Личный опыт. Почему тяжело быть худым?
К горшку и двойным стандартам нас приучают с детства. Едва научившись сидеть за столом, ты слышишь «пока все не съешь, из-за стола не выйдешь» и «еще ложечку за папу». Чаще всего где-то неподалеку бегают жирные дети, с которыми никто не хочет играть просто потому, что они жирные. В мультфильмах только толстые герои делают глупости, а жирных принцесс в сказках просто не существует. Короче, Иисус любит всех, кроме жирных.
Толстыми имеют право быть только котики, тюлени и троллинг. Во всех остальных случаях весить больше 55 кг и жрать после шести вечера — грех. На фотографиях надо обязательно втягивать щеки: не дай бог тебя запомнят как жирдяя. Быть толстым — значит быть посмешищем. Этому нас учат со школы, чтобы затем всю оставшуюся жизнь бить по голове кувалдой чужого ретушированного совершенства.
Вокруг нервным тиком мигают баннеры «Сбросить пять килограмм за час с помощью столовой соды и аспирина», «Кремлевская диета по группе крови — гарантия 100 %» и «Йога для чайников. За 100 $ плоский живот и дзен в подарок».
Приятели хвастаются, сколько сбросили за неделю пытки на тенажерах. На галерке пританцовывают Малышева с фитоклизмой и Соловьев с баллоном в желудке и книгой «Мы — русские! С нами Бог!»
Чем дальше, тем круче: культ домашней еды и фудкортов сходится в смертельной схватке с глянцевой империей совершенства за души и кошельки покупателей. Съешь вегетарианский гамбургер, запей диетической колой, затем запихни в рот горсть таблеток для похудания — и будет тебе счастье. Зажатый между двух крайностей человек бьется в неврозе. Потом встает на весы и окончательно тонет в пучине отчаяния.
При этом худоба окружена флером красоты, близкой к идеалу. Аристократическая бледность, девичья хрупкость, тонкая щиколотка. Героиновый шик, несмотря на связь с самым грязным наркотиком, тем не менее остается шиком. Вы видели хоть одну жирную Мисс Мира? Индустрия развлечений не знает таких прецедентов. Все знают, как плохо быть жирной, но мало кто знает, что плохого в худобе.
Я вешу 47 килограммов при росте 175 см. Мой вес не меняется на протяжении последних семи лет. Нет, я не голодаю. Наоборот, ем все в любое время дня и ночи. Знаю, мне сейчас заткнут рот привычным «Радоваться надо, отожраться всегда успеешь, знаешь, сколько людей хочет оказаться на твоем месте?» Знаю. Поэтому сейчас расскажу лишь о нескольких проблемах худых людей, о которых они не рассказывают никому.
Первое и самое главное: только на черно-белых фотографиях худоба выглядит круто. Во всех остальных случаях люди, встречая тебя, первым делом спрашивают: «Ты что, опять похудела? А ты часом не болеешь? Может, у тебя туберкулез? К ребенку не подходи!»
Я путаюсь в попытках оправдаться за то, в чем не виновата. В одном госучреждении с фикусами и портретами героев труда вахтерша отказалась пускать меня, потому что я «похожа на наркоманку». Она грозилась вызвать полицию. В тот день я поняла, что такое «героиновый шик».
Стоит мне прийти в гости к друзьям, живущим с родителями, как меня тут же сажают за стол и начинают откармливать, как рождественского гуся, сопровождая кормежку причитаниями: «Покушай, покушай, дома-то, поди, совсем не кормят». Объяснять, что ты всегда была такая, бесполезно. Что дома вы с папой обжираетесь, как на свиноферме, — бессмысленно. Папа все равно похож на икебану, да и ты недалеко ушла. Кормить будут до тех пор, пока ты не вывалишься из-за стола и отяжелевшей походкой волка из «Жил-был пёс» не двинешься к выходу, проломив хлипкий заборчик и бросив на прощание остроумную фразу.
Да и как без остроумия, если люди вокруг воспринимают каждый съеденный тобой после шести вечера кусок как личное оскорбление? Их глаза излучают тоску и ярость, они подкладывают тебе еще картошки с мясом в надежде на что-то, потом, давясь, доедают свою рукколу и уходят. Уходят грустными.
Главная проблема худых — как выбрать одежду, чтобы не слишком обтягивала кости. Свой размер зачастую нужно искать в «Детском мире».
Джинсы скинни с пуховиком делают тебя похожей на аиста, стоящего в болоте. Мотня просторных брюк выглядит так, будто ты сменила пол.
Майки на бретельках превращают жилистые руки в две узловатых ветки. В просторной одежде чувствуешь себя котом, барахтающимся в мешке. Про декольте и говорить нечего. Поскольку грудь при худобе — понятие чисто метафорическое. Когда одета, это еще куда ни шло. Оставшись в купальнике, чувствуешь себя экспонатом кабинета анатомии. В бассейне, куда дряблые тела под 60 приходят поплескаться в компании таких же отяжелевших тел, на тебя смотрят с негодованием. Когда мне уже было 24, тетка-инструктор, посмотрев на меня, подозрительно спросила: «Справка из школы есть?» Шапочка обтягивает голову, и сходство с черепом Йорика становится абсолютным. Поплавав полчаса, ты, сгорая от стыда, вылезаешь и начинаешь собираться неизвестно куда.
На пляже, пытаясь не слиться с песком и мусором, воблой сушишься на солнышке, пока другие мажут грудь четвертого размера солнцезащитным кремом. Дети боятся попасть в тебя мячиком: вдруг развалишься! Собаки подплывают, готовые спасти столь хилый организм в любую минуту. Кто-то предлагает шашлык. Стуча по своему загорелому пузу, мужик с размытой татуировкой с сожалением говорит, что его сына не взяли в армию из-за недобора веса. И тут же добавляет: «Не ест ничего. Гаденыш».
В итоге тебя отказываются воспринимать всерьез. Как герой Тома Хэнкса из «Большого», ты только номинально взрослый. Алкоголь без паспорта не продают. Почти никогда. Тебя выставляют из баров, потому что детям в такое время уже пора спать.
Но главным огорчением остается ситуация, когда ты заходишь в лифт, а он не едет. Потому что конструкторы понимали нечто другое под полноценным человеком.
Поэтому, когда я вижу в лифте две пятилитровые баклажки с водой, я мысленно радуюсь: «наши» где-то рядом.
Помнится, года три назад мы с моей еще более худой подругой развлекались, катаясь на троллейбусах по школьному проездному. Было весело. Она, кстати, до сих пор ездит: ей 27, и уже не так весело.
Расхожая фраза плешивого мужа из мелодрамы «Москва слезам не верит» о том, что работника судят по тому, как он ест, до сих пор в силе. Но если ты ешь много, а продолжаешь при этом выглядеть как пародия на манекен — у людей возникают подозрения. На какой диете ты сидишь? А не сблевываешь ли ты часом за углом свой комплексный обед? Какая зараза тебя поразила? И все по кругу.
Нужно четко понять, что идеальная худоба существует только на фотографиях. В жизни выпирающие тазобедренные кости и тени на скулах выглядят не так эффектно. Поэтому всякий раз, когда я вижу, как Доренко выкладывает у себя в фейсбуке очередную подборку животов, а невесть откуда вылезшая татуированная певица запрещает есть овсянку на молоке своим подопечным, мне хочется разрыдаться. А потом разогнать водометами тех, кто путает инстаграм и жизнь. Прямо как больных из элитной клиники, где лечат от анорексии.
Но все катится по кругу. Потому что настоящая цель — это не быть худой, а выглядеть худой на фотографии. Тысячи бухгалтерш тоскливо хрустят печеньем, разглядывая новый фотосет сорокалетней Кейт Мосс, не подозревая о мастерской работе осветителей и визажистов.
Людям плевать на других людей. Главное — фотографии.
Поэтому вместо добровольной голодовки проще и дешевле нанять человека, который будет постить свой плоский живот и другие части тела под твоим именем. А самой сесть и пожрать, наконец, спокойно.