Как реконструировать язык, на котором говорили 5000 лет назад наши предки? Пошаговая инструкция «Ножа»
Лингвисты выяснили, что немецкий, русский, армянский и санскрит произошли от одного и того же предка. Что мы можем о нем узнать и чего никогда не узнаем? Как устанавливается родство между столь непохожими языками? Специалист по сравнительно-историческому языкознанию, сотрудник РАНХиГС Илья Егоров вводит читателей «Ножа» в мир древних наречий и исторических реконструкций: он рассказывает о том, из каких звуков состояла речь праиндоевропейцев 5000 лет назад, кто впервые доказал родство санскрита с древнегреческим и что такое закон Раска — Гримма.
Каждый, кто пытался учить какой-нибудь европейский язык, замечал, что некоторые простые слова похожи на русские. Например, числительные вроде русских два и три, английских two и three, французских deux и trois или названия простых явлений природы типа русского ‘вода’, английского water и немецкого Wasser или ‘солнце’, sun и Sonne. При этом интуитивно понятно, что тут мы имеем дело со сходствами не совсем той же природы, что между заимствованными словами.
Да и зачем заимствовать слова типа ‘вода’ и ‘солнце’?
Почему слова с одним и тем же значением в языках вообще бывают похожи? Во-первых, просто случайно. Языки оперируют более или менее похожим набором гласных и согласных, которые иногда складываются в похожие цепочки с одинаковым значением. Какое-то количество таких случайных сходств можно найти между любой парой языков. Во-вторых, потому что один язык заимствует какое-то слово из другого. Тут, наверное, не нужны дополнительные объяснения. В-третьих, потому что некоторые языки друг другу родственны. Именно родством объясняется сходство русских, английских, немецких и французских слов из первого абзаца.
Родство предполагает, что у современных языков некогда существовал общий предок — праязык, который, как любой нормальный язык, подвергался изменениям.Эти изменения происходили по-разному на разных территориях. В результате он распался на несколько диалектов, которые потом стали разными языками.
Языки, имеющие общего предка объединяются в группы, подгруппы, семьи и макросемьи. Когда мы читаем в «Википедии», что, например, нидерландский язык относится к германской подгруппе индоевропейской семьи — это значит, что у нас есть представления как минимум о двух его предках: прагерманском и гораздо более древнем праиндоевропейском.
Этимологически, то есть исторически, родственные слова не обязаны быть похожи. Армянское числительное erku (‘два’) — точное этимологическое соответствие русскому два, английскому two, латинскому duo и т. д. Если в этом примере похожим остается хотя бы последний гласный, то в английском wheel (‘колесо’) и санскритском cakra (‘колесо, чакра’) не совпадает ни одна буква. Они тем не менее родственны друг другу и русскому слову ‘колесо’. В то же время поразительно похожие немецкое haben (‘иметь’) (= английское have) и латинское habeo (‘иметь’) друг другу не родственны. Этимологическое родство слов доказывается по строгим правилам, которые мы подробно рассмотрим.
Какие языки родственны друг другу и в какой степени, изучает сравнительно-историческое языкознание. Самым надежным доказательством родства считается возможность реконструировать праязык на основе данных языков-потомков. Кроме того, праязыковая реконструкция нужна, чтобы объяснять системные сходства и различия слов в современных языках.
На реконструированном языке никто не собирается говорить.
Еще более надежным доказательством родства, чем реконструкция, была бы возможность предъявить этот самый праязык. Такое удается историческим лингвистам не слишком часто. Классическим примером считается латинский — предок романских языков.
Проблема лишь в том, что их прямой предок — это не латынь Горация и Цицерона, а скорее язык римской подворотни первых веков нашей эры. А о такой латыни мы, к сожалению, мало что знаем.
Сравнительно-историческое языкознание исходит из предпосылки, что общий язык-предок той или иной семьи ничем принципиально не отличался от своих современных потомков. Если не придерживаться этого ограничения, то осуществить реконструкцию по строгим правилам не выйдет. Вопрос о происхождении человеческой речи как таковой остается за пределами исторической лингвистики.
Откуда взялась идея языкового родства?
Идея систематического сравнения языков и теория языкового родства родились в XVIII веке. В это же время появились биологическая систематика Карла Линнея и эволюционистские идеи Жан-Батиста Ламарка и Эразма Дарвина, дедушки сэра Чарльза Дарвина. Так что лингвистическая мысль вписывалась в общий тренд развития науки.
Индоевропеистика, а с ней и всё сравнительно-историческое языкознание, отсчитывает свою историю со 2 февраля 1786 года, когда президент и основатель Азиатского общества в Бенгалии сэр Уильям Джонс прочитал свой Третий ежегодный доклад. Всё началось с одного предложения, в котором высказано сразу две мысли: о совершенстве санскритской грамматики и о родстве санскрита с латынью и греческим.
«Санскритский язык, какова бы ни была его древность, обладает удивительной структурой, более совершенной, чем греческий, более богатой, чем латинский, и более изысканной, чем каждый из них, но носящий в себе столь сильное сходство с этими двумя языками, как в корнях глаголов, так и в формах грамматики, что оно не могло быть порождено случайностью; родство настолько сильное, что ни один филолог, который занялся бы исследованием этих трех языков, не сможет не поверить тому, что все они произошли из одного общего источника, который, быть может, уже более не существует».
Перевод с английского А. В. Филипповой, под ред. Ю. А. Клейнера
Первая мысль Джонса отвергнута современной наукой, как и вообще идея, что грамматика одного языка может быть в чем-то совершеннее грамматики другого.А вторая признана выдающимся открытием, давшим начало новой науке.
Замечание Джонса о родстве санскрита с древними европейскими языками было сделано походя и никак дальше не развивалось. К более последовательному анализу приступил немецкий лингвист Франц Бопп. Он стал сравнивать спряжение санскритских глаголов со спряжением глаголов древних европейских языков.
Сначала Бопп сравнивал с санскритом только персидский, греческий, латинский и германские языки. Позже он постепенно добавил старославянский, литовский, армянский, кельтские языки и албанский. В ХХ веке открыли еще две группы древних индоевропейских языков, не оставивших после себя потомков. В Восточном Туркестане были найдены тексты на языках, которые прозаично назвали тохарский А и тохарский Б. А в Центральной Анатолии раскопали город Хаттуса (современный Богазкей) с архивом клинописных табличек на хеттском языке. Вслед за хеттским на территории Турции и Сирии нашлись его ближайшие родственники: лувийский, палайский, ликийский, лидийский и некоторые другие.
Первые наблюдения Франца Боппа всё-таки еще не выходили за пределы того, что можно заметить невооруженным глазом, знакомясь с иностранным языком. Настоящий научный метод у сравнительно-исторического языкознания появился, когда Расмус Раск и Якоб Гримм открыли регулярные фонетические соответствия между германскими языками, греческим, санскритом и латынью.
Гримм и Раск сделали открытие с разницей в четыре года — по меркам науки начала XIX века практически одновременно.
Хотя Раск опередил Гримма, это не помешало потомкам назвать открытые соответствия законом Гримма.
Сейчас Якобу Гримму сказали бы, что он не следит за литературой по теме. А с учетом того, что Гримм на самом деле был знаком с работами Раска, его бы и вовсе могли обвинить в некорректной публикационной практике.
Расмус Раск заметил, что одни и те же звуки древнеисландского регулярно соответствуют определенным звукам в других индоевропейских языках. Такие соответствия не ограничиваются каким-то набором слов, а охватывают все слова, где есть тот или иной звук. Почти всякому исландскому (и английскому) f соответствовало греческое π, а всякому исландскому þ (и английскому th) — греческое τ. Проиллюстрируем некоторые подмеченные Раском закономерности, заменив примеры из древнеисландского на современный английский.
Abella — название города, скорее всего, заимствовано из оскского языка. Родство этого слова с английским и русским остается спорным
Exercise 1.
Попробуйте теперь вспомнить английские соответствия для исландских, греческих и латинских слов:
исландское fjǫðr (‘перо’) = греческое πτέρον [ptéron] (‘крыло’) и т. д.
* Иногда в этом же ряду приводят и русское ‘пескарь’, но многие лингвисты рассматривают это как случайное совпадение.
** Более точная транскрипция [pũːr].
Показать ответ
flat, father, fish, fire, feather.
За каждым рядом таких соответствий между языками стоит какая-то фонема праязыка. Такие реконструированные праязыковые фонемы (звуки) принято записывать под звездочкой, как в первой колонке нашей таблицы. Чтобы можно было реконструировать звук праязыка, соответствия обязательно должны быть регулярными, то есть охватывать многие слова. ݀Например, поскольку исландское f регулярно соответствует русскому, греческому, латинскому и санскритскому p, можно в их общем предке восстановить звук *p. В этом случае мы предполагаем, что праиндоевропейское *p сохранилось в большинстве языков, но изменилось в исландском в f. Иногда соответствия могут быть довольно сложными и учитывать окружающие звуки и место ударения. Но если их совсем не получается установить, это значит, что языки друг другу не родственны.
Exercise 2.
А теперь давайте попробуем, глядя на таблицу и приведенные примеры, реконструировать пропущенный праиндоевропейский согласный:
Закон Раска — Гримма в целом работал, но всё-таки не идеально. Из него оставались исключения. Одно из таких вопиющих исключений — древнеанглийское слово fæder (‘отец’) (и исландское fađir ‘отец’). Вместо английского d и исландского đ по закону Гримма в этом слове ожидалось бы þ [th] при греческом πατήρ (‘отец’) и латинском pater (‘отец’). Объяснить это и еще целый ряд аналогичных исключений удалось Карлу Вернеру спустя 60 лет после открытия Раска и Гримма. Оказывается, в словах, где в германском в середине слова обнаруживался звонкий согласный вместо ожидаемого глухого, после него всегда стояла ударная гласная. Из-за этой ударной гласной происходило озвончение. В германских языках ударение зафиксировалось преимущественно на первом слоге, а место древнего ударения можно установить благодаря санскриту и древнегреческому. Сравните такие слова:
Открытие Вернера окончательно убедило всех, что сравнительно-историческое языкознание — точная наука, совсем как физика или химия.
Индоевропеисты решили, что они не хуже физиков с их законами Ньютона или законом Ома, и стали всем правилам присваивать имена первооткрывателей: закон Гримма, закон Вернера, закон Бругмана, закон Грассмана, закон Вакернагеля… Особо выдающимся досталось даже по несколько законов.
Ищем исчезнувшие звуки
Раз сравнительно-историческое языкознание заделалось естественной наукой, то оно должно уметь на основе своих законов строить какие-то предсказания. Например, на основе физических законов можно точно сказать, что станет с котом, если он залезет в центр Земли, и что, если кота запустят в открытый космос. Какие же предположения умеют делать исторические лингвисты?
Во-первых, сравнительно-историческое языкознание предсказывает, как должно выглядеть то или иное слово в родственном языке. Если русскому д соответствует в английском t (дерево — tree), то в родственном санскритском слове стоит ждать d (dā́ru ‘древесина’), а если на месте русского д в английском d (мед — mead), в санскрите будет dh (mádhu). Во-вторых, сравнительно-историческое языкознание ретроспективно предсказывает, какие звуковые противопоставления были в праязыке. Если в наших примерах с ‘деревом’ и ‘медом’ есть два ряда соответствий, то в праязыке на их месте были две разные фонемы.
До сих пор мы имели дело со случаями, когда звуки хотя бы в каком-то виде сохранились в одном из языков. Например, противопоставления праиндоевропейских *d и *dʰ не видно в русском, но видно в английском, греческом и санскрите. А что делать, если какое-то противопоставление потерялось во всех языках?
Реконструировать исчезнувший звук — не проблема.
Возьмем русское слово ‘кто’. В латыни на месте русского к мы находим qu (quis — ‘кто’). Если же взять русское слово ‘кровь’, то на месте этого к мы найдем латинское с (crudus — ‘кровавый’). Пока ничего необычного не происходит и можно смело реконструировать две праиндоевропейские фонемы: *kʷ и *k. ݀Но возьмем другое слово с латинским с — canis (‘собака’). Ему родственно русское слово ‘сука’. Здесь на месте латинского c [k] русское с — это третий ряд соответствий и третье праязыковое k. Предполагается, что за соответствием русское с = латинское с стояла праиндоевропейская фонема *ḱ — звук, похожий на мягкое кь. Ни древнеанглийский, ни греческий, ни санскрит не демонстрируют тройного противопоставления. Три праиндоевропейских *K во всех этих языках совпали в два звука. Благодаря тому, что это совпадение произошло в разных языках по-разному, можно установить, что изначально звуков было не два, а три.
Реконструкция трех праиндоевропейских *K, хоть и оставалась «чисто алгебраической», была принята индоевропеистами и почти никем не ставилась под сомнение. Дополнительное доказательство она получила, когда был открыт лувийский язык, на котором говорили на территории Турции и Сирии до VII века до н. э. В лувийском нашлось тройное противопоставление праиндоевропейских *K:
Чесать — праиндоевропейское *k перед *е и *i всегда дает русское ч.
Exercise 3.
Даны два ряда соответствий русских и латинских слов. Русские слова родственны латинским и являются их точными переводами. Сколько разных праиндоевропейских звуков нужно реконструировать на месте выделенных русских и латинских букв в первом и во втором случае?
Показать ответ
I — 3; II — 2.
В праиндоевропейские *k, *ḱ и *kʷ верили и без лувийского языка.
А вот у двух фонем, предсказанных Фердинандом де Соссюром, судьба была куда сложнее. Чтобы индоевропеисты поверили в эти звуки, понадобилось открыть хеттский язык.
Соссюр анализировал чередования гласных в корнях древнегреческого языка. Это те же чередования, что привели к появлению английских неправильных глаголов. Есть их следы и в русском: беру — сбор — брать. Но в древнегреческом такое чередование сохранилось лучше всего. Индоевропеисты называют его немецким словом аблаут и выделяют в нем три ступени: e-ступень, o-ступень и нулевую.
В нулевой ступени гласный или вовсе пропадал, или оставлял от себя только вторую часть дифтонга. Соссюр заметил, что и некоторые другие древнегреческие чередования можно уложить в эту же схему. Чтобы картина была такой же стройной, нужно было предположить существование в праязыке еще двух фонем. В нулевой ступени они должны были давать греческие α и о, а в остальных ступенях удлинять и «окрашивать» звук.
Соссюр назвал новые реконструированные звуки «сонантическими коэффициентами». Такая реконструкция показалась лингвистам конца XIX века чересчур виртуальной и ничем не подкрепленной. О книге Соссюра «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» благополучно забыли. А в 1915 году, через два года после смерти Соссюра, удалось расшифровать хеттский язык. И еще через некоторое время польский лингвист Ежи Курилович заметил, что хеттский ларингальный звук ḫ соответствует в некоторых случаях соссюровскому «сонантическому коэффициенту». Например, Соссюр объяснял долготу первого гласного в латинском pāscō (‘пасти’), реконструируя праиндоевропейское *peAs-. В хеттском этому слову соответствует paḫs- (‘защищать’). Скоро стало понятно, что «сонантических коэффициентов» было не два, а три. Их стали обозначать как *h1, *h2, *h3 и называть ларингалами.
Тренируем произношение
Фонетическая система праиндоевропейского языка довольно необычна по европейским меркам. В ней было много смычных согласных — 15 — и всего один щелевой *s. Смычные делились на три ряда: звонкие, звонкие придыхательные и глухие. С точки зрения современных европейцев, удивительно обилие звуков типа к и г. Они могли быть твердыми, мягкими и огубленными, как в английском слове queen. Такое разнообразие заднеязычных фонем хотя и не встречается в Европе, совершенно обычно, например, для языков Кавказа.
Еще было пять сонорных (*m, *n, *r, *l, *y, *w) и три ларингала (*h1, *h2, *h3). Сонорные и ларингалы могли заменять в словах гласные, так что в некоторых формах вместо гласных были слоговые согласные.
Как произнести слово без гласного? Легко. Наши ближайшие лингвистические родственники чехи прекрасно справляются: prd krt skrz drn, zprv zhlt hrst zrn (‘пукнул кротик через дерн, съев сначала горстку зерн’). Так что и праиндоевропейцам такое должно было быть по плечу.
Если между согласными оказывались *y или *w, они превращались в *i и *u. Кроме них были еще гласные *a, *e, *o, которые имели долгие пары.
Кажется, что мы довольно точно представляем себе праиндоевропейскую фонетику. Но на самом деле наша реконструкция условна и не отражает многих деталей. Начнем с того, что непонятно, как точно произносились ларингалы *h̥1, *h̥2, *h̥3. Этот вопрос вызывает ожесточенные споры, в которых приводятся разные аргументы в пользу разных фонетических интерпретаций, но реконструкция работает, то есть позволяет объяснять фонетический облик родственных слов и без точного знания природы этих звуков. Кроме того, можно по-разному произносить *d, *dʰ и *t. Можно, как в русском, касаться кончиком языка зубов или приподнимать его выше к альвеолам, как в английском. Возможностей по-разному произнести *r и *l еще больше.
Эти фонетические подробности останутся для нас загадкой навсегда. Исследовать фонетику в таких деталях можно, только отправившись с диктофоном на машине времени на 5000 лет назад.
Вячеслав Всеволодович Иванов и независимо от него Пол Хоппер обратили внимание на одну странность индоевропейской системы смычных согласных, которая делала ее не очень правдоподобной. Дело в том, что в большинстве языков мира если и есть ряд звонких придыхательных согласных (*bʰ, *dʰ, *gʰ), то должен быть и ряд глухих придыхательных (*pʰ, *tʰ, *kʰ). В индоевропейском его не было. Чтобы справиться с этой проблемой, Иванов решил реинтерпретировать всю систему. Глухие оставались глухими, звонкие придыхательные объявлялись просто звонкими, а традиционные звонкие объявлялись глоттализованными. Чтобы произнести такой звук, нужно резко поднять вверх гортань, что увеличит давление воздуха. Глоттализованные звуки встречаются в языках Кавказа, Юго-Восточной Азии, Африки и Америки.
Глоттальная теория успешно объясняла редкость традиционной фонемы *b, которую можно надежно реконструировать меньше чем для десятка праиндоевропейских слов. При этом звук *b в современных языках (не только индоевропейских) встречается довольно часто. А вот если бы это был на самом деле не звонкий *b, а глоттализованный губной *p’, то ничего удивительного бы не было. Это редкий звук даже в языках с рядом глоттализованных согласных.
Но интерпретация Иванова столкнулась с некоторыми трудностями. Во-первых, всё-таки бывают языки со звонкими придыхательными, но без глухих придыхательных. Во-вторых, языки без *b, но с полноценным рядом звонких тоже нашлись. Главная же проблема в том, что лингвистам неизвестны примеры превращения ряда глоттализованных согласных в звонкие. Однако при всей критике остаются и некоторые важные аргументы в пользу глоттальной теории, так что вовсе отвергнуть ее пока сложно.
Хотя попытки так или иначе пересмотреть фонетическую интерпретацию праиндоевропейского языка иногда повторяются, эту проблему нельзя назвать центральной и особенно интересной для индоевропеистов.
Поскольку привести неопровержимые доказательства в пользу одной из трактовок невозможно, вопрос признан в лучшем случае второстепенным.
Исторических лингвистов больше интересует реконструкция системных противопоставлений, скелета праязыка, а не восстановление реальной речи.
Хотя мы можем неплохо реконструировать грамматику и даже понять кое-что о структуре предложения в праиндоевропейском языке, живая речь праиндоевропейцев остается для нас недоступной. Правда, это обстоятельство не мешает при желании даже писать тексты на праиндоевропейском языке. Близость таких текстов к какой-то речевой реальности очень спорна, но возможность хотя бы предпринять такую попытку демонстрирует достижения сравнительно-исторического метода.
Самый известный текст на праиндоевропейском языке — басня, сочиненная в 1868 году Августом Шлейхером. Со времен Шлейхера индоевропейская реконструкция сильно изменилась. Археолог Эндрю Берд недавно даже озвучил последнюю редакцию басни, подготовленную лингвистом Крэйгом Мелчертом. Приведем здесь текст с русским переводом. Жирным шрифтом отмечены русские слова, восходящие к индоевропейским корням из текста басни.
H2ówis h1éḱwōs-kwe
Овца и кони
h2áwey h1yosméy h2wl̥h1náh2né h1ést, só h1éḱwoms derḱt.
Овца, на которой не было шерсти (во́лны), увидела коней:
só gwr̥hxúm wóǵhom weǵhed; só méǵh2m̥ bhórom; só dhǵhémonm̥ h2ṓḱu bhered.
везущего повозку, большую ношу, быстро несущего человека.
Современный взгляд на индоевропейскую реконструкцию изложен в учебнике под редакцией Мате КаповичаThe Indo-European Languages.
Популярный, но очень подробный и современный рассказ о методологии и достижениях сравнительно-исторического языкознания представлен в недавно вышедшей книге Георгия Старостина «К истокам языкового разнообразия».
Об этимологии русских слов стоит справляться в словарях, выложенных на портале Института русского языка РАН, и особенно в словаре Макса Фасмера, опубликованном в виде базы данных на сайте StarLing.
