«Ты потрясающий!». Почему новому камерному оркестру Пермской оперы светит большое будущее

Концерту предшествовал круглый стол, на котором вместе с художественным и административным начальством выступили композитор и создатель пермского фестиваля современной музыки Sound 59 Игорь Машуков, заместитель директора по маркетингу и развитию «Урал Опера Балет» Ирина Романова и музыковед Галина Баталина. Модератором встречи стала известная российская музыкальная критикесса Юлия Бедерова.

По мнению Бедеровой, камерное исполнительство сейчас переживает расцвет. Возможно, речь о мировом контексте, ведь в наших пенатах даже со струнными квартетами дела не очень: в филармонических абонементах для них нет места, а многострадальный цикл «Все квартеты Бетховена» произвел настоящий фурор, что говорит о тотальной нехватке подобного репертуара на российских сценах. В этом смысле создание камерного оркестра очень своевременно и отвечает актуальному спросу.

Генеральный директор Пермской оперы Андрей Борисов подчеркнул, что создание оркестра — это не только новая страница, но и продолжение симфонической традиции, заложенной Теодором Курентзисом.

Теодор Курентзис о Пятой симфонии Малера.

Камерный оркестр образован из ядра второго состава симфонического оркестра Пермского оперного и приглашенных музыкантов — выпускников зарубежных академий. Директор по развитию оркестра Павел Курдаков трогательно рассказал о тяжелом этапе рекрутинга музыкантов, ведь немногие готовы сорваться и поехать на Урал, даже в такой легендарный театр. Кроме того, в оркестре существуют такие позиции, для которых объективно тяжело найти музыкантов, — это гобои, валторны и кларнеты. Курдаков отметил, что это проблема не только для России, но и для всего мира. Однако оркестру удалось увеличить секцию альтов и найти отличных фаготистов, что тоже было нетривиальной задачей.

«Мы вполне готовы говорить с миром на равных»

Даже о самых сложных организационных вопросах говорили интересно и вдохновляюще. Хотя тертые калачи от музыкальной критики скептически пожимали плечами, градус ожидания повышался с каждой минутой. Еще раз упомянули затянувшееся строительство новой сцены театра и репертуарные планы в связи с расширением пространства. Что касается репертуара оркестра, тут всё решается в согласии с общемировым трендом: ставка на современную академическую музыку сделана в первой же программе.

Однако оркестр не спешит удивлять слушателя: все выбранные произведения тональны и не тревожат среднестатистического посетителя академических концертов.

Как принято во всем музыкальном мире, концерт разворачивался «от худшего к лучшему»: «Пульчинелла» Стравинского показал все слабые стороны оркестра, из которых самой удручающей стала нечистая интонация первой скрипки. «Поэтом можешь ты не быть…», но первая скрипка — лицо оркестра, и какая бы ни была сильная секция альтов или деревяшек, промахи солиста их перекроют. Особенно тяжело первой скрипке давались интервалы — засада для любого скрипача. Но, как бы ни сжималось сердце от неопрятных секст, невозможно было не восхититься концепцией дирижера Артема Абашева — воздушная, динамичная форма и тонкий вкус, чем не всегда мог похвастаться его великий учитель.

Может быть интересно

Красивый, плохой, злой: учимся разбираться в разных интерпретациях академической музыки, чтобы полюбить ее заново

Оркестру не хватает только одного — того, о чем сейчас не принято говорить вслух, — жесткой дисциплины. Сегодня, во время тренда на «горизонтальную организацию» и демократичные отношения, такое иерархичное искусство, как музыка, переминается с ноги на ногу в поисках золотой середины. Об этой проблеме не раз упоминал композитор и педагог Владимир Тарнопольский, говоря об образовательной системе в консерваториях. Переходный период всегда приносит убытки, в данном случае качественные. Однако это не значит, что к переходу не нужно стремиться.

Дирижер не обязан быть воспитателем, и наверняка муштра — не самое приятное занятие для творца.

Так что с дирижера можно снять ответственность за киксы исполнителей, пусть этим занимаются концертмейстеры или еще дальше — рекрутеры оркестра.

Мудрым решением стало необычное завершение первого отделения: очевидно, что после душевного Концерта для гобоя с оркестром Рихарда Штрауса, публика захочет послушать гобоиста Ивана Подъёмова еще раз. Гобой — один из самых трудных духовых инструментов, сравниться с которым может разве что валторна (какой симфонический концерт без кикса валторн?). Тем меньше возникает претензий к недотянутым нотам и дерганой фразировке — Подъёмов играет с душой, элегантно и харизматично. Этого достаточно, чтобы закрыть глаза на любые шероховатости. На бис исполнили третью часть квартета Моцарта.

Если в антракте мнение публики колебалось, то второе отделение не оставило никаких сомнений. Сцена погрузилась в интимный нуарный полусвет, и внимание слушателей сразу обострилось.

Даже раскладывая исполнение «Просветленной ночи» Шёнберга на составные части — цельная форма, тончайшая нюансировка, тембральная красочность, — невозможно ухватить ту синергическую мощь, которая захватила слушателей.

При очевидном влиянии на Абашева старшего товарища у него совершенно иное чувство вкуса и формы. Однако, чтобы стать мастером уровня Клаудио Аббадо, недостаточно показывать выдержанный академичный вкус. У Абашева есть свой стиль, и это делает его по-настоящему интересным дирижером, за выступлениями которого хочется следить.