Забытое клонирование: почему о сенсации XX века не слышно в последнее время

Первые попытки вырастить клона животного предпринимались уже более 150 лет назад, однако большинство из нас ошибочно полагает, что все началось с появления на свет овечки Долли в 1996 году. Это было не первое клонированное животное — почему же именно о ней так много пишут?

Уникальность Долли в том, что ее получили по абсолютно новой технологии — из соматической, а не половой клетки, да еще и взятой не у эмбриона, а у взрослой особи.

До 1996 года при клонировании использовали две яйцеклетки: в одной ядро убивали ультрафиолетом или химическими агентами и перемещали в нее ядро из другой. Затем предпринимались попытки пересадить соматические ядра из эмбриональных клеток — и они увенчались успехом: родились два ягненка.

В случае же с Долли применялся другой подход: ядро, где хранилась генетическая информация о ее «матери», получили из вымени взрослой особи. Клетки были заморожены, поскольку само животное уже умерло. Путь к рождению овечки-клона был непрост: в эксперименте использовали 277 яйцеклеток, в которые перенесли ядра из клеток вымени, из них развилось 29 эмбрионов. А родилась лишь одна Долли, остальные 28 возможных клонов остановились в развитии. Это был первый успешный опыт по пересадке «взрослого» ядра в яйцеклетку.С тех пор удалось создать клонов и других млекопитающих: свиней, хорьков и даже верблюда.

В Америке появилось несколько лабораторий, специализирующихся на коммерческом клонировании. Они предлагали воссоздать любимого питомца после его неминуемой кончины.

Первым «домашним «клоном стала кошечка по кличке Малютка Никки, полученная от 19-летней Никки, почившей за год до эксперимента. Занялась этим компания Genetic Savings & Clone, оценив свои услуги в $50 000. В 2008 году такую же сумму заплатили за создание пяти клонов не менее любимой собаки. Словом, технология отработана — правда, не до конца.

Мы до сих пор не знаем всех механизмов, управляющих развитием эмбриона. Лишь одна Долли на 277 яйцеклеток — маловато, не так ли? Почему зародыши не развиваются?

Вероятно, кое-какие ответы получили китайские ученые в этом году. Две макаки родились в результате клонирования «в стиле Долли» — после пересадки ядра соматической клетки. Ранее такие попытки проваливались, потому что эмбрион никак не развивался. Что же сделали китайские ученые?

Умы из Поднебесной применили знания из области эпигенетики. Дело в том, что наша жизнь зависит не только от генов, но и от белков, способов укладки ДНК и времени работы, включения и выключения этих генов. «Генетика предполагает, а эпигенетика располагает», выражаясь словами нобелевского лауреата Питера Медавара. Действительно, даже в точности копируя необходимые гены, вы не можете быть уверены, что они заработают так, как нужно. Следует учитывать и дополнительные, эпигенетические факторы.

Так, при клонировании эмбрионов и пересадке соматического ядра исследователи сталкивались с неизбежной проблемой: некоторые гены были уже «запрограммированы» и имели определенную биологическую задачу

К примеру, превратить те или иные клетки в кожу. Ученые нашли способ «обнулить» эти установки: они обработали клетки химическими агентами, которые модифицировали гистоны — белки, отвечающие за укладку ДНК. «Ненужные» гены дезактивировались, «нужные» — стали активными, и из зародышей удалось вырастить двух здоровых макак.

Как и в случае с Долли, попыток было много. Из 127 яйцеклеток получили 109 эмбрионов, 79 из них развились до стадии бластоцисты, когда их можно было пересадить в матку. У доноров прижились только четыре эмбриона, а родились всего две макаки. Конечно, шансы на успех повысились, однако многие биологические механизмы до сих пор неизвестны, из-за чего метод несовершенен.

Тем не менее клонирование активно используется, и даже человека не миновала чаша сия.

Нет-нет, армию клонов еще никто не создал, но в биомедицине применяется терапевтическое клонирование. Как и при создании Долли, можно взять неполовую, соматическую клетку и перенести ее ядро в донорскую яйцеклетку, которая делится и образует бластоцисту — полый шар из эмбриональных клеток. Те из них, что составляют внутренний слой, (так называемые эмбриональные стволовые) обладают огромным потенциалом, именно из них формируется зародыш, а внешние дадут в будущем пуповину и плаценту. Если использовать определенные факторы роста, то можно направить дифференцировку эмбриональных стволовых клеток по нужному пути — например, вырастить искусственную кожу или щитовидную железу.

Терапевтическое клонирование применяют и для лечения людей (но лишь в ряде стран, например в Великобритании или Бельгии), и для исследований. В 2006 году в Австралии была выдана первая в мире лицензия на клонирование человека — разумеется, исключительно в научных целях.

В России все разработки по терапевтическому и репродуктивному клонированию приостановлены: критики метода считают, что разрушение бластоцисты (а без него не получить нужные клетки) сродни уничтожению человеческого эмбриона. Возникает острый этический вопрос, по которому ведутся жаркие и нескончаемые споры: можно ли создавать организм, чтобы разрушить его, даже если это спасет другого человека?

А ведь еще недавно Россия была страной, где разрешалось даже выращивать живых клонов людей.

В мае 2002 года был принят федеральный закон о временном запрете как на репродуктивное (создание полной копии) клонирование человека, так и на терапевтическое (выращивание тканей и органов). Он действовал пять лет, а потом… перестал. Следующие три года клонирование не регулировалось ничем, кроме совести исследователей. Не существовало ни единого закона, ни единой поправки, которые запрещали бы какие-либо манипуляции с эмбрионами и пересадкой ядер. Однако в 2010 году на этот пробел в нашем законодательстве обратили внимание, и Дмитрий Медведев подписывает новый федеральный закон о поправках в старый: теперь клонирование человека в любых целях запрещено, пока не будут приняты нормативные акты, его разрешающие.

Еще в 70 странах действуют похожие запреты — не только из-за несовершенства технологий, но и, разумеется, из-за проблем этического характера.

При переносе ядра в донорскую яйцеклетку, действительно, получается новый организм, правовой статус которого никак не определяется.

При терапевтическом клонировании ученые имеют право выращивать такой эмбрион человека до 14 дней. Этого достаточно, чтобы яйцеклетка образовала бластоцисту. Также именно к 14-му дню появляется первичная полоска — предшественник центральной нервной системы. И тут начинаются разногласия. С точки зрения биологии эмбрион не рассматривается как отдельный организм: он зависит от условий окружающей среды и не способен выжить вне ее. С другой стороны, в этот период становится уместным разговор с позиций морали и этики — ведь из эмбриона может вырасти человек.

А вот с точки зрения религии с момента создания (или зачатия) эмбрион уже наделен разумом. Следовательно, эксперименты над ним или его разрушение для выделения необходимых клеток — это преступление и попрание эмбрионального права на жизнь.

В 2000 году был принят документ «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». В 12-й главе «Проблемы биоэтики» рассматриваются наиболее дискуссионные вопросы, связанные с абортами, контрацепцией, биомедициной и клонированием, и среди прочего в ней говорится: «Замысел клонирования является несомненным вызовом самой природе человека, заложенному в нем образу Божию, неотъемлемой частью которого являются свобода и уникальность личности. Вместе с тем, клонирование изолированных клеток и тканей организма не является посягательством на достоинство личности и в ряде случаев оказывается полезным в биологической и медицинской практике».

Может показаться, что РПЦ разрешает клонирование в терапевтических целях, но это не так.

Разрушение эмбрионов для получения стволовых клеток, которые затем можно применить для выращивания органов и тканей, запрещено и приравнивается к убийству.

Кстати, религиозные деятели активно критикуют и вспомогательные репродуктивные технологии. Наиболее известен среди них протокол ЭКО, о категорическом неприятии которого заявляет РПЦ: считается, что в этом случае нарушается целостность личности человека, а «расчленяя» оставшиеся в ходе такой процедуры эмбрионы, мы тем самым губим уже зародившуюся жизнь.

И все же одной позиции церкви было бы недостаточно для надлежащего контроля биотехнологической отрасли. Поэтому в 2017 году вступил в силу обладающий наибольшей юридической силой и самый полный в России Федеральный закон «О биомедицинских клеточных продуктах», регулирующий не только правовые, но и многие технологические аспекты. Например, в нем говорится о недопустимости разработки клеточных продуктов путем прерывания процесса развития эмбриона — даже созданного в лабораторных условиях. Это своего рода дополнение к предыдущему мораторию, о котором речь шла выше, — терапевтическое клонирование людей теперь окончательно запрещено.

Итак, создавать двойников человека нельзя нигде, да и технологически это пока невозможно, а клонирование для получения идеально подходящих органов запрещено в большинстве стран. Но панические настроения, связанные с возможным появлением армий клонов, все равно усиливаются. Вызваны они и первобытным страхом, что наши двойники будут быстрее, выше и сильнее обычных людей, и боязнью наказания свыше — за создание рукотворного человека.

Одни опасаются, что у клона не будет души, другие — что она все-таки будет. А если все же случится второе, то как такой человек станет себя ощущать?

Очевидно, что до появления первого клона необходимо будет решить множество задач этического и культурного характера, сформировать определенное отношение общества к людям, родившимся («созданным»? «выращенным»?) подобным образом, позаботиться о том, чтобы они были обеспечены правами и возможностями.

Кстати, мнение, что клоны имеют идентичную с донорской внешность, ошибочно: копируется только геном, а за фенотип, то есть внешний вид, отвечает множество других факторов — например, уже упоминавшаяся эпигенетика или окружающая среда.

Так что об одной фобии можно забыть: миллионы одинаковых людей не окружат вас даже при постоянном клонировании всех и каждого.

Большее удивление вызывает страх быть клонированным. С точки зрения биологии оставить свою точную копию на Земле — значит фактически добиться бессмертия, не физического, но по крайней мере генного. Однако многие противники клонирования с ужасом представляют, что их генетический материал будет жить, когда сами они уже умрут. Обычно те же самые критики запрещают использовать их органы для пересадки. Но если разобраться, то и этот страх на самом деле пустой. Перед вероятным развитием клонирования будет создана соответствующая правовая база и разработана процедура, предполагающая получение согласия от клонируемого. А значит, нечего беспокоиться: пара подписей — и бессмертным станет кто-то другой.

Но это все в будущем. Пока же ученые имеют возможность только выращивать подходящие органы вместо многолетних поисков донора и разрабатывать способы лечения некоторых заболеваний с использованием клонированных клеток. Кажется, это осознали даже писатели-фантасты, которые перестали любезно снабжать общество новыми поводами для беспокойства. Тем не менее технология будет развиваться. И если сейчас нам кажется настоящим чудом рождение макак, то через десяток лет, возможно, и появление более интересных клонов станет обычным делом.