Король-солнце, поэт-лорд и голливудские звезды. Сверхкраткая история гламура от французского двора до реалити-шоу

Что такое гламур

Слово «гламур» впервые появилось в английском языке в 1805 году. Вальтер Скотт использовал его в поэме «Песнь последнего менестреля», чтобы обозначить волшебную силу, благодаря которой обычные люди, дома и места казались великолепными.

Существует мнение, что гламур — это порождение высшей аристократии с ее неограниченными привилегиями, любовью к роскоши и высокому стилю. Однако он скорее свойственен буржуазной культуре, предпочитающей материализм и обожающей развлечения. Гламур выражает мечты коммерческого общества: любой человек может стать лучше, привлекательнее и богаче. С помощью правильного макияжа, модной одежды и аксессуаров можно скрыть возраст или физические недостатки, а также вылепить идеального себя, такого, как представляется в самых смелых фантазиях.

Гламур — это и оружие, и защитные доспехи, и экран, отображающий такую внешность, которая будет обманывать, восхищать и околдовывать, потому что цель гламурных изображений — ослеплять и обольщать каждого, кто бы на них ни взглянул.

Помимо богатства и роскоши, большое значение для гламура имеют красота и сексуальность. В коммерческом обществе красота превратилась в средство социального продвижения, отбор и демонстрация красоты — в бизнес. Сексуальность гламура нацелена в первую очередь на продажи. Продавцы привлекают внимание к своим товарам, используя принцип sex sales, а также мечту о чуде. Предметы роскоши продаются благодаря обещанию волшебного преображения или побега от ограничений повседневной жизни.

Также важной частью истории гламура является развитие современных мегаполисов. Идея большого города тесно связана с богатством, властью, шиком и публичностью.Средства массовой информации с большой охотой демонстрируют модных людей в красивых местах на интересных событиях, вызывая зависть у простого обывателя… и оставляя ему надежду соприкоснуться с миром избранных.

Как зародился гламур: аристократы против буржуа

Некоторые исследователи полагают, что гламур мог появиться еще в эпоху Возрождения, когда герцогства Италии соревновались между собой в богатстве и изысканности. Другие называют временем рождения гламура XVII век, а местом — двор Людовика XIV, короля-солнца, помешанного на роскоши и театральности.

Великолепие Версаля, причудливая мода на каблуки и парики, безумные траты на приемы, балы, фейерверки заставляют нас думать, что Людовик отчаянно хотел быть гламурным, однако это не так. Французский король не стремился к тому, чтобы обычные французы ему подражали, или к тому, чтобы буржуазия на него ориентировалась. Желание поразить и ввести в моду что-либо касалось исключительно королевского двора либо других монархов. Показательная роскошь правителя или аристократии служила подтверждением законности титула, но не имела целью вызывать зависть простых людей, которые зачастую и не представляли, как живут высшие сословия.

Еще одна венценосная фигура, которая тесно ассоциируется с гламуром, — это Мария-Антуанетта, известная модница и любительница пирожных, поплатившаяся головой за свой расточительный образ жизни. Художница Элизабет Виже-Лебрен, ослепленная сиянием бриллиантов королевы, сравнивала ее с богиней, окруженной нимфами. Биограф королевы Антония Фрейзер пишет:

«Гламур Марии-Антуанетты — хотя это слово XX века, использовать его здесь, кажется, уместным — восхитительно шел ее титулу королевы Франции».

Мария-Антуанетта определенно обладала очарованием и умела вызывать восторг, что присуще гламурным личностям. Несмотря на царственность, она была соблазнительна и хотела нравиться. Ее окружение состояло из модниц и повес, а всё свое время она проводила в развлечениях. Вместе с парикмахером месье Леонаром она ввела в моду гигантские прически, украшенные перьями и драгоценностями, а потом, увлекшись идеями Руссо, сменила стиль на «деревенский» и носила легкие муслиновые платья, вошедшие в историю как «сорочка королевы». Само собой, за ней повторял не только французский двор, но и вся европейская знать.

И всё же в силу своего характера Мария-Антуанетта не стремилась завоевать широкую популярность. По большому счету ее круг был очень узким, и ее желание нравиться распространялось только на него.

В фильме Софии Копполы 2006 года Кирстен Данст прекрасно передала гламурность образа Марии-Антуанетты и ее ослепительный блеск.

После Французской революции к власти пришел Наполеон, который превратил двор скорее в публичную, чем домашнюю структуру. Император поселился во дворце Тюильри в Париже, он понимал, что, несмотря на военные успехи, его власть зависела и от других обстоятельств и что ее нужно укреплять с помощью публичных показов и церемоний.

Важной частью императорского двора являлись красавицы, однако положение женщин после Французской революции изменилось. Если до этого при дворе процветали довольно свободные нравы и женщины, как и мужчины, заводили любовные отношения на стороне, то Наполеон настаивал на внешней благопристойности, подавлял сомнительные моды и боролся с распущенностью. Бонапарт, как и Руссо и многие революционеры, включая Робеспьера, считал женщин существами второразрядными. Публицист эпохи Просвещения Эдмунд Бёрк отмечал, что новый порядок, десакрализовавший монархию, создал и новые отношения между полами:

«При таком взгляде на мир король — всего лишь человек; королева — не более чем женщина; женщина — не более чем животное; а животные не относятся к существам высшего порядка. Уважение, подобающее слабому полу, должно рассматриваться как романтический вздор».

И всё же именно эпоха Наполеона — первая в истории гламура. Привилегии знати стали доступны и буржуазии (аристократия по-прежнему оказывала влияние на общество и культуру), но больше не обосновывались историей или божественным правом.Новые люди, не имевшие высокого положения, стремились к утверждению социального и экономического превосходства, завоевывая власть, сколачивая состояния и привлекая общее внимание. Бонапарт без сомнения был главной фигурой гламурной культуры. Дерзкий, самоуверенный, достигший всевозможных высот и окруженный самыми желанными женщинами Франции, он в глубине души всегда оставался корсиканским выскочкой.

Джордж Байрон и красавчик Браммелл

Одной из важнейших черт гламура является дистанция. Гламурные люди нигде не пускают корней, они постоянно путешествуют, будь то экзотические страны или модные курорты. Их жизнь полна увлекательных приключений и драматических событий, где нет места рутине и повседневным заботам. Мы видим этих людей исключительно так, как они хотят, чтобы мы их видели. Расстояние — важный фактор, маскирующий обыденность или нелучшие периоды человеческой жизни. Зрителям позволяют быть свидетелями гламурного преображения, но никогда — расставания с гламуром. Для того чтобы сохранять интерес, необходимы подмостки.

Знаменитый лорд Байрон преклонялся перед Наполеоном и, возможно, в какой-то степени отождествлял себя с ним. Ранний триумф Байрона превратил его в кумира современников. Он культивировал собственный образ, придумывая разные литературные альтер эго. Даже на портретах его изображали удалым искателем приключений, одетым в экзотические наряды.

Байрон являлся частью высшего общества, но при этом не был к нему привязан. Загадочный и мрачный, с непростым детством и богатым опытом путешествий, влюбчивый и распутный, он превратился в романтического идола.

Его образ жизни был окутан легендами, которые Байрон не стремился опровергать. Он не мог жить без чужого внимания. Байрону было важно себя правильно подавать: он тщательно подбирал одежду для выходов в свет и придумывал позы для портретов, скрывал хромоту, занимался спортом и сидел на диетах. Его поэзия производила на людей сильное впечатление в том числе потому, что особым способом подавалась и издавалась.

Еще одна одиозная фигура английского гламура первой половины XIX века — Джордж «Красавчик» Браммелл, изобретатель стиля джентльмена. Лощеный и безукоризненно ухоженный, он тонко чувствовал культуру городской моды и действительно внес вклад в ее создание.

Своим появлением на светской сцене Браммелл обязан случайной встрече с будущим королем Георгом IV, который полностью попал под очарование этого щеголя. По словам биографа, «Браммелла всегда тянуло к гламуру». Он купался в славе: ему пытались подражать мужчины всех классов. Забавно, но стремясь быть «неповторимым», он автоматически провоцировал в других желание посоревноваться с ним и, по сути, был первым воплощением гламурного парадокса достижимой исключительности.

Внешность играла важную роль в большом городе, поскольку люди постоянно встречали тех, с кем не были знакомы. Это, в свою очередь, давало новые возможности тем, кто культивировал свою внешность. Денди выделялись не самой одеждой, а скорее значением, которое они ей придавали.

Браммелл был честолюбивым снобом, ведущим образ жизни, который явно был ему не по карману. Говорили, что он купается в молоке (которое потом продавали в городе как питьевое), на туалет тратит не менее трех часов и никогда не поедет в одном экипаже с человеком менее знатным, чем он.

Но, потеряв расположение короля, Браммелл лишился всего. Ему пришлось бежать от кредиторов во Францию, где он всё равно оказался в тюрьме. Свои последние дни бывший блистательный денди, увы, провел в доме для умалишенных, но к тому моменту о нем уже благополучно все забыли.

Дамы полусвета

Королевами гламура XIX века без сомнения были куртизанки. Мегаполисы начала XIX столетия были устроены по патриархальному принципу и удовлетворяли исключительно мужские потребности. Жизнь женщин ограничивалась тесным мирком. Их нельзя было увидеть свободно разгуливающими по улицам, не приветствовались они в мужских клубах, магазинах, ресторанах. Женская социальная роль сводилась к частной сфере: они определяли правила входа в высшее общество и управляли рынком женихов и невест. Состоятельные мужчины выбирали для брака скромных девственниц, рекомендованных матронами, однако развлекаться предпочитали в компании гламурных распутниц.

Положение куртизанки отличалось от положения рядовой проститутки. В отличие от последней куртизанка сама могла выбирать мужчин, ее расположения было не просто добиться. Такие женщины удовлетворяли потребности богатых людей не только в сексуальном удовольствии, но и в престиже. Буржуа увлекала мысль бесконтрольного гедонизма, свойственного аристократам, — спустить все деньги на азартные игры или кокоток считалось признаком высокого стиля. Куртизанки знали толк в обольщении: они всегда были одеты по последней моде, сверкали драгоценностями и обожали публичность. Такие женщины создавали свою репутацию экстравагантными поступками, громкими скандалами и влиятельными связями. И еще за каждой тянулся шлейф тайны: будь то иностранное происхождение или вымышленная дворянская биография. О кокотках постоянно писала пресса, а некоторые и сами были не прочь издать провокационные мемуары.

Многие куртизанки в прошлом были актрисами и танцовщицами — сцена делала их особенно притягательными. Однако скромное жалованье нередко заставляло этих женщин искать финансовой поддержки у поклонников. Обычно им помогали одновременно два или три покровителя, которые, как правило, знали друг о друге.

Кокотки обитали в самых модных районах, недалеко от дорогих магазинов и развлекательных заведений, воплощая таким образом квинтэссенцию культуры потребления. Чем более расточительным был образ жизни куртизанки, тем она становилась желаннее. А если из-за нее любовник терял состояние или репутацию, то рыночная цена ее «услуг» повышалась в несколько раз.

И всё же большинство содержанок мечтали удачно выйти замуж и обеспечить себе социально приемлемый статус.

Первые звезды гламура

В последние два десятилетия XIX века возникли целые созвездия знаменитостей; эта система поддерживалась бульварным театром, прессой и фотостудиями.

Парижское варьете «Фоли-Бержер» стало настоящей кузницей звезд. Публика приходила сюда не столько насладиться представлением, сколько полюбоваться красивыми телами, роскошными костюмами и сияющими драгоценностями артисток. Зрителей-мужчин безмерно привлекало сочетание эротического спектакля и сексуальной коммерции.

Каролина Отеро, Лиана де Пужи, Эмильена д’Алансон и Клео де Мерод — все эти женщины выступали в «Фоли-Бержер», соперничали между собой, их слава гремела по миру. Они были настоящим воплощением гламура. Чтобы привлечь к себе внимание, они шли на любые уловки.

Например, танцовщица Лиана де Пужи обеспечила успех своему дебюту в «Фоли-Бержер», пригласив на премьеру принца Уэльского. Она использовала прессу для продвижения себя, подкидывая жадным газетчикам одну сенсацию за другой. Ее бурные романы с богатыми мужчинами и женщинами превращались в материал для скандальных мемуаров. Де Пужи появлялась в рекламе, в ее честь даже назвали духи. Ее поклонниками были Пруст, д’Аннунцио, не говоря уже о фотографах и художниках.

Модельеры, фотографы и художники вроде Болдини или Сарджента создавали гламур как систему. Работая в сотрудничестве (модельеры часто одалживали одеяния художникам), они добивались эффекта обольщения с помощью поз, положения тел и взглядов — эти приемы можно было применить к любому человеку и таким образом придать ему особый блеск, сделать его соблазнительным.

Гламур и таблоиды

Большое значение для культуры гламура приобрели курорты. Чтобы насладиться изысканной компанией, нужно было отправиться в Биарриц, Довиль, Монте-Карло или на Ривьеру. Сюда стекались короли, принцы, аристократы, банкиры, рантье, художники, писатели, журналисты, авантюристы, а также куртизанки в поисках богатых покровителей. Они приезжали ранним летом и уезжали, когда становилось слишком жарко. Такая пестрая смесь публики будоражила охотников за сенсациями и распаляла воображение любителей светских сплетен.

Пресса завоевывала аудиторию, предлагая ей спектакли из жизни богатых и модных, а те получали почет и славу, выходя на всеобщее обозрение. Светская журналистика стала важным посредником между элитой и массами, она же определяла ритмы жизни высшего света.

Владельцы газет нанимали в качестве корреспондентов тех, кто был близок к изысканному обществу, и в результате светские колонки стали более живыми и достоверными: из чтения для избранных они превратилась в массовый отдых.

Газетные репортажи о знаменитостях перемежались рекламой мебели, алкогольных напитков, курортов и т. д. С помощью разнообразных ассоциаций между местами, предметами и людьми создавались гламурные образы. Предприниматели всего мира осознавали ценность гламура, гарантирующую клиентов высшего класса или тех, кто стремится к нему, и наживались на этом.

В мае 1930 года знаменитый фотограф Сесил Битон опубликовал статью в лондонской газете Sunday Dispatch, в которой он описывал гламур как отличительную черту тех, кого постоянно окружала аура возбуждения и трепета. Он заявлял, что по определению гламурной была лишь королевская власть, а в других случаях гламур зависел от профессии человека и его личных качеств. Кинозвезды, некоторые художники и писатели, актрисы и спортсмены могли казаться такими же соблазнительными, как и красивая светская львица, и не существовало никакого способа предугадать, кто или что станет гламурным. «Надежда есть у каждого», — заключал Битон.

Гламур и Голливуд

Но вряд ли что-либо еще оказало такое влияние на культуру гламура, как Голливуд. 1930-е не зря называют золотой эрой Голливуда. Благодаря Великой депрессии гламур стал самым продаваемым товаром.

Во времена повсеместной бедности и прочих невзгод голливудский кинематограф переносил зрителей в мир грез — подальше от печальной действительности и ежедневных проблем. Фильмы помогали обывателям мечтать, а машина потребления позволяла воплощать эти мечты в реальность. Кино оказывало большое влияние на повседневную жизнь. Оно привлекало внимание к внешности, одежде и тому, как человек подает себя в целом. Женщинам предлагалось проводить параллели между популярностью звезд и возможностью использовать собственные данные.

Казалось, голливудские звезды обладают всеми привилегиями и свободами. Их радостно привечали как в модных салонах, так и в частных дворцах. Однако богачи считали их не более чем трофеями, выставляя напоказ на светских приемах и закрытых вечеринках. Голливуд был вульгарным и претенциозным, здесь процветали крайности и эксцентричность.

Студии владели всеми правами на актрис и актеров, порой заставляя их выполнять совершенно нереалистичные требования. Сумасшедшие диеты, пластические операции, злоупотребление наркотиками, подпольные аборты, фиктивные браки, чтобы скрыть сексуальную ориентацию, постоянный абьюз и сексуальные домогательства со стороны продюсеров и режиссеров — это лишь малая толика того, чему подвергались артисты фабрики звезд, особенно женщины.

Писательница и феминистка Симона де Бовуар видела в актрисах новый вариант куртизанок, адаптированный к веку публичности и средств массовой информации.

За идеальным фасадом голливудского гламура скрывались по-настоящему трагичные судьбы, как у Джуди Гарленд или Мэрилин Монро.

Мэрилин Монро стала, пожалуй, самым совершенным продуктом киностудий. Платиновые волосы, алые губы, знаменитая родинка на щеке и чувственные изгибы тела сделали ее секс-символом эпохи. Шатенка по имени Норма Джин Бейкер с травматичным детством и неприкаянной юностью благодаря голливудской магии превратилась в самую желанную блондинку в мире. Монро окончательно и бесповоротно утвердила связь гламура и секса, а после публикации в журнале Playboy ее снимков в обнаженном виде гламур и вовсе стали воспринимать как эквивалент мягкой порнографии.

Смерть Мэрилин Монро в августе 1962 года обозначила конец эпохи — она показала, что за образом чудесной богатой жизни звезд часто кроется трагедия. И можно быть самой желанной женщиной в мире, при этом оставаясь бесконечно одинокой и несчастной.Появление телевидения изменило отношение к культуре гламура. Телеведущие не отличались тем же шармом и блеском, что кинозвезды, их задачей было развлекать, а не околдовывать. Плюс аудитория ТВ — в основном домохозяйки из пригорода — была скорее озабочена тем, как наладить быт, а не роковыми страстями и ослепительными вечеринками.

Телереклама обещала домохозяйкам мгновенное преображение при покупке правильного товара. С помощью психологических тестов и журнальных статей женщин стали делить на удобные для маркетинга категории, от них требовалось постоянно и придирчиво следить за собой — так лучше продавались косметика, одежда и бытовая техника.

Семейные ценности, на которое делало упор телевидение, не вязались с эстетикой избранности и роскоши, транслируемой кинодивами. Ведущая и писательница Мэри Маргарет Макбрайд утверждала, что старомодный гламур и загадочность разрушались ощущением доступности.

Во времена расцвета Голливуда кинозвезд воспринимали как высших существ, небожителей, однако впоследствии понятие «звезды» сменилось более широким термином «селебрити». Селебрити — продукт средств массовой информации, работающих на индустрию развлечений. Они банальны и приземленны, однако именно эти качества делают их полезными для мира коммерции и потребления. «В будущем у каждого будут свои 15 минут славы» — эти слова Энди Уорхола оказались поистине пророческими.

Гламур и массовая культура

Выросший в индустриальном Питтсбурге в семье шахтера Энди Уорхол обожал гламур как никто другой. Прежде чем стать художником, он работал в рекламе, в том числе в модных журналах Vogue и Harper’s Bazaar.

Искусство Уорхола стало олицетворением общества потребления. Его тиражные шелкографии с лицом Мэрилин Монро наглядно продемонстрировали десакрализацию звездного статуса в поп-эпоху, приравняв самую красивую женщину Америки к продукции из супермаркета. Как и знаменитые «Банки супа „Кэмпбелл“», образы погибшей кинодивы свидетельствовали об особом значении товаров массового производства в современной культуре.

Уорхол обожал знаменитостей. Его неодолимо влекло к Голливуду, он мечтал променять нью-йоркский андеграунд на калифорнийское солнце и снять настоящий фильм для фабрики грез. Увы, этим мечтам было не суждено сбыться. Зато Уорхол создал собственную «Фабрику», где у него были свои суперзвезды вроде Эди Сэджвик, Джо Даллесандро или дрэг-квин.

В 1960-х появилась новая элита, представленная поп- и рок-группами, актерами, моделями, а также некоторыми случайными персонажами, у которых хватало денег и стиля для того, чтобы в нее вписываться.

В 1965 году в журнале Queen писали, что «поп-революция» привела к появлению молодого, жаждущего известности класса, основанного на нынешних доходах, а не на старых капиталах. К нему относили среди прочих Энди Уорхола, Beatles, Rolling Stones, дизайнера Теренса Конрана и принцессу Маргарет. Такие люди, как утверждалось, «зародились из богатого искусства в обществе потребления. Искусство выросло из развлечения. Они поглотили прессу и эфир. Теперь они поглощают мир».

Знаменитые модели 1960-х Твигги и Джин Шримптон стали символами своего поколения. Юные, свежие обладательницы baby faces и подростковых тел с ярким макияжем в ультрамодном мини, они были безмерно очаровательны и фотогеничны.

Гламурная фотография 1960-х годов отличалась от постановочных портретов времен расцвета Голливуда, которые теперь казались искусственными и неживыми. Движущей силой стали творчество и оригинальность. Любой человек, обладающий талантом или красотой, мог неожиданно стать знаменитым.

Благодаря Джин Шримптон и Твигги появилось понятие «супермодель». Супермодели не отличались разговорчивостью, но их блеск затмевал всех героев мира гламура. Их жизнь казалась сказкой: показы прет-а-порте, фотосессии для модных журналов, постоянные путешествия и романы с миллионерами или рок-звездами.

Однако, как и в случае с голливудскими звездами, красивая обертка маскировала неприглядную реальность, в которой царили разврат и страдания. Индустрия моды, вопреки создаваемым вокруг нее мифам, на деле представляла собой опасную игру, где роскошь и грязь были в равной степени продуктивными и прибыльными.

Хотя мужчины время от времени вступают в мир гламура, он до сих пор является преимущественно женским и направлен в первую очередь на то, чтобы удовлетворять мужское вожделение. Женское тело, особенно в консервативных обществах, всегда служило источником фантазий, развлекало и помогало продавать любой товар. Холеные тела супермоделей на вечеринках миллиардеров сами превратились в товар класса люкс, демонстрирующий статус их владельцев.

Развитие пластической хирургии и косметологии позволило женщинам модифицировать себя согласно мужским представлениям о красоте и женственности. Несмотря на то, что в погоне за идеальными стандартами женщины теряют чувство меры, индивидуальность и приобретают проблемы со здоровьем, увеличение груди, губ, манипуляции с внешностью по-прежнему самые востребованные способы преобразить себя и получить билет в жизнь мечты. Сделанные словно по одному лекалу любительницы пластики наглядно иллюстрируют идеалы массовой культуры, становясь живым воплощением уорхоловских шелкографий.

Возросшая за последнее время популярность реалити-шоу и социальных сетей стала буквальной иллюстрацией выражения Уорхола о 15 минутах славы для каждого.

Дистанция между зрителем и медийными личностями размывается всё больше и больше. Возможность следить за своими кумирами 24/7 и знать все подробности их жизни уничтожила культуру гламура. У современных знаменитостей не осталось секретов, популярные блогеры буквально живут в прямом эфире, делясь с публикой даже самыми незначительными подробностями своего быта. Нет магии преображения, нет тайны, а значит, нет и обольщения.

Открытые комментарии, реакции, голосования — всё это позволяет массовому зрителю чувствовать себя сопричастным жизни знаменитостей, не прилагая никаких усилий. Обыватели больше не стремятся подражать кумирам, они хотят управлять ими. Похоже, общество спектакля переиграло само себя.

Переиграло и уничтожило.