобразностью схожим образом разрушают установленные обществом нормы поведения (или внешнего вида) — а значит позволяют получить трансгрессивный опыт без особых жертв.

Батаю вторит Юлия Кристева. В эссе «Силы ужаса» она описывает категорию, которую называет abject — ею философ объясняет все то, что одновременно отталкивает и притягивает, разрушая границы между телом и внешним миром, живым и мертвым. Именно эта тревожащая неясность, по ее мнению, вызывает у нас особый тип эстетического возбуждения. В сходном ключе рассуждает и Марк Фишер: в «Призраках моей жизни» он пишет о том, как элементы хоррора помогают выйти за пределы повседневного опыта, открывая доступ к реальности, утраченной в рамках позднего капитализма.

 

С другой стороны, можно послушать экспертов по человеческой физиологии, которые связывают страх с мгновенным выбросом норадреналина, эндорфина и дофамина — нейромедиаторов, отвечающих в том числе и за получение удовольствия.

Именно из-за этого процесса мы любим фильмы ужасов, американские горки и прыжки с парашюта, ведь они дают испытать контролируемый страх.

По той же логике могут работать и Хагги Ваги, и карточки с обезображенными младенцами. Они пугают — но делают это комфортно.

Наконец, ответ дает окружающая нас действительность. Если Барби закрепляла всеобщий идеал того времени с понятными социальными ролями и предсказуемой занятостью, то Лабубу, Хагги Ваги и другие герои этой статьи его ломают.

Каждой эпохе нужны свои символы — и если сегодня дети и подростки с раннего возраста сталкиваются с повышенным стрессом и тревожностью, то «идеальный» персонаж им вряд ли подойдет.

Кажется, понимают это и многие взрослые — и тоже начинают фанатеть по странным уродцам, которые на поверку оказываются более понятными, чем фигурки безупречных супермоделей.