Материя человека и сущность быка. Найдут ли люди спасение в технике

Раскрытие потаенного

В конце 40-х — начале 50-х годов Хайдеггер выступает с докладами в Мюнхене. Закончилась война. Началось прозрение в то, что есть. И Хайдеггер решил поставить вопрос о сущности техники и вещи. Конечно, вещью мы называем то, что она есть. Камень — это камень. Река — это река. Но что такое техника?

Природа, говорил Карл Маркс, паровозов не строит. Техника — это нечто сделанное, искусственное. Сделанное кем? И сделанное для чего? С какой целью?

Техника — это инструмент, при помощи которого мы обживаем мир. Палка, которой мы сбиваем яблоко с дерева, — это не техника, это продолжение нашей руки, предмет, который мы используем в качестве средства достижения наших целей. Техника — это, говорит Хайдеггер, произведение, или, что то же самое, вид раскрытия потаенности природы, способ осуществления истины.

Но если Хайдеггер прав, то как нам понимать первое прирученное животное? Вряд ли мы можем назвать его «произведением» или «раскрытием потаенности». При этом нужно иметь в виду то, что на месте животного может оказаться сам человек как некая природная сила. Аристотель называл эту силу «говорящим орудием». Если есть раб, то есть и прораб, отношения раба и господина. Но это уже выходит за пределы исследования техники.

Анализируя существо техники, мы можем убедиться в том, что не только техника носила название технэ. Когда-то производство истины тоже называлось технэ. Иными словами, техникой называлась поэзия изящных искусств. Технэ, как и искусство, раскрывало потаенное, выводило его на свет истины. Однако раскрытие потаенного грозит оставить нас без тайны. То, что оставляет нас без тайны, называется производством. Поэтому Хайдеггер решил обратить внимание на то, как раскрытие потаенного втягивает человека в гонку производства, которую он называет поставом. Что такое постав? Это такая система связей, при которой ничто не ценно само по себе, при которой всё получает свою значимость лишь в соотношении с другими вещами. Почему же постав заслоняет в пределах технического поэзию? Хайдеггер не дает прямого ответа на этот вопрос.

Суть дела, видимо, состоит в том, что сжалась территория человеческого, уменьшилось пространство субъективного и практическое вытеснило самоценное. Искусство связано не с раскрытием потаенного, того, что есть (как думал Хайдеггер), а с обнаружением присутствия того, чего нет. Искусство — это небытие, которое дано нам в ощущениях.

Когда у нас в доме отключается свет, тепло и вода, мы начинаем понимать, что живем в техносфере, в которой произошел сбой, то есть вещи, поставленные на определенное место, покинули это место. Река, встроенная в гидроэлектростанцию, перестала приводить в движение ее турбины, ток перестал поступать на нефтяные вышки. Самолеты встали без движения, потому что для них нет топлива. Когда наше сознание отключается от целей, мы понимаем, что живем в галлюценозе и без него наша жизнь не имеет никакого смысла.

Техническое окружает нас. Мы привыкли к нему, потому что мы сами приспособлены к жизни в искусственной среде, сами поставлены на службу самовозрастающей стоимости. Мы не замечаем техники. Дизайнерам, инженерам и изобретателям нужно хорошо поработать, чтобы разбудить наши чувства и заставить нас признать красоту форм моста, связывающего Владивосток с островом Русский. Конструктор Туполев, как Модильяни, может восхитить нас изяществом линий, совершенством форм, благородной красотой силуэта военного самолета Ту-160, называемого иногда «Белым лебедем». Сильные и ловкие, как пантеры, гоночные машины завораживают своей красотой подростков самых разных стран мира, пробуждая в них чувство тождества техники и поэзии.

Сберегать усилия

У Ортега-и-Гассета антропологический взгляд на технику, согласно которому человек не животное, не обезьяна с палкой, по случайности обладающая техническим даром. Нельзя считать, говорит Ортега, что если мы наделим животное волшебным техническим даром, то в результате получим человека. Человек имеет сверхъестественные задачи. Поэтому он не может, подобно животному, направить всю свою энергию на приспособление к среде, на удовлетворение базовых потребностей. Человек должен сберегать усилия, чтобы посвятить их невозможному: реализации своего бытия в мире сновидений.

Для человека быть — это всегда проблема. Например, для быка быть — это не проблема. У быка, пишет Ортега, есть сущность, которую животное и реализует. У человека нет сущности. Он вне бытия. Ему нечего реализовывать. У него под руками есть только иллюзивная материя, из которой он создает свой мир.

Поэтому человек изобретает свою жизнь. Он инженер по самому смыслу своего существования. Для него бытие есть не что иное, как техника, а небытие — как искусство.

Если бы можно было человеку обойтись без техники, он бы ее не изобретал. И не стал бы, как Архимед, защищать свои чертежи от агрессивных действий римских солдат. Архимеда зарубил римский легионер. Но ту математическую красоту геометрических форм, которую увидел глаз Архимеда, невозможно убить. Напоминанием об этом является фигура, состоящая из шара, вписанного в цилиндр, на надгробии Архимеда.

Сверхприродное техники

Смысл природы состоит в том, что вне природы. Вне природы находится не какая-то еще одна параллельная природе реальность. То, что Ортега-и-Гассет называет сверхъестественным, следует, вероятно, определить как субъективность. Субъективная вещь существует, если мы хотим, чтобы она была. Природа состоит из вещей, субъективность состоит из образов, грез и снов, которые действуют на человека как вещи. И человеку трудно отличить, что на него сильнее действует: вещь или образ вещи. Вещие сны старше природы, которую изучают физики. Техника рождается из субъективности. На ней лежит печать яви, которая мечтает догнать промелькнувшее сновидение.

Субъективность предполагает не бытие, а становление. Становиться — это значит всё время переставать быть тем, что ты есть, всё время изобретать, заботиться о себе, быть активным. Активное не есть действие, потому что животное и есть само действие, ибо оно неотделимо от него. Активное — значит творческое, проективное.

Досуг

У природы нет досуга. Человек же есть нечто открытое, незавершенное. Его легко ранить. Он всегда находит себя на границе бытия и небытия. Человек всегда есть рана, которая со стороны бытия зарубцовывается спасительной техникой. Со стороны небытия ее лечит искусство. Поэтому жизнь человека делится на досуг и на работу. Досуг позволяет человеку заботиться о человеческом, о субъективном. Работа позволяет удовлетворять физические потребности. Например, за 3000 лет до н. э. в Шумере человеку нужно было трудиться всего один месяц в году, чтобы прокормить себя (автор ссылается здесь на Биленкин Д.А. Путь мысли. М., 1982 и Массон В.М. Экономика и социальный строй древних обществ. Л., 1976. — Прим. ред.). Остальное время он занимался своей субъективностью. Сегодня люди тратят свободное время на восстановление своей рабочей силы. Досуг заменяется просмотром телевизора и общением в интернете.

У человека происходит то, что философы называют кризисом желания. У него есть возможности добиться всего, что он хочет, но ему ничего не надо, он ничего не хочет.

Более того, мы ищем себе посредника, другого, того, кто будет желать за нас. Но это будет уже не техническая проблема, а проблема отказа от субъективности.

Естественное и искусственное

Естественное — это то, для чего есть причины. У естественного есть своя красота. Что такое естественная красота? Это красота, у которой нет второго плана, нет маски. Ее нельзя приукрасить. Встретившись с этой красотой, глаз человека отдыхает или восхищается. Но не этим отличается естественная красота от искусственной.

Что значит искусственное? Искусственное — это то, что сделано и, следовательно, отсылает к человеку как своей причине. Само по себе оно не существует. Искусственная красота отличается от естественной красоты двояким образом. Во-первых, искусственное может быть красиво, но оно никогда не вызывает в нас чувство возвышенного. Техника не возвышает. Она отсылает к мастеру, к профессионалу. Во-вторых, красота искусственного не знает, что делать с бесконечностью. Она не может конечными шагами сделанного разместить в себе бесконечное. Красота технического не сопряжена с символом. Она сопряжена со знаком. Символ отсылает к себе самому, а знак отсылает всегда к другому знаку. В первом случае красота имеет бесконечное число смыслов, во втором случае она принадлежит тому, что полезно.

Две стратегии техники

Одна стратегия принадлежит Востоку. Другая стратегия — Западу. Носителем первой, согласно Ортеге, является бодхисатва. Носителем второй — джентльмен.

Бодхисатва хочет жить вне жизни. Он говорит «нет» жизни и желает раствориться в мире. Кто не хочет двигаться, тот не станет, как Карл Бенц, изобретателем автомобиля. Кто стремится к уединению со вселенной, тому, как Эдисону, не придет в голову мысль о лампочке накаливания. Бытие в качестве живого отрицания природы не ведет к созданию паровой машины, идея которой пришла отцу и сыну Черепановым. Кто равнодушен к еде, тот не изобретет печь.

Бодхисатва отдает свои силы созданию других видов техники. Он создает технику медитации, технологию достижения состояния бесчувствия, искусство сосредоточения на себе самом. Бодхисатву интересуют экстатические состояния, техника жизни в мире чистых видимостей, инженерия погружения в пространство субъективности.

Восток не способен создать технику, равную той, что вызвана к жизни стремлением стать джентльменом на Западе.

Джентльменом может быть любой человек из любой социальной группы. Джентльмен не аристократ. У него нет хорошей родословной. Он и не интеллигент. У него нет чувства стыда за то, что сделал не он. Он не богат. У него нет лишних средств к существованию. Джентльмен борется за жизнь, участвуя в профессиональной деятельности. Он профессионал. Джентльмен не обманет, не сделает халтуру. Качество его работы можно не проверять.

В свободное время он играет в гольф или другую игру. Игра — это роскошь жизни. Кто играет, того не гнетет нужда, у того есть чувство уверенности в жизни. Особенно полезны для джентльмена скачки на лошадях и фехтование. И то и другое вырабатывает осанку, представительный вид. С хорошей осанкой можно получить кредит в банке. Тогда как сутулому хлипкому субъекту в очках никто кредит не даст. Если джентльмен играет, то он играет по правилам, честно. Джентльмен соблюдает внешние приличия. Он ежедневно меняет рубашки, принимает ванну, соблюдает чистоту и не опаздывает. Джентльмен не нуждается в рекламе и избегает демагогии.

Запад основывает свои техники на знании природы. Восток основывает свои технологии на знании человеческой субъективности.

Виды техники

Поскольку техническое определяется способом замещения сил человека силами природы, постольку может быть выделено пять стадий в развитии техники:

1 — стадия художника;
2 — стадия ремесленника, то есть рабочей силы, основанной на личностных структурах человека;
3 — машинная цивилизация;
4 — биоинженерия;
5 — нооинженерия.

На первой стадии происходит взрыв галлюцинаций человека. Небытие напоминает бытию, что оно — его предельная точка. В результате этого взрыва в позднем палеолите появляется наскальная живопись. Запускается работа субъективности, носителем которой оказывается художник. Происходит трансгрессия границ природного. С точки зрения внешнего наблюдателя ничего, конечно, не меняется. Человек по-прежнему предстает как простая сила природы, как неразумное, хотя и мыслящее существо.

На второй стадии сфера воображаемого встречается с природным. Создается мир подручных вещей человека. Эти вещи показывают себя такими, какие они есть. Параметры технической реальности формируются ремесленником, структуры рабочей силы которого основаны на личностных усилиях. Возникает человек как мыслящее и разумное существо.

На третьей стадии происходит разрыв между структурами рабочей силы человека и личностными структурами. В этом разрыве возникает машинная цивилизация, носителем которой оказывается профессионал. С этого времени начинается противостояние мыслящего начала в человеке и разумного. Появляются люди разумные, но не мыслящие.

На четвертой стадии конструируются уже искусственные живые организмы. Ученые клонируют овечку Долли. В результате скрещивания человека и машины появляются киборги, то есть люди, в организме которых содержатся механические или электронные компоненты.

На этой стадии техническое перестает пониматься как нечто механическое. Техника приходит на территорию биосинтеза. Современные генетические инженеры умеют делать почти всё, начиная с химического синтеза простагландинов (биологически активные вещества), феромонов (половые приманки) и заканчивая выращиванием органов человеческого тела при помощи стволовых клеток эмбриона. Сфера технического расширяется клеточной инженерией, научившейся создавать новые организмы с заранее заданными свойствами, а также она расширяется при помощи принтеров, которые могут печатать вещи в формате 3D. Правда, ни один орган, напечатанный на 3D-принтере, еще не был имплантирован человеку. Методы биотехнологии находят применение в робототехнике. Создаются условия для того, чтобы вместо металлов и кремния использовались в качестве ячеек памяти ЭВМ органические молекулы.

На пятой стадии создаются разумные, но не мыслящие машины. Эти машины находятся за пределами синтезов биологической эволюции, хотя они, следуя своим программам, могут сочинять хоралы Баха, придумывать новые ноктюрны Шопена, создавать полотна в духе Гогена, писать тексты в стиле Делеза или Фуко, играть в шахматы. Техника начинает преодолевать границы антропологии, закрывая смысл человеческой красоты мира.