Крах цивилизации по Феллини, Белоснежка-тореадор и оргии Ивана Грозного: 10 необычных исторических фильмов
Большей частью историческое кино добровольно сидит в консервативном гетто, ассоциируясь с чопорными костюмными драмами, приевшимися батальными сценами и нафталиновой романтикой. XXI век принес сомнительное новшество: фильмы про угнетение, где эпоха изображается стереотипно, а персонажи поверхностны. Экшн-героинями всё чаще становятся женщины, но получаются всё те же «плащи и шпаги», придуманные еще в XVII веке.
В нашей подборке — исторические фильмы, далекие от академизма, политкорректной повестки и вообще от всего, кроме искусства. Некоторые из них настолько необычны, что для них можно было бы придумать отдельный жанр.
Провинциальный дворянин (Шарль Берлен) отправляется в Версаль на прием к Людовику XVI, чтобы решить проблему мелиорации своих земель, на которых гнилостный болотный воздух и заразные мухи убивают крестьян. Всем его проблемы безразличны, и тогда он понимает, что добиться успеха удастся, лишь став своим при дворе. Он учится красить лицо и недобро острить, заводя для пользы дела роман с влиятельной светской дамой (Фанни Ардан).
16 кинонаград и 13 номинаций, включая «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке, — послужной список картины Патриса Леконта.
Режиссер снимает исторический фильм в документальной гиперреалистичной манере, при естественном освещении, вколачивая в зрителя ощущение «здесь и сейчас». Здесь и сейчас журчат фонтаны Версаля, дамы и кавалеры шелестят шелками в нарядных гостиных и посыпают с головы до ног пудрой обнаженную фарфоровую Ардан.
А еще достают из широких штанин (кажется, впервые в истории непорнографического кинематографа) снятый в пол-экрана член и мочатся на парализованного инвалида.
Галантный век, епта.
«Кремлевские тайны XVI века» (1991)
В 1584 году над Москвой загорается странная звезда. Толковать ее значение призывают волхвов, и те сообщают, что царю Ивану Грозному (Алексей Жарков) осталось жить один день. Начинается игра престолов.
Борис Бланк работал художником над множеством советских кинохитов, а на изломе Союза вдруг взял и поставил лучший фильм о Грозном со времен Эйзенштейна. То, что при Сталине можно было лишь наметить пунктиром, в 1990-е встает в полный рост. И Федька Басманов тут уже без околичностей «царев любовник»; и мужское царство опричнины превращено в гей-оргию; и лексика не благопристойная.
Жарков, гениальный в роли человека, у которого под кожей свербит легион бесов (он весь фильм чешется и дергается — так его распирает), предстает как хроническая болезнь России с ее тягой к сильной руке. Годунов (замечательный Богдан Ступка) — осколок здравого смысла во всеобщем безумии — отчаянно вопрошает: «Господи! Почему тираны живут так долго? Почему никто не расплатится с ними при жизни?!»
«Белоснежка» (2012)
Blancanieves
В Севилье 1920-х годов во время боя быков знаменитый матадор становится инвалидом и теряет любимую жену, которая умирает при родах. К дочери он равнодушен и отправляет ее на воспитание к бабушке, после смерти которой девочку забирает злая мачеха (испанская звезда Марибель Верду с очень альмодоваровским лицом).
К падчерице она относится как к служанке, потом убивает ее отца и велит слуге отвести девушку в лес и прикончить. Ее спасает цирковая труппа из семи карликов, а там и до арены рукой подать: Белоснежка, с ее кровью тореадора, завоевывает публику.
Испанец Пабло Берхер собирался снять черно-белую немую картину почти восемь лет. Пока он собирался, вышел «Артист», сведя всю оригинальность «Белоснежки» на нет, но ее достоинств не отменил.
В век визуального совершенства, когда ничем удивить невозможно, фильм бьет своей красотой под дых и отлично это знает. Это бесстыдное кино, манипулирующее зрителем: сентиментальный макабр с оттенком некрофильской эротики, где мачеха балуется садомазохизмом, а финал подло выбивает зрительскую слезу.
Но фильм заставит вас ощутить пресловутую магию кино: для того и придумали кинопроектор, чтобы, как здесь, положить белое кружевное платье в таз и достать его уже черным, для похорон.
«Дантон» (1982)
Danton
На второй год Республики в Париже нет хлеба, поэтому все обсуждают политику. Террор только начал набирать обороты, а граждане уже равнодушно бросают в сторону эшафота: «Что-то сегодня рано начали». Из деревни в столицу возвращается народный любимец Дантон (Жерар Депардье), который хочет положить конец лютым репрессиям. Правительству, едва начавшему входить во вкус, эта идея не нравится, и голова Дантона держится на плечах, только пока за него вступается железный Феликс французской революции Робеспьер (Войцех Пшоняк).
Ничего более хаотичного, чем происходит в фильме Анджея Вайды, не было, пожалуй, нигде. Перед нами государство, которым не управляет никто. Комитет, который решает, кому сегодня рубить головы, имеет к хлебу в парижских булочных такое же отношение, как последний клошар.
Когда Дантон во вступительной сцене въезжает в Париж, на него косит стальным взглядом мадам гильотина — она тут правит бал, остальные покорно вальсируют, включая тех, кто подписывает приговоры. Зачем они убивают, почему, какой в этом смысл? По привычке, что ли, уже? Или ждут, что так хлебные магазины откроются? Посмотришь со стороны: белая горячка. А нет. История.
«Сатирикон» (1969)
Fellini Satyricon
Во времена Нерона, когда всё гниет, от красивого молодого человека Энколпия (Мартин Поттер) сбегает красивый молодой любовник Гитон. Сбегает к третьему красивому человеку. Энколпий отправляется на его поиски по всей империи.
Сюжет, как обычно у Феллини, значения не имеет: это нарезанный в салат роман Петрония, а по сути — разговор о современной цивилизации, представленной в трактовке Феллини как парк дурных, даже отвратительных аттракционов: любовь тебя обманет, Минотавр поддельный, Рим сделан из папье-маше, кругом одни свиные рыла вместо лиц.
Энколпий похож на человеческое существо (он ученый и поэт), поэтому среди других ему тяжко, да и фильм грустный, несмотря на весь красочный цирк, которого бы хватило на пять сезонов какого-нибудь сериала HBO. В финале под небом нормального цвета (а то оно иногда красное) на волнах стоит спасительный корабль. Если выпало в империи родиться, напоминает нам режиссер, лучше жить в глухой провинции у моря. Греби отсюда, Энколпий, греби.
«Мария — королева Шотландии» (2013)
Mary Queen of Scots
Большеглазая юница Мария Стюарт (Камилль Рутефорд) выходит замуж за наследника французского престола. Он становится королем Франции, она — королевой. Это первый муж и первое королевство, которое она потеряет.
Судьба Марии Стюарт с ее потерянными мужьями, тронами и головой всегда волновала кинематографистов. Они лепили из нее романтическую героиню, мудрую правительницу, избранницу судьбы, а в «Двух королевах» с Сиршей Ронан — еще и икону феминизма, чтоб не уступать всяким выдуманным Дейнерис.
Ничем таким выдающимся Мария Стюарт не была, поэтому Томас Имбах снимает не только лучшее, но и само достоверное кино о неудачливой королеве: почти бесструктурную камерную драму о самой обычной женщине, проигравшей все свои битвы. Оператор Райнер Клаусманн и авангардистка советской школы, композитор Софья Губайдулина перекладывают поток сознания на язык образов и музыки, в результате мы так глубоко оказываемся у Марии в голове, что почти физически ощущаем: скоро отрубят.
«Великий Медичи: Рыцарь войны» (2001)
Il mestiere delle armi
Испанский император Карл V, в чьих владениях никогда не заходит солнце, вторгается в Италию. Остановить его войска есть шанс только у кондотьера Джованни Медичи (Христо Живков). Если он не справится, путь на Рим будет открыт, и чертово испанское солнце, уже сожравшее Новый свет, сожрет и Старый.
Сюжетная завязка картины Эрманно Ольми звучит как фэнтезийная небывальщина. Но всё это правда: Джованни Медичи считался величайшим полководцем своего времени, историки прозвали его Бонапартом XVI века.
Со своим знаменитым отрядом «Черных полос» он, возможно, сумел бы предотвратить самую страшную бойню эпохи Ренессанса: разграбление Рима 1527 года, когда впервые со времен Аттилы был разорен Вечный город, и погибло около 45 тысяч мирных жителей.
На деле вышло нелепо: Медичи получил пустяковую рану в ногу и внезапно для всех умер. Италия осталась беззащитной, да и Старый мир действительно рухнул: Ватикан после падения Рима лишился авторитета, и начались два столетия бессмысленной остервенелой резни между католиками и протестантами.
Последний великий итальянский режиссер в своем фильме, снятом, словно ожившие фрески, иначе расставляет акценты: последний рыцарь Европы против первых пушек. Нежно и горько в заснеженной разоренной земле под акварельным небом пишется история будущих войн человечества, в которых всё совершенствуется и совершенствуется вооружение. Пока однажды не усовершенствуется до палок и камней.
«Витгенштейн» (1993)
Wittgenstein
Жизнь философа Людвига Витгенштейна (Карл Джонсон), от детских лет до смертного одра, глазами уже больного Дерека Джармена, которому оставался год до смерти.
Это самый минималистичный фильм Джармена, отдавшего дань аскетизму героя: у Витгенштейна почти не было вещей, он мало ел и раздавал всем свои деньги. От любимых режиссером барочных излишеств остались одни костюмы Тильды Суинтон, которая похожа здесь на красивый ананас.
А Витгенштейн следует путем своей странной, экстравагантной жизни: вечное бегство от депрессии и суицида, добровольный уход на войну, открытие собственной гомосексуальности (вероятнее всего, выдумка), Бертран Рассел. Фильм может заменить краткий курс лекций по философии, а еще в нем есть зеленый марсианин — иначе это был бы не Джармен.
«Свидетель» (1987)
Matewan
В 1920 году в шахтерском городке Мэтуон назревает взрывоопасная ситуация. Люди устали работать за гроши, а хозяева местной угледобывающей компании, напротив, предлагают еще сильнее затянуть пояса. Начинается забастовка.
Фильм Джона Сейлза настолько проникнут социалистическим духом, что его могли бы снять в СССР. Получилось пособие начинающему революционеру со списком инструкций: как организовать профсоюз, как вести пропаганду и бастовать; а в финале — куда целиться, если до этого всё же дойдет.
Это почти забытый американский мир перед Великой депрессией, уравнявшей всех нищетой. Ему чужды вопросы политкорректности, национализма, расизма и гендера: среди лидеров восставших — ирландцы и итальянцы, белые и темнокожие. Женщины подносят патроны.
Как говорит профсоюзный активист в отточенном исполнении Криса Купера:
«В этом мире есть две стороны. Те, кто работают, и те, кто не работают. Вы работаете, они — нет. Это всё, что вам нужно знать о враге».
«Смерть Людовика XIV» (2016)
La mort de Louis XIV
Король Франции Людовик XIV (Жан-Пьер Лео), который всё лучшее давно прожил, пережил, забыл и даже ностальгировать бросил, умирает два часа экранного времени.
Каталонский визионер Альберта Серра снимает смерть, сам физиологический процесс умирания. Бесполезно пытаться разглядеть, как что-то духовное проступает под наслоениями отжившего дряблого тела; не проступает, это просто двухчасовой мартиролог, довольно холодно констатирующий: а вот у него здесь болит, а вот он больше не может глотать, а сейчас пустят кровь. Скрупулезно каталогизируя некротические признаки, Серра делает что-то очень жестокое в своей честности.
И всё же на смерть не выходит смотреть в упор и ты пытаешься увидеть что-то еще.
Как мерцают свечные блики на морщинистой коже. Как старик прижимает к себе внука-младенца. Как смеется, играя с любимым псом. Как похоже на Рембрандта. Как хороши, как свежи были розы… А теперь занавес, господа. Король умер.