Где выпить с Петром I, какие дореволюционные трактиры лучше обходить стороной и насколько страшен русский алкоголизм на самом деле. Экскурсия по кабакам и тавернам царской России

Общественные заведения, где любой мог подкрепиться и выпить, известны с глубокой древности. Во II тысячелетии до н. э. в Месопотамии их называли шинками. Древние греки обсуждали последние новости в мелких торговых лавках — капелеях. Римляне коротали вечера в термополиях — закусочных и попинах — питейных заведениях с вином и простыми закусками.

В Древней Руси средоточием городской и сельской жизни стали корчмы — «народные клубы», где простой люд мог выпить пива или меда, закусить орехами и сыграть в кости. Появившись в XI веке, они существовали до середины XVI-го и были вытеснены кабаками.

Царев кабак на Балчуге, Москва

После захвата Казани в 1552 году Иван Грозный подсмотрел у татарских ханов интересный способ пополнения казны: они строили постоялые дворы, где любой желающий мог выпить и закусить, и забирали с них весь доход. Русский царь быстро смекнул, что это золотая жила, и по возвращении в Москву построил первый в России кабак — в самом сердце города, недалеко от Кремля.

Как найти: кабак находится на улице Балчуг, близ церкви Святого Георгия в Ендове.

Когда лучше посетить: дата основания кабака на Балчуге точно неизвестна, чаще всего источники упоминают 1552 и 1555 годы. Чтобы не прогадать, заглядывайте в 1560-х.

Алкогольное меню:

Хлебное вино — традиционный русский 38-градусный алкогольный напиток, готовящийся из пшеничного, ржаного или ячменного солода.

Пиво — древнерусский хмельной напиток, обычно приправляется полынью, ромашкой и бешеной вишней.

Вареный мед — известный с древних времен напиток крепостью до 16 градусов, для вкуса в него часто добавляют землянику и малину.

Закуски: их нет. В отличие от корчмы и казанского постоялого двора в «грозненских» кабаках подают только алкоголь, чтобы народ быстрее напивался и тратил больше денег. Подкрепиться можно в примыкающем к Балчугу Лубочном переулке — там продается мясо, хлеб, сухари и прочая снедь. Но не вздумайте проносить что-то в кабак: за это вас побьют и выгонят прочь.

Выдвигаясь в путь, одевайтесь попроще, во что не жалко. Завсегдатаи кабака на Балчуге — сплошь чернь и уголовники, не дразните их приличным внешним видом. К тому же Балчуг в XVI веке — грязное болото. Всему виной низкий уровень берега Москвы-реки вкупе с весенними паводками и частыми дождями.

Давать домам адреса при Грозном еще не придумали, поэтому ищите бревенчатую избу с березой или елью на крыше — так обозначали питейные дома. Сориентироваться вам помогут валяющиеся в грязи пропойцы, обессиленные хлебным вином. Местные извозчики подрабатывают тем, что подбирают бедолаг и за небольшую плату отвозят домой.

У самых дверей кабака вас встретит записной пьяница. Его профессия специфична: он силой заманивает прохожих внутрь, специально стравливает с другими пьющими, затем «мирит» и предлагает выпить за удачное разрешение конфликта. Одна, вторая, третья чарка вина — и вы уже на мели, хотя изначально пришли выпить кружку пива. Чтобы не попасться на этот трюк, обходите записного пьяницу стороной.

Покосившаяся дверь кабака со скрипом открывается, и вы попадаете внутрь. Интерьер минималистичен: лавки, столы, а посередине импровизированная стойка. За ней кабацкий целовальник — бармен, официант и вышибала в одном лице, а рядом чаны с вином, пивом и медом. Деревянным ковшом целовальник отмерит вам нужное количество чарок желанного напитка (1 чарка равна 1/100 ведра, или 0,12 литра), а деньги положит в запечатанный ящик. За каждую копейку он отвечает головой.

За столами «служат Бахусу» бродяги, крестьяне, обычные горожане и служивый люд. Они играют в карты, бросают зернь и, скорее всего, предложат вам присоединиться. Отказы не принимаются, поэтому выбирайте зернь: до нас не дошли правила ни одной русской карточной игры XVI-го и даже XVII века.

А с зернью всё просто — это игра в двухцветные кости с белой и черной сторонами, где выигрывает тот, кто выкидывает оба кубика нужными цветами кверху. Ставите копейку, называете цвета (например, черный-черный) и бросаете. Выпало черное-белое? Ну, значит, не ваш день.

Иван Грозный разрешил пить в долг и под залог личных вещей. Многие с удовольствием пользуются этой заманчивой опцией и уходят домой совершенно голые. Не удивляйтесь, если на ваших глазах церковнослужитель пропьет рясу и крест: в конце XVI века уфимский воевода арестовал пьяного подьячего, так как тот «в кабаке снял с себя крест и заложил на пропой, на вино».

«Чарка за счет заведения» — еще одна уловка целовальников в погоне за прибылью. Так они спаивают наивных посетителей, а затем требуют деньги за каждую выпитую каплю вина. Нечем заплатить? Отдавай одежду, корову или даже избу — смотря, сколько «бесплатных чарок» выпил.

Время от времени развлекать питухов (не подумайте, так здесь называют пьяниц) приходят скоморохи: они танцуют, играют на гуслях, переодеваются в пестрые наряды и ставят юмористические злободневные сценки. Например, как боярин отчитывает нерадивого крестьянина.

Веселее этого только медвежья потеха — коронный номер скоморохов, во время которого вожак дает медвежонку разные команды, а тот их выполняет. «Ну-ка, Мишенька, покажи, как бабушка Ерофеевна блины на Масленой печь собралась, блинов не напекла, только сослепу руки сожгла», — и мишка ревет, облизывая лапы. Очень повезет, если вам удастся попасть на такое представление.

В XVII веке кабацкое дело продолжало развиваться.

«Напойные деньги» приносили от 30% до 50% поступлений в казну, и отказаться от них было уже невозможно.

В 1651 году царь Алексей Михайлович взялся за борьбу с пьянством и повелел заменить кабаки кружечными дворами, где алкоголь продавался только на вынос. Ожидаемо государственные доходы начали резко сокращаться, и реформу пришлось свернуть.

Ярмарки, пристани и торговые ряды крупных городов ломились от кабаков — безобидных с виду деревянных изб с запотевшими оконцами. Целовальники придумывали всё новые и новые методы спаивания питухов, а те и не сопротивлялись.

«Когда я был в Новгороде, недалеко от моего пребывания находился кабак, и тут-то случалось мне часто видеть, как эти пропившиеся молодцы выходили из кабака, кто без шапки, кто без сапог и чулок, а кто и в одной рубашке. Между прочими я заметил одного, который, пропивши кафтан, вышел из кабака в рубашке и, встретив на дороге хорошего приятеля, также направлявшегося к кабаку, опять вернулся с ним в кабак. Через несколько часов молодец мой вышел снова из кабака, но уже без рубашки», — рассказывал немецкий путешественник и географ XVII века Адам Олеарий в «Описании путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно».

Обязательно загляните в городок Шуя недалеко от Владимира — не Москва, а Шуя в XVII столетии никогда не спит. Среди современников даже пошла поговорка: «В Суздале да Муроме Богу помолиться, в Вязниках погулять, а в Шуе напиться».

Приезжайте летом 1677 года, чтобы познакомиться с местной знаменитостью — попом Григорием. Он вечно «напивается пьян и озорничает», ругается матом на прохожих и выставляет на всеобщее обозрение свое мужское достоинство. Или в следующем году — поможете шуянам отыскать потерявшегося диакона Лариона. Обычно он напивается в кабаке, пьяный приходит в церковь, бьет в колокола и кричит.

Несколько полезных советов:

• ориентируйтесь на Масленицу и недели, следующие после Пасхи, праздника Николы Зимнего и Дмитриевской субботы. Воцарившийся в 1613 году Михаил Федорович на законодательном уровне ограничил употребление алкоголя этими четырьмя неделями, и хотя кабатчики зачастую обходили запрет, лучше не рисковать;
• избавляйтесь от привычки курить, как выпьете. С 1634 года наказание за продажу и курение табака — ссылка в Сибирь, и это в лучшем случае;
• в 1648 году ни шагу в Москву — там вспыхнул «кабацкий бунт», устроенный питухами из-за невозможности вернуть кабатчикам накопившиеся долги. Народное восстание жестоко подавили, вы можете попасть под горячую руку.

Правда, в кабаках XVII века скучнее, чем в грозненских: царь Михаил Федорович запретил исполнять там музыку. Алексей Михайлович пошел дальше и в 1648 году приказал любые музыкальные инструменты, найденные в кабаках, изымать, ломать и сжигать.

Зато расширилось алкогольное меню. Его пополнили анисовая и лимонная настойки, «вино двойное с анисом пряное» и пенное вино — пенящееся хлебное вино с повышенным содержанием спирта. Улучшилась и ситуация с едой: теперь у входа в кабак вы сможете купить блины, орехи, ягоды и другую закуску. За возможность торговать рядом с кабаком продавцы платят целовальникам процент от прибыли.

Алкоголь портил жизнь даже самым знатным людям. В 1634 году воевода и освободитель Москвы князь Дмитрий Пожарский жаловался царю на племянника Федора: «На твоей государевой службе в Можайске заворовался, пьет беспрестанно, ворует, по кабакам ходит, пропился донага и стал без ума, а нас не слушает. И мы, холопы твои, всякими мерами ево унимали: били, на цепь и в железа сажали; поместьице, твое царское жалованье, давно запустошил, пропил всё, и ныне в Можайску с кабаков нейдет, спился с ума, а унять не умеем».

«Торжественная Австерия Четырех фрегатов», Санкт-Петербург

После дипломатической поездки в Европу в 1697–1698 годах полный впечатлений Петр I прорубил туда окно, через которое в Россию хлынуло множество иностранцев. Возникла нужда в заведениях, где зарубежные послы, путешественники и обеспеченные русские люди могли бы цивилизованно отдохнуть, поесть и переночевать.

Кабаки для этих целей не годились, поэтому царь взялся строить доселе неизвестные России трактиры. Первым из них стала «Австерия» (osteria — «трактир» по-итальянски) в Санкт-Петербурге, основанная в 1703 или 1704 году датчанином Иоганном Фельтеном.

Как найти: трактир находится на Троицкой пристани у Петровского моста. Сегодня это Петровская набережная и Троицкий мост соответственно.

Когда лучше посетить: 5 ноября 1704 года, если хотите лично увидеть Петра I — в этот день он заложил Адмиралтейство и пошел праздновать это событие в «Австерию».

Алкогольное меню: французская водка и ликер, виноградное вино, английский эль, легкое пиво отечественного производства, анисовая и лимонная водка, гданьская водка, пунш, портвейн, бренди.

Закуски: салакушка чухонская, петушиные гребешки, телячья нога в тесте, кулебяка с сигом, каплун, устрицы, суфле из мяса и овощей, бедрышки лягушки в кляре. Должно быть очень вкусно — Петру так сильно понравилось, как готовит Иоганн Фельтен, что он дал ему титул «кухмейстер его величества».

В этот раз оденьтесь прилично, тогда, возможно, вам удастся поесть и выпить за царский счет. Если знаете иностранный язык (например, английский или немецкий), говорите только на нем — и хорошее обращение вам обеспечено.

К 1736 году Петербург насчитывал пару десятков трактиров, а спустя 50 лет уже 129. В них можно было и покурить, и выпить, и даже сыграть в бильярд — считается, что эту игру привез из Европы Петр I.

Помимо немецких музыкантов, бильярда и импортного алкоголя в трактирах посетителей привлекают женщины легкого поведения. По душе такой досуг? Тогда вам в трактир супругов Ферштеров на Большой морской или трактир Иоганна Гейдемана на Большой Луговой улице.

Или проведите время с пользой и попробуйте обзавестись в XVIII веке собственной недвижимостью. В 1751 году хозяин трактира на Крюковом канале Антон Валтер устроил лотерею, в которой разыгрывался дом некоего академика Скотта. Тринадцатью годами позже в трактире Вилиама Рубло на Английской набережной разыгрывали «кабинетец со статуями».

Единственный минус трактиров — туда нужно идти с деньгами. Ну, а для тех, у кого их нет, всегда открыты двери кабака. Они продолжали существовать параллельно с трактирами и принимали у себя крестьян и низшую касту горожан (мелких ремесленников, торговцев) — всех тех, кому вход в трактир был запрещен по закону.

Кабацкое дело в петровскую эпоху не претерпело больших изменений. Это были всё те же деревянные избы, в которых целовальники отмеряли посетителям нужное количество хлебного вина, меда или пива. Первый петербургский кабак открылся в 1705 году на Невской першпективе (Невском проспекте).

Механик Петра Первого Андрей Нартов даже изобрел автомат для продажи алкоголя, явно опередив свое время: их ломали сами целовальники, так как техника мешала обвешивать посетителей.

При императрицах кабаки перебрались из деревянных изб в подвалы домов и даже двухэтажные каменные здания — но это только в крупных городах. Отработав 16-часовую смену на мануфактуре, уставший рабочий шел в ближайший кабак и за кружкой пива или вина делился с такими же, как он, «подлыми людьми» мыслями о несправедливости мира.

На большой праздник он мог позволить себе роскошь — штоф (1,2 литра) заграничного ликера, о покупке которого будет вспоминать всю жизнь. Вслед за трактирами в кабаках XVIII века разрешили торговать импортным алкоголем, но только штофами и «прочими склянками». Продажа рюмками и чарками была запрещена.

В XVIII столетии популярностью пользовались московские кабаки «Негасимая свеча» на Ильинке близ Красной площади и «Каток» у Тайницких ворот. «Каток» особо примечателен — чтобы в него попасть зимой, нужно скатиться с большой снежной горы. Успейте посетить этот аттракцион до 1773 года: тогда Екатерина II повелела разобрать «Каток», так как ей не нравилось, что фабричные рабочие Суконного двора оккупируют гору и «слишком озорничают».

В 1742–1743 годах ученый Михаил Ломоносов дважды являлся в Академию наук «напившись пьян и поносил профессоров многими бранными словами». За это он восемь месяцев просидел под домашним арестом.

Русский народ пил всегда

Но не так много, как принято считать. Во время царствования отца Ивана Грозного Василия III (1505–1533) населению разрешалось изготавливать и потреблять алкоголь только на большие праздники и с уплатой специальной пошлины. Польский историк Матвей Меховский писал в то время: «Пьют они воду, а также мед и квас, то есть напитки, приготовленные на закваске <…>. Во избежание пьянства государь запрещает под страхом лишения жизни держать в домах мед или другие опьяняющие напитки, кроме двух-трех раз в году с разрешения государя».

«Мужчины вообще рослы, сильны и привычны ко всем трудам и переменам воздушным; но очень склонны к пьянству. Эта народная слабость принудила государя их запретить навсегда, под опасением строжайшего взыскания, употребление вина, пива и другого рода хмельных напитков, исключая одних только праздничных дней. Повеление сие, несмотря на всю тягость оного, исполняется московитянами, как и все прочие, с необычайною покорностью», — характеризовал русских в 1523 году нидерландский писатель Альберто Кампензе.

В 1526 году австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн писал, что пиршества и пьянства на Руси в основном устраивают «именитые мужи», в то время как у простого народа — очевидно, подавляющего большинства — хватает времени только на работу: «Более именитые мужи чтут праздничные дни тем, что по окончании богослужения устраивают пиршество и пьянство, а простой народ, слуги и рабы по большей части работают, говоря, что праздничать и воздерживаться от работы есть дело господское. Граждане и ремесленники присутствуют за богослужением, по окончании которого возвращаются к работе, считая, что заняться работой более почетно, чем попусту терять достаток и время в питье». Литовский посол Михалон Литвин в 1548–1551 годах утверждал, что «в Московии же нигде нет кабаков».

Хлебное вино в питейных заведениях стоило очень дорого — от 80 копеек за ведро, а в разлив еще дороже. Для сравнения: корову в XVII веке можно было приобрести за 70 копеек, а лошадь — за 1–3 рубля. При этом всё имущество рядового горожанина или крестьянина того времени могло оцениваться в 5–10 рублей. Пить на регулярной основе у них не было ни времени, ни финансовой возможности.

«Питухов мало. И по прежней де цене, как наперед сего продавано в ведра — по рублю, в крушки по рублю по 20 алтын, а в чарки по 2 рубли ведро, по той же де цене вина купят мало», — жаловался на отсутствие посетителей держатель кайгородского кабака в 1679 году.

Боярам и дворянам пьющие работники тоже были не нужны, поэтому они запрещали им притрагиваться к спиртному. В 1661 году крестьяне Двины получили царское разрешение уничтожить у себя кабаки, а ожидаемый доход с них платить в виде податей. В следующем десятилетии жители Воронежа намеренно бойкотировали кабаки несколько месяцев.

Наконец, необходимо учитывать специфику источников, из которых мы узнаём о русском пьянстве в XVI–XVIII веках, — почти всегда это воспоминания иностранцев. Возможно, помимо предвзятости они примеряли на Россию опыт собственных стран. В 1541 году на повальное пьянство немцев жаловался отец Реформации Мартин Лютер. В XVIII столетии в Англии дешевый джин вытеснил импортную виноградную водку, а на каждых 400 жителей в Лондоне приходилось по кабаку.

В России XVIII века подавляющая часть населения жила в деревнях, где все так или иначе пили, но очень редко напивались. Об этом упоминали многие помещики той эпохи, например Иван Болтин: «На это им недостает времени, будучи заняты беспрерывно работою едва не чрез целый год».

Шумный XIX век

В первой четверти XIX века в Санкт-Петербурге, Москве и других крупных городах Российской империи набирали популярность ресторации, где отдыхали зажиточные дворяне, богатые купцы и члены императорской фамилии. Ниже рангом стояли второразрядные рестораны с подчеркнуто демократическими ценами, которые принимали творческую интеллигенцию (писателей, журналистов, актеров), мелких служащих и канцеляристов.

Трактиры же «ушли в народ» и в зависимости от публики делились на «чистые» и «грязные». Первые практически ничем не отличались от второразрядных ресторанов, поэтому современники нередко называли одно другим. «Грязные» походили на самые ушлые кабаки — там кутили чернорабочие, крестьяне, извозчики и преступники.

К середине 1890-х годов только в Санкт-Петербурге насчитывалось 644 трактира, и это не считая ресторанов. Вот маршрут по наиболее приличным и относительно недорогим заведениям столицы, которые стоит посетить в первую очередь.

Трактир И. Б. Давыдова. Владимирский пр., 7

Открыт со второй половины 1860-х годов. Здесь не столько едят, сколько пьют: Давыдов угощает посетителей виноградными винами, хлебным вином, ромом, ликером, пуншем, араком (крепкий алкогольный напиток, ароматизированный анисом), шромом (коктейль на основе лимона и других цитрусовых), отечественным пивом, медом и портвейном. На закуску можете взять соленых грибов, жареную колбасу с картофельным пюре или расстегаи — уж очень они здесь хороши.

В «Давыдке» веселятся крупные литераторы и журналисты эпохи. Не упустите возможность угостить выпивкой автора «Левши» Николая Лескова, поэта Аполлона Майкова или Александра Куприна — не исключено, что он даже упомянет вас в рассказе «Штабс-капитан Рыбников», где фигурирует трактир Давыдова.

Интеллигенция умеет отдохнуть не хуже кабацких питухов. Увидев, как «один известный писатель сидел на другом, тоже известном, и, изображая генерала, командующего войсками, орал что-то зажигательное», Федор Тютчев тут же выбежал из заведения и больше туда не возвращался.

Трактир Палкина. Невский пр., 47

Попрощавшись с Давыдовым, двигайтесь по Владимирскому проспекту в сторону Невского. На пересечении улиц вас будет поджидать трактир Анисима Степановича Палкина. Заглядывайте туда, если мечтаете вживую увидеть Федора Достоевского, Антона Чехова или Александра Блока.

Алкогольное меню здесь то же, что и у Давыдова, — в трактирах и ресторанах позапрошлого столетия подавали примерно одинаковые напитки. А вот съестное разнилось: за 1 рубль 43 копейки Палкин угощает обедом из пирога, «супа мипотаж натюрень», «розбива с циндроном», рака, телятины и крем-брюле на десерт. За такой стол цена более чем демократичная.

Ресторан А. И. Зееста на площади Александринского театра

Кафе-ресторан А. И. Зееста тоже стал прибежищем интеллигенции: в 1860–1870-х годах его посещали сотрудники сатирического журнала «Искра», поэт и критик Аполлон Григорьев, писатель-этнограф Павел Якушкин и другие. Сюда же по вечерам после спектаклей стекались почти все именитые актеры Александринского театра.

По воскресеньям ресторан проводит акцию — завтрак из стопки водки, рака и сосисок всего за 60 копеек! Кстати, водка в современном ее понимании — как водно-спиртовой раствор — появилась только к концу XIX века. До этого так называли любой крепкий напиток, в частности хлебное вино.

Выйдя от Зееста обратно на Невский, зайдите в ресторанчик «Квинсана» недалеко от «Пассажа». Сюда стоит заглянуть хотя бы ради механического автомата-буфета, который за 10 копеек продаст вам салат, за 5 — бутерброд.

Любителям экстремального отдыха прямая дорога в «грязные» трактиры. Они находятся в подвалах или на первых этажах домов

Тут пахнет потом, сыростью, а воздух настолько пропитан дымом, что его можно резать на куски. В смоге проявляются силуэты клиентов — извозчиков, дворников, чернорабочих и прочих «маленьких людей». Закусив пятую кружку пива залежалой ветчиной, они спорят, орут цыганские песни и высмеивают в анекдотах светскую жизнь:

В одном «зверином» ресторане, со «зверскими» ценами.

Х. ест и пьет, затем требует счет — цены грандиозные. Не говоря ни слова, он платит, а при выходе просит к себе хозяина-француза:

— Позвольте мне от души поцеловать вас!
— Верно, довольны были обедом?
— Нет, не то; поцелуемся покрепче, потому что мы с вами верно никогда больше не увидимся.

Другие — воры, убийцы, беглые заключенные — планируют в трактире грядущий налет на карету казначейства, расплачиваясь за выпивку крадеными украшениями. Или орудуют прямо в питейной: спаивают местных алкоголем со снотворным, грабят и сбегают до появления полиции.

Между столов снует небритый, лохматый и липкий (во всех отношениях) завсегдатай — редкий трактир обходится без него. Он выпрашивает у посетителей пару копеек на стопку водки и бутерброд. Вы новенький, поэтому завсегдатай точно прицепится к вам с разговорами и просьбами «взять штофчик водочки на двоих». Не бойтесь, он безобидный — стоит пригрозить кулаком, и сбежит за другой столик. Правда, перед этим попытается что-нибудь стащить, так что держите деньги в самом дальнем кармане.

Не передумали? Тогда вам в Москву: в трактир «Крым» между Трубной улицей и Цветным бульваром, «Собачий зал Жана де Габриэль» в Староживодерном переулке (ныне улица Красина), «Каторгу» на Хитровке и трактир «Амстердам» на Немецком рынке.

В революционные 1850–1860-е годы выросло целое поколение молодых нигилистов, отрицавших крепостное право и светский (читай — эксплуататорский) образ жизни. Они шли против системы: носили длинные волосы, одевались во всё старое, не следили за собой. И пили, но не в ресторанах, а в самых чахлых трактирах — подальше от ненавистных элит.

Отвергая аристократическую «культуру пития», они создавали свою, протестную. Популярностью пользовались коктейль «медведь» — смесь пива с водкой, «крамбамбуль» — разогретый «медведь» с сахаром и яйцом, и «лампопо» — напиток из пива, коньяка и сахара, настаивающийся на горячем жареном сухаре.

Ну, в XIX веке русские точно спились!

Не совсем: в 1864 году на душу населения приходилось 10 литров спирта, спустя 30 лет — 6,2 литра, а в 1913 году — 3,6 литра спирта. При этом в городах пили втрое больше, чем в деревнях, где по-прежнему проживало большинство населения страны, — в 1910-х доля городского населения составляла всего 15%.

В 1904 году Россия стояла на 10 месте в мире по употреблению крепкого алкоголя на душу населения: впереди шли Дания, Австро-Венгрия, Германия, Голландия, Франция, Швеция, Бельгия, США и Швейцария. В отношении пива в Норвегии этот показатель составлял 17,8 литра, в США — 57,7 литра, а в России — всего 3,8 литра.

Но есть и ложка дегтя: на рубеже XIX–XX веков в структуре потребляемого россиянами алкоголя 90% составляла водка, 7,7% — пиво и 3% — вино. В то же время общемировые значения — 34%, 27% и 39% соответственно. Проще говоря, это значит, что русские чаще напивались.

Конечно, статистика не идеальна: в основном она опирается на анкетные данные, наблюдения отдельных лиц и не учитывает множества факторов, например подпольный алкогольный сектор. Но такая же оговорка справедлива и в отношении других стран.

С началом Первой мировой войны в Российской империи объявили сухой закон. Народ перешел на денатурат, политуру, одеколон — всё, что содержало спирт. Естественным образом возникла целая отрасль самогоноварения, а самогонщики стремительно богатели. Власть пыталась бороться с подпольщиками, но безуспешно.

Отменили сухой закон уже большевики в 1924 году, когда почувствовали острую необходимость в деньгах: на займы капиталистических стран надежды не было, а новое государство строить нужно.

В обиход вошла 30-градусная водка «рыковка», названная в честь Алексея Рыкова — председателя правительства после смерти Ленина. Именно он вернул спиртное на прилавки.

Началась новая эпоха спаивания россиян, но уже советской властью, которая с лихвой обошла в этом всех своих предшественников. Производство водки постоянно увеличивалось — с 41 миллиона декалитров (1 декалитр = 10 литров) в 1947 году до 273 миллионов в 1970-м. В 1979 году продажа алкоголя принесла в казну больше денег, чем подоходный налог. Спустя пять лет 32% всех смертей в СССР были связаны с употреблением алкоголя.

---

Что почитать:

• С.А. Сафонов. «Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914–1925 годов
  На данный момент двухтомная монография доцента Сибирского федерального университета Сергея Сафронова — самый актуальный и подробный труд об алкогольном вопросе в Российской империи. Помимо кабацкой повседневности автор подробно описывает питейные привычки разных слоев общества и рассказывает, как русские правители пытались усидеть на двух стульях: предотвратить спаивание населения без ущерба для казны.
• И.В. Курукин, Е.А. Никулина. «Государево кабацкое дело»: очерки питейной политики и традиций в России
  Эта книга станет хорошим дополнением к предыдущей монографии: в ней фигурируют некоторые источники, отсутствующие у Сафонова, а повествование не прерывается 1917 годом и ведется вплоть до конца советской эпохи. Еще один огромный плюс «Государева кабацкого дела» — список литературы по теме после каждого раздела.
• Б.В. Родионов. «История русской водки от полугара до наших дней»
  Исследователь крепких алкогольных напитков Борис Родионов целую книгу посвятил водке, а заодно разрушил множество связанных с ней мифов. Читайте, если хотите узнать, почему водка не имеет права называться русским национальным напитком, а Менделеев не имеет к ее созданию никакого отношения.
• Ю.Б. Демиденко. «Рестораны, трактиры, чайные… Из истории общественного питания в Петербурге XVIII — начала XX века»
  Кабаков и трактиров вам недостаточно? Тогда читайте работу Юлии Демиденко с подробнейшим описанием петербургского общепита от самых дорогих ресторанов до скромных кофеен. В качестве приятного дополнения — старинные рецепты некоторых блюд и ресторанные анекдоты позапрошлого столетия.
• В.А. Гиляровский. «Москва и москвичи»
  Знаменитая книга русского писателя и краеведа Москвы Владимира Гиляровского с головой окунет вас в жизнь первопрестольной второй половины XIX — начала XX века. В московские трактиры вы уже заглянули, так что самое время продолжить путешествие.