«Я думаю, вам нужно похоронить муху». Хранитель народной культуры Антон Козлов — о гробиках из огурцов и поминках по тараканам

— Антон, я изучил публикации о вас в СМИ. Там, как правило, отталкиваются от одной из сторон вашей многогранной деятельности. А как вы сами определяете себя?

— Я чувствую себя хранителем народной культуры. Но это может звучать слишком общо и требует каких-то уточнений, наверное. Мысль вертится где-то рядом, но я не могу ее поймать. Похороним мух сегодня, и вернусь к этому.

— Хорошо, тогда давайте свяжемся позже.

— Похоронили. Но, конечно, не всех. Есть желающие хоронить, которые уже три года пишут, что хотят прийти, но все никак у них не получалось. Вот с ними еще надо будет дерзнуть.

— Как все прошло?

— Похороны прошли, как всегда, великолепно. Мухи, комары, мелкие мушки дрозофилы и даже один таракан в персональном гробике. Завтра будем хоронить с другими людьми. А в конце следующей недели — наверняка с вторым курсом театрального отделения многопрофильного техникума.

Не знаю, о чем рассказать конкретно, в этом действе великолепно все: и песни, которые мы поем, и то, что по такому поводу веселые люди встречаются друг с другом. Как это по обычаю заведено — покойникам сделали гробы, памятнички, цветочки приготовили. Прощались, отпевали, закопали и поминки устроили.

— Давно вы начали устраивать насекомым такие проводины?

— Лет 13 назад. К тому времени уже был опыт участия в праздниках в этнокомплексе «Ремесленное подворье», где находится Музей топора — это недалеко от Иванова. Там я впервые увидел, что такое настоящий народный праздник.

В Тобольске мы с друзьями стали играть зимние и летние Святки, праздновать Покров, закликать весну, широко гулять на Масленицу. Я тогда уже был редактором группы Русский народный календарь вконтакте, где публиковал выдержки из книг разных этнографов о народном быте. И вот, готовлю очередной пост, читаю книгу Анны Федоровны Некрыловой «Русский традиционный календарь». И там встречаю рассказ о том, что в Тамбовской губернии был такой обычай — осенью хоронили мух. И понял я, что это хорошо и надо дать жизнь этому обычаю у нас.

Мы хоронили вначале с самыми близкими друзьями и родней. Первые два-три года похороны не были пышными, потом разыгрались. Это, с одной стороны, очень веселое действо, с другой — довольно глубокий обычай. И во время этой игры, и после на душе становится хорошо, все участники молодеют. Как говорится в пословице, всякая душа празднику рада.

— А в детстве насекомых не хоронили? Кажется, дети нередко чем-то подобным занимаются. И вроде бы это объясняется потребностью в соответствующем опыте.

— Не помню, хоронил именно я или нет, но у нас во дворе, конечно, хоронили. В основном жуков-пожарников. Их у нас у отмостки дома и больших старых лип много собиралось. Мы их отправляли в плавание по ручьям на щепках-кораблях или заселяли в песочные замки. Некоторые погибали. Их хоронили.

А вообще да, многие из друзей вспоминают, что в детстве хоронили и насекомых, и птиц, если находили их мертвыми.

Про потребность в опыте соглашусь. Похороны ведь часть нашей жизни. Дети отыгрывают то, что, скорее всего, им в будущем нужно будет делать не однажды. Да и мы, взрослые, каждый раз, играя похороны мух, все больше углубляемся в понимание похоронных обычаев.

В этот раз вспоминали разные части похоронного обряда, кто что помнит из жизни. Вспоминали, как похороны проходят у разных народов, говорили о мифологии похорон. И все это не мрачно, а с наслаждением жизнью. Похороны ведь могут быть очень красивыми. Мы вспоминаем и играем и трогательные, и душевные части обряда.

Думаю, что мысли о похоронах часто под запретом, потому что они тяжелые, а игра дает возможность убрать эту тяжесть. Я думаю, что похороны раньше играли, как играют свадьбу или некоторые календарные праздники.

Один раз в похороны мух с нами играл мой отец. Тогда у меня мелькнула мысль, что он сейчас увидит, что мы можем это играть, и ему будет легко уходить. Хотя тогда ничего не предвещало его ухода. Через полгода он ушел.

— Вы говорите «играть», «проигрывать». Почему именно так?

— Я могу сказать «реконструировать», могу сказать «воспроизводить действия, описанные этнографами», или можно было бы сказать «выполнять сценарии», как угодно. Но народ-то именно играл, и так и говорил.

Игра дает возможность жить, а не засыхать. Игра священна.

Ушла игра — и стало все серым, жестким, ломким, безжизненным. Вообще я думаю, что искусство народной игры — один из краеугольных камней действенности народных обрядов. Во время больших праздников при помощи обрядов, именно играя, закладывают лучшую судьбу.

Неслучайно, может быть, и то, что многие народные обряды со временем превратились в детские игры. В детстве, когда мы с друзьями ходили колядовать, мы не очень-то задумывались над смыслом действа, мы просто играли в это. Взрослые тогда уже не наряжались и не обходили соседей, а у нас это какое-то время еще жило. Пока не повзрослели.

Позже, когда я решил, что мне в жизни зимние Святки необходимы, я обращался именно к этому опыту. Учился у тех, кто владеет такой игрой, читал исследователей народной культуры и вспоминал, как играли мы в детстве, понимая, что кое-что я уже умею и делал.

— А почему похороны мух — это праздник? Разве насекомых не жалко?

— Их же не заживо хоронят. Хотя, конечно, бывает и жалко. Как-то раз песню исполнили на их похоронах: «Не спеши ты мух хоронить, а есть у них еще дома дела…»

Но после хороших похорон, наверное, всегда должно быть хорошо. Говорят же про некоторые похороны, что они тяжелые бывают, а про какие-то, что они легкие и светлые.

А вообще-то мухам бы пора и честь знать. Уже осень, а они все еще жужжат. Как там поется в песне: «Блоха-муха околела, всему миру надоела».

— То есть получается, игра игрой, а без антропоцентризма все-таки никуда?

— Есть и такой слой в этом пироге. Но не так однозначно. Ведь хороним и оплакиваем, памятнички на могилках делаем. Не как у Вилли Токарева: «Похоронят как собаку и молитвы не споют».

В виде мелкой букашки может являть себя различная нечисть. В этнографии разных народов встречаются такие описания, что когда колдун умирает, он либо распадается на гнус, либо из него лезет всякого насекомого брата толпами. Считается, что это нечисть, которая ему при жизни помогала.

В фильме «Зеленая миля», например, болезнь вылетает из человека целым роем мух.

В языковой картине мира это отражено в выражениях: «Какая муха тебя укусила?», «Что у тебя за „бзык“?», «У каждого в голове свои тараканы», «Человек с червоточинкой» и прочее. Так что можно рассматривать похороны мух как способ избавиться от тараканов в голове.

— А почему для избавления от тараканов хоронят мух, а не тараканов?

— Можно и тараканов. В этом году повезло: таракан попался! Я их лет двадцать не видел. А тут как по заказу — смотрю, бежит, родимый! Как-то бывало, что и блох притаскивали.

— Значит, самый надежный способ раздобыть насекомых для обряда — это привести живое насекомое в нужное состояние?

— Ой, ну бросьте вы. Сейчас еще эти защитники мух прибегут. Никого мы не убиваем. Все своей смертью. В основном несчастные случаи, конечно. Редко кто от старости.

Я думаю, вам стоит похоронить муху. Чтобы у вас был собственный экспириенс.

— Тогда научите меня, пожалуйста, с чего начать, как действовать. Что-то вроде инструкции.

— Муху найдете? Если нет, у нас Петька продает. Можем по почте выслать.

— И что, часто покупают?

— Да нет, что-то с маркетингом не так, похоже. Я ему говорю, что нужно продакт-менеджмент делать, все такое. Но он не верит. Говорит, что звезды не сошлись пока еще.

— Могу взять с подоконника засохшего кожееда — это такие маленькие домашние насекомые. Что дальше?

— Гробик, конечно, нужно сделать. Тут уж кто из чего. Важно, чтобы материал был биоразлагаемый. Иначе штраф вам вкатят за загрязнение окружающей среды у нас за этим строго следят. Чтобы было не так печально, можете дождаться, когда мы будем хоронить, и присоединиться к нам по видеосвязи.

— Любопытно, конечно. Вот только у нас тут с почвой не очень — каменные джунгли. Вы с товарищами обычно где собираетесь?

— Всяко бывало. Однажды на каком-то фестивале, связанном с народной культурой, прямо в клумбах на одной из городских площадей и справили обычай. Бывало, что торжественно, в саду Александровском у нас в городе. А бывало, что и за домом, в огороде.

— Всегда ли перед похоронами следует шествие? Как в этом репортаже 2017 года.

— Так или иначе да — покойничков-то выносить надо. Но так торжественно пока не повторялось. Видимо, таких знатных мух, как тогда, не помирает нынче. Но я мечтаю, что однажды мы наймем настоящий оркестр и пройдемся по городу с похоронным маршем.

— Насколько я понимаю, с учетом внимания со стороны СМИ, на похороны мух появляются разные отзывы. Какие вам запомнились больше всего?

— Было как-то, мне рассказывали, что директор «Вестника Сургутского района» отозвался о событии, что оно неординарное. Материал, который они написали, если верить информации с их сайта, «побил все рейтинги». Это приятно было. Но вообще с публичными отзывами негусто. Я думаю, что похороны мух — это для отважных. Не все об этом отваживаются говорить.

— Может, кто-то после похорон подходил и что-то интересное говорил?

— После похорон обычно один вопрос: «Когда в следующий раз будем хоронить?» Ну, и еще часто: «Ну молодцы! Ну затейники!»

— А хейтеры встречаются?

— Я не представляю, как похороны мух можно захейтить.

— Ну, наверняка где-нибудь выскакивали комменты, что это, мол, кощунство. Или что просто «бред» и «чушь», как иногда любят строчить.

— Представьте: в субботу вечером шагают по улице люди с дохлыми мухами. Некоторые в траурных одеждах. Это такая дичь, что мне самому порой хочется сказать: «Люди, вы серьезно?» Мы и сами от себя в шоке. Так что словами «бред» и «чушь» вряд ли кого-то из тех, кто хоронит, можно обидеть.

«Хоронить мух — чушь» — это какое-то масло масляное получается.

В общем, действо освящено верховной дохлой мухой, и хейт к нему не липнет. А адептов культа появляется все больше и больше.

— Понимаю. А после того, как гробики закопаны, могилки кто-нибудь навещает? Или смысл как раз в том, чтобы они как можно скорее растворились и стали частью земного покрова?

— Вопрос! Мы не навещали раньше. Но я не уверен, что это хорошо. Мы это обсудим.

Ведь бывает, что покойники мучают живых, приходят к ним по ночам, просят чего-то. Может быть, с мухами и тараканами так же. Если таракан является во сне, то надо на могилку к нему сходить.

— И еще такой вопрос: не мучает ли суеверность? Когда много приходится думать о смерти, играть в смерть, нет ли страха накликать недоброе?

— Суеверность не мучает. Если я буду отводить взгляд от темы похорон и смерти, это же не значит, что они исчезнут. Это значит, что когда они придут, я буду не готов. Так что отворачиваться смысла не вижу. Мы об этом говорили в самом начале: полезнее отыграть то, что вызывает тяжесть внутри, и выпустить эту накопившуюся тяжесть. Многие из тех, кто приходит, и правда мрачные, а кто-то даже в ужасе. Но внутри игры все всегда происходит со смехом.

Более того, я считаю, что это очень важная часть нашей культуры — игра в похороны. Мы ведь так учимся провожать. В народной культуре много игровых похорон: похороны русалки (соловья, Стромы, Костромы), похороны кобылки, прощание с Масленицей (когда ее сжигают на костре). Наверняка еще что-то есть, что не перечислил.

Во время похорон мух я часто цитирую Сергея Калугина: «Ничего нет прекраснее смерти».

— А почему Калугин так считает?

— Ну, я это в шутку. Когда мы собираемся по поводу похорон мух, все-таки это праздник жизни. Как и все поминальные праздники и «праздники мертвых» в иных культурах — это праздники жизни.

Мифологи это объясняют так: обращение к ушедшим, к предкам — это обращение к земле, к корням, к тому, что обеспечивает жизнь.

Поэтому обычаи разных народов, связанные с почитанием предков, с поминальными обрядами — это всегда жизнеутверждающие, я бы даже сказал жизнеобеспечивающие обычаи.

— Мы с вами заговорились и забыли о первом вопросе, над которым вы хотели подумать — про определение себя. Будем к нему возвращаться или ну его?

— Если вам не принципиально, то ну его. Я по-прежнему не знаю, как на него ответить.