Погост утопии. Чему можно научиться, если прожить полтора года в арт-резиденции в здании мануфактуры XIX века

Главное — правильно войти

Смешное слово «Гуслица», похожее на «гусеницу», цепляло. Туристические сайты приглашали отдохнуть там от городской суеты, окунуться в атмосферу творчества и получить вдохновение. И еще в этой «Гуслице» постоянно происходило нечто такое, что выделяло ее среди прочих мест. В итоге я решила поехать в село Ильинский Погост и посмотреть сама.

У железных ворот в конце пустынной деревенской улицы меня догнал непонятно откуда взявшийся молодой человек.

— Вижу, вы к нам в «Гуслицу» направляетесь, — начал он на ходу. — Давайте я вас сориентирую. А то некоторые тут бродят и теряются.

В «Гуслицу» надо уметь войти правильно, ведь это не окруженный дивным садом волшебный дворец, а раздолбанная старая фабрика с неухоженной территорией, заросшей одуванчиками. Как бы я восприняла «ансамбль» развалюх и недостроев с ржавеющими арт-объектами вокруг, не окажись рядом бдительный страж Володя?

Володя оказался настоящим привратником — таким, какие стоят на входе в разные волшебные чертоги. От него я узнала, что «Гуслица» — это что-то вроде океана на планете Солярис: откликается на каждого. Принимают всех, условие одно: трудиться на благо усадьбы пять часов в день. За это получаешь жилье, еду, один выходной в шесть дней и возможность в свободное от работы время заниматься всем, чем захочешь: творить что-то свое, учиться новому ремеслу или просто бить баклуши. Рядом чудесный лес, цветы-грибы-ягоды, речка, всякое зверье. Раз в неделю проходит общее собрание.

Лабиринты «Гуслицы» оказались впечатляющими. Внизу расположен Черный театр, узкие темные коридоры, закрытые галереи, загадочный камень — «сердце Гуслицы» — в комнате с высокими сводами, Затерянный театр, куда складывают все ненужное. Старинная чугунная лестница ведет наверх в парадный Белый зал, на том же уровне — просторная столовая с рукотворным оформлением. Еще выше поднимается узкая деревянная лесенка — под пирамиду с прозрачной крышей, наполненную светом, воздухом и цветами.

Превращал бывшую ткацкую фабрику в культурный центр режиссер-перформер, сооснователь «Гуслицы» Михаил Хумм. Он выстраивал пространство по законам драматургии, а не архитектуры. Четырнадцать тысяч квадратных метров помещений и пять гектаров земли стали своеобразной театральной площадкой. Параллельная реальность «Гуслицы» создается коллективно. Художники и дизайнеры работают над вещественным миром, а жизненным содержанием его наполняют те, кто живет в усадьбе и следует правилам игры.

Детали интерьера раскрывают самые любимые сказки гусличан — это «Алиса в Стране чудес» и «Гарри Поттер».

С хозяйкой «Гуслицы» Ириной Николаевой мы встретились, когда она выходила из чайной — комнаты, похожей на уголок тропического леса. Вышла она не из двери, а огромного окна, перешагнув через низкий подоконник. Разрешения руководства на проживание в «Гуслице» не требуется. Здесь действует волонтерская программа: чтобы поселиться, достаточно позвонить по указанному на сайте телефону. Усадьба постоянно нуждается в рабочих руках.

Райская жизнь

Поначалу самым непривычным было то, что никому в «Гуслице» до тебя как будто бы нет дела. Никто не будит по утрам, не дает указаний, не подгоняет. Спать можно до скольки захочешь, а ночью, например, смотреть фильмы или стучать в барабан (желательно, конечно, не мешать при этом соседям). Некоторые стабильно встают только к обеду. Трудиться тоже принято в удобное для тебя время — хоть по ночам полы мой. Руководителю волонтеров, раздающему работу, может быть не до тебя. Первое время я после завтрака сама отправлялась на кухню — там всегда нужны люди чистить овощи.

Дизайнер Ксюша из Хабаровска, с которой мы приехали почти в одно время и потом на пару убирали пирамиду, была в шоке от того, как все делается в «Гуслице». Через десять дней (минимальный срок проживания волонтеров в усадьбе) она уехала с убеждением, что это самое раздолбайское место на земле. Между тем порядки «Гуслицы» имеют глубокое идейное обоснование: первично то, что происходит внутри тебя, все остальное — рутина. Этот принцип не делает отношения между живущими здесь склочными и паразитарными, как могло бы показаться.

Взаимоотношения в усадьбе строятся на основе дарообмена: каждый готов делиться с каждым всем, чем располагает. Если человеку необходимо лекарство от простуды, на его сообщение в чате откликаются все, кто может чем-либо помочь. Сломался у тебя ноутбук — совсем не обязательно ехать в город в мастерскую. Один из соседей починил мне его за вкусняшки, то есть почти что даром. Потом сказал, что в процессе починки узнал о компьютерах даже чересчур много. Дарообмен остается в силе, даже когда кто-нибудь не вымоет после себя посуду или намусорит в туалете.

Другой человек обязательно уберет за бедокуром. Но виновному достанется праведный гнев.

Самые главные эмпаты «Гуслицы» работают на кухне. Гусличане обожают вкусно поесть, и повара стараются их порадовать. Готовят из простых и дешевых продуктов, ограниченного количества мяса и рыбы, но всегда есть блюда на любой вкус (многие обитатели усадьбы — вегетарианцы). Часто шеф-повар сам стоит на раздаче и объясняет, что и как сегодня получилось, какие приправы лучше добавить. Обычно кухню возглавляют повара-любители. Специалисты из кулинарного техникума тоже бывают, но не задерживаются. Видимо, просчитанная рецептура не вяжется с душевным подъемом, который здесь необходим.

Гусличане не любят гостей — то есть тех, кто заселяется в гостевые номера. Потому что во время больших заездов они вынуждены бросать свои дела и заниматься подготовкой комнат и залов, уборкой безразмерных общественных пространств, устранением запахов от бесчисленных котов, вести себя скромно и не проявлять излишних эмоций. На кухню требуются дополнительные люди, а кормление гусличан в эти дни сдвигается на час, и самые вкусные блюда достаются приезжим. Понятно, что местные на гостей с кулаками не лезут. Все знают, что они приносят деньги, на которые живет усадьба. Но определенное напряжение между «своими» и «чужими» присутствует.

К вещам жители усадьбы относятся удивительно легко. Одежда из местного фримаркета циркулирует между всеми, не задерживаясь надолго в чьем-либо гардеробе. Также в «Гуслице» существует обычай присваивать любую найденную вещь, если ее хозяин не заявил о потере. Случаются и курьезы: один волонтер взял себе антикварную шинель, которая висела в зале как декорация. Вообще детали интерьера в «Гуслице» частенько пропадают именно по этой причине. Гусличане — последовательные сторонники ресайкла (повторного использования вещей), и весь декор делают из мусора. Так что можно действительно перепутать арт-объект и выброшенную вещь.

«Гуслица» живет словно вне времени. Все настенные часы здесь или стоят, или нарисованы. Как-то в новогоднюю ночь время даже разыскивали. Бушевала Черная Королева: пора встречать Новый год, а Времени нет! Грозилась всем отрубить головы. Ход времени ощущаешь только тогда, когда усадьба готовится к праздникам. Все дружно берутся за дело, работают по ночам, догоняют убегающие минуты. И всегда в срок «Гуслица» волшебно преображается. Все-таки умеют здешние ребята мобилизоваться, если надо. Правда, нечасто это бывает. Праздников у гусличан всего три: Новый год, Масленица и день рождения «Гуслицы», который отмечают в сентябре-октябре в зависимости от обстоятельств.

Никто никого в «Гуслице» не контролирует. Подразумевается, что ты сам ответственно относишься к порученному делу. Трения, конечно, возникают. Кому-нибудь обязательно покажется, что он работает больше других. Одно время в усадьбе пытались оценивать трудовые усилия каждого и вводили собственную валюту — гуслики. Писали отчеты: кто что сделал, за сколько часов. Но установить стандарты на труд так и не удалось. Большинство гусличан придерживаются мнения, что «Гуслица» сама во всем разберется, и если ты недостаточно вкладываешься, начнет тебя колбасить.

Как корабль назовешь

Трудно с ходу определить, что такое «Гуслица», к какому роду деятельности ее отнести. Ирина Николаева называет усадьбу международным культурно-образовательным центром. Ее брат и соратник Михаил Хумм называет четыре составляющих: производственный хаб, культурно-просветительский комплекс, арт-резиденция и туристический кластер. Но главный элемент — само сообщество живущих на старой фабрике людей. Выражаясь современным языком, это коливинг — или общежитие на основе позитивной коммуникации и сходства интересов.

Внутреннее устройство «Гуслицы» напомнило мне полис — город-государство в Древней Греции, где полноправные граждане достаточно гармонично жили сообща.

Были у них театр, баня (в усадьбе тоже наиважнейшая локация), агора для общего сбора, места для дружеских симпозиумов, процветали ремесла и спорт, повсюду стояли статуи… По словам Николаевой, изначально она в самом деле намеревалась создать своего рода экополис, совместно с архитекторами разработав проект, который представила на международном фестивале «Экотектура» одиннадцать лет назад. Экополис — это, конечно, не античный полис, тут во главе угла стоит стремление жить в единстве с природой. Именно эта мечта определила дальнейшую судьбу усадьбы.

Жители «Гуслицы» вольны вести тот образ жизни, который отвечает их внутренней потребности. Даже гуслицкие коты, гуси, куры и прочая живность: никто их не ущемляет и не собирается пускать на жаркое. Гарант этого права — хозяйка усадьбы.

«Гуслица» — авторитарное государство. Авторитет Ирины Юрьевны непререкаем. Она творец-вседержитель и мудрая правительница в одном лице, ее решения мало у кого вызывают сомнения. Соправители — Михаил Хумм и его супруга Саша Зарахани, которая относительно недавно стала членом правящей семьи.

Формально в «Гуслице» демократия. Быт усадьбы обсуждается на еженедельных собраниях, куда обязаны приходить все обитатели. Работу этого органа я наблюдала на протяжении полутора лет. Было время, когда действительно приходили все, кроме нескольких старожилов, которые достаточно наслушались всего, о чем там могут говорить. Потом аудитория сузилась до активистов, решавших насущные хозяйственные вопросы. Иногда, когда Ирина отсутствовала, собрания вообще не проводились. Если начистоту, многим в усадьбе не нравится демократия, особенно когда дело доходит до критики. Часто на собраниях выступают те, чьи интересы задеты.

Одно время Николаева увлеклась концепцией бизнес-коуча Фредерика Лалу о создании организаций будущего на основе доверия, самоуправления и личных симпатий. Среди гусличан эта тема обсуждалась, проводились соответствующие тренинги. Потом пришли новые веяния. Однако влияние идей Лалу чувствуется до сих пор. Руководство также внедряло пермакультуру, под которой понимало не только взаимосвязь природных экосистем при возделывании земли, но и людей.

Усадьба — это экосистема, где все друг с другом связано.

Подобно городу на большом торговом пути, «Гуслица» пробует все технологии и тренды, которые рождаются в недрах цивилизации. Здесь находят площадку для экспериментов коучи, психологи, арт-терапевты, педагоги, изобретатели и просто энтузиасты. Донести до Ирины свою идею считают нужным многие, и она выслушивает всех. На просторах усадьбы, словно на археологических раскопках, обнаруживаются следы самых разных проектов, которые когда-либо здесь проводились.

Сами гусличане к этой бурной жизни относятся сдержанно. Аншлагов не бывает, иногда на какие-то особенно значимые выступления зрителей приходится зазывать. Мероприятиями друг друга не очень интересуются — продефилируют мимо, в лучшем случае подтанцуют, если звучит музыка. Помню несколько попыток организовать поэтический клуб — не получилось. Фильмы в уютной библиотеке с проектором смотрят только избранные по особым случаям. На утренние практики мало кто приходит. Даже дискотеки, которые проводят диджеи уровня элитных московских клубов, посещают немногие. Потому что каждый тут живет своей собственной жизнью.

Пространство старой фабрики — как автономная страна, где в силе совсем другие ценности, чем в остальном мире. Взять хотя бы Дашу Калашникову, которая до «Гуслицы» преподавала в музыкальной школе в Москве, а параллельно сочиняла стихи и пела свои песни с маленькой группой по клубам. Думаете, она спит и видит, как найти продюсера и засветиться на телевидении? Нет, она в одиночку покоряла экстремальные вершины Кавказа и полгода автостопом путешествовала по Южной Америке. Такие у нее мечты, ставшие реальностью.

Творческого человека, который надеется на продвижение и продажи, в усадьбе ждет облом. Маркетингом тут занимаются, но по-своему. Спектакли Хумма и Зарахани идут только один раз, специальных зрителей на них не приглашают, пресса и рецензенты отсутствуют. Между тем подготовка колоссальная. Изобретаются удивительные декорации, спецэффекты, перелопачивается литературный материал, актеры проживают целые жизни. По словам Михаила, все это делается для того, чтобы познать себя в моменте — осознать жизнь и себя настоящего.

Многие резиденты «Гуслицы» не нуждаются в признании от остального мира. В масштабах усадьбы каждый может быть тем, кем хочет. Творческие мастерские, залы для мероприятий, выставочные площадки, различная аппаратура доступны всем.

Гусличане

Когда в начале двухтысячных годов Ирина Николаева купила старую фабрику для своего бизнеса по изготовлению предметов интерьера и еще не помышляла ни о каком культурном центре, Михаил Хумм предложил проводить здесь фестивали «для своих». Он к тому времени оставил семейный бизнес и занялся творчеством. Так на фабрике появились Миша и его единомышленники — художники, музыканты, артисты. В девяностые они вместе открывали для себя современное искусство, восточные религии, перформативный театр, этническую музыку, телесные практики, йогу, чайные церемонии и многое другое. Эта команда определила дух, этику и области творчества «Гуслицы», когда в 2012 году она возникла де-юре.

Открывалась «Гуслица» как арт-резиденция — одна из первых в России и до сих пор самая большая (из частных) в Европе.

Начало было триумфальным. На фестиваль «Экотектура» в Московском доме художника приехали мировые звезды зеленой архитектуры. В самой «Гуслице» их ждала выставка «Арт-Погост», где свои работы представили Олег Кулик, Владимир Дубосарский, Дмитрий Цветков, Кирилл Челушкин, Александр Повзнер, Арсений Жиляев и другие. «Гуслица» сразу стала знаменитой, селебрити стремились провести здесь мероприятие, планы строились на месяцы вперед.

Через три месяца после открытия случился пожар. Сгорело все, что восстановили и отстроили. Денег на новую реконструкцию не было. Миша в это время поправлял здоровье в Индии — до этого на нем были основные обязанности по превращению полуразрушенного здания в арт-пространство, и нагрузка оказалась слишком велика. У Ирины опустились руки.

Тогда началась «народная стройка». Художники и их друзья сами чинили крышу и перекрытия, прокладывали проводку и трубы, обустраивали залы, комнаты, санузлы. Материалы, оборудование и мебель добывали, где могли. Каждый вносил свой вклад. Жили и работали без электричества, воды и отопления, грелись в единственном незатронутом пожаром помещении — дровяной бане. В те дни хозяйка «Гуслицы» на себе испытала, что такое помощь и поддержка. С тех пор усадьба стала домом для всех, кто переступает ее порог.

Из группы художников, которые устраивали «Арт-Погост», в «Гуслице» остался только Андрей Колосов. Он прославился как плакатист еще в советское время. В многоликом гусличанском пространстве Андрей Евгеньевич единственный, кто четко отличает высокое от низкого. Подобно мастерам эпохи Возрождения, он самозабвенно передает накопленный опыт, колоссальные знания, умение видеть и отображать жизнь своей ученице, жене и модели Камилле Любарт. В огромной мастерской он создает керамические вазы, напоминающие о далеких эпохах, а Камилла — абстрактные картины на основе наследия живших на этой земле книжников-старообрядцев. Колосов — один из тех, кто ждет, что усадьба начнет продвигать творчество его и Камиллы «как положено».

Сегодня усадьба заинтересована в людях, которые помогают ей развиваться как туристическому объекту. Эти новые участники, сменившие художников-профессионалов, обеспечили «Гуслице» самоокупаемость, и несколько лет назад Ирина оставить свой основной бизнес, занявшись только усадьбой.

Волшебное пространство притягивает себе подобных. В усадьбу устремляются люди, которые хотят творить. Гусличане — мастера на все руки, многие поют, танцуют, сочиняют стихи, обладают редкими умениями.

Средний возраст постояльцев — тридцать-сорок лет, хотя есть и весьма юные создания, и люди преклонных лет. Приехали они с самых разных уголков страны, некоторые из-за рубежа. Многие состояли в неформальных движениях, коммунах, сектах, религиозных общинах, фанатских клубах. Здесь живет шаман Шамантон, который всегда ходит в пижамном комбинезоне с хвостом, — его умение управлять собой и сенсорные способности вызывают уважение. Есть один эльф (из тех, кого по последней переписи в России двенадцать тысяч), одно время было два дракона (про эту субкультуру ничего не знаю). Старожил по имени Гриб, подобно Аркадию Счастливцеву из знаменитой пьесы Александра Островского, мотается по разным ярмаркам, продает квас собственного изготовления и поет частушки под балалайку. Есть путешественники, звукооператоры, декораторы, поэты, программисты, строители, вахтеры. Некоторые не могут точно определить свое основное занятие по жизни.

Будет неверно утверждать, что всех этих людей собрало под одной крышей желание заниматься исключительно своим любимым делом. Многие гусличане признаются, что не стали бы здесь жить, имей они дом и семью. Квартиры у них нет — не заработали, оставили бывшей жене, поссорились с родными и так далее. Нередко приезжают женщины с детьми после развода. Все лучшее в «Гуслице» предоставляется детям и их матерям. Есть даже двухуровневые апартаменты и игровая.

Жила в усадьбе одна пара, которую накрыла любовь. Они оставили свои семьи, детей и внуков и отправились в совместное путешествие. А кому-то стало накладно снимать квартиру. Или зависимость от родителей достала. Бывает, что приехал мужчина из глубинки в Москву на заработки и устал мотаться по общагам. Почему бы не передохнуть от волчьей жизни в замечательном месте и заодно пользу ему не принести? В большом мире немало странствующих людей — неудивительно, что они стекаются в гостеприимную «Гуслицу».

Еще одна категория гусличан — обладатели всяких зависимостей, прежде всего алкогольной. Пить и принимать наркотические вещества в «Гуслице» запрещено. Алкоголь отсутствует даже на праздничных мероприятиях. Однако нелегально в темных уголках пьянство тихо процветает. Бывает, человеку и компания не нужна: запирается по вечерам в своей комнате, делает черное дело, спит, а утром снова как огурчик принимается за дела: скульптуры из металла делает или керамику лепит. Но если что-то такое выходит наружу, проявляется прилюдно — человек немедленно изгоняется. Так привратник Володя однажды вынужден был уехать из столь любимой им «Гуслицы». Ворота усадьбы долго стояли нараспашку, некому было их закрывать.

В «Гуслице» я увидела, как много на свете людей, которые по той или иной причине не могут быть как все.

Какие-то особенности в детстве, со здоровьем что-то не так, пережили травму — многое может стать причиной для проблем с социализацией и самореализацией. Местное пространство помогает таким людям преодолеть себя. Иногда они даже становятся любимцами сообщества. Правда, обычно это означает, что человека начинают особенно сильно нагружать разной работой. Тоже не всякий выдержит. Но иным одиночкам удается вписаться в общий строй.

Жила-была в «Гуслице» заколдованная Принцесса. Рано утром она уезжала на работу в Москву заниматься технической документацией в «Роскосмосе», а вечером возвращалась и ухаживала за цветами, которые при ее появлении расцветали. По ночам принцесса стирала гостевое белье и развешивала его на перилах так, что потом простыни и пододеяльники были словно разглажены утюгом. Она любила наводить порядок в столовой. Расставляла тарелки по размеру, чистила содой кружки. Ей нравилось гулять по лесу, ходить на дальнее озеро слушать лягушек. Иногда она писала стихи. Спала принцесса очень мало, разве что по выходным. У нее была депрессия. Близко сойтись с кем-то из гусличан ей не удалось. Не так давно принцессы не стало — это была ее вторая попытка суицида.

Дом, семья и чудовище

Живут гусличане в маленьких комнатах, похожих на норы, спят на полу на тюфяках. Каждый обустраивает свое жилище, как может. Некоторые притаскивают откуда-то диваны, зеркала, рисуют акрилом облака на потолке, утепляют помещение на зиму. Есть в усадьбе волонтерское помещение, где можно жить как в хостеле, но большинство все равно предпочитает кельи и пеналы без окон. Строили эти комнатушки как времянки для гостей на время проведения больших мероприятий, но заселили в результате свои — все-таки отдельное жилье. Жилища-мастерские с окнами во всю стену тоже требуют благоустройства, особенно если их владельцы не выработали невосприимчивость к холоду, как Колосов и Камилла.

«Гуслица» построена из фанеры. Дополнительные этажи и комнаты внутри кирпичного здания делали из так называемых поддонов метр на два. Не знаю, для чего эти поддоны вообще нужны, но в усадьбе их используют как главный строительный материал. Среди фанерных стен идет обычная жизнь. «Гуслица» — не монастырь, не утопическая коммуна. Здесь все про всех знают, новости мгновенно распространяются через тонкие перегородки. Но, как в хорошей дружной семье, в усадьбе принято относятся к происходящему с пониманием и без ажиотажа: услышали и забыли.

Римма, жившая прежде в кришнаитской общине, поначалу выходила из своей маленькой комнатки только мыть полы. Даже готовила себе сама. Говорила: «Эти люди мне абсолютно чужды. Они материалисты. В них нет ничего духовного». По специальности Римма библиотекарь, работала в Российской государственной библиотеке, а по призванию — художник. Но в усадьбе ей не хотелось заниматься ни книгами, ни творчеством. Через год она по-прежнему только мыла полы, но уже осознанно. Она всех любила и жалела. «Гуслица» научила ее просто делать ближним добро.

При мне в усадьбе образовались три или четыре новых пары, и два человека окончательно охладели друг к другу. Путь к сердцу партнера в некоторых случаях лежал через детей: привязался мужчина к симпатичному малышу, пробудились у него дремавшие отцовские чувства, а там и одинокая мама приглянулась. Нередко к гусличанам приезжают родители. Иногда просто навестить — бывает так, что не виделись много лет. А иногда они тоже становятся участниками сообщества, и тогда их забота распространяется уже на всех. Близкие любящие люди необходимы каждому. Думаю, что заколдованная принцесса не покинула бы этот мир, если бы знала, что кому-то нужна.

Жизнь в «Гуслице» открывает много нового человеку о самом себе. В пространстве сообщества, как в капле воды, отчетливо видишь, кто ты на самом деле: что тебя задевает, что проходит мимо твоего внимания, на кого и как ты реагируешь, к чему готов.

Я долго не могла привыкнуть к тому, как просто тут жить: вымыл полы и уже можешь претендовать на все ценности этого маленького государства. Было даже неловко от того, что тебя принимали и любили только за то, что ты есть. Не нужно было прикладывать интеллектуальные усилия, чтобы как-то себя обозначить.

Однако обитает в «Гуслице» и настоящее чудище. Эту легенду рассказывает Михаил Хумм. Будто бы живет под старой фабрикой в карстовом подземном озере, которое снабжает усадьбу родниковой водой, некто вроде лохнесского чудовища. Ведет себя по-разному, поэтому лучше его задобрить — оставить подношение на камне в центре усадьбы, так называемом сердце Гуслицы. «Будьте готовы сражаться с чудовищами внутри и снаружи», — предупреждает Миша. Вымысел ли это? План усадьбы со всеми ее помещениями напоминает трехглавого дракона, а шаман Шамантон показал мне место, где этот дракон выходит из-под земли. В усадьбе висят изображения подземного зверя — их сделали люди, которые будто бы видели его.

В каком-то смысле страшное чудовище действительно существует. Это сама «Гуслица». Люди в усадьбе находятся внутри большого зверя, который использует их по полной. Все тут работают на него: убирают, стирают, кочегарят, строят, облагораживают, обслуживают туристов, для них же проводят праздники и выставки. Как говорится, нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Маленькое сообщество — идеальная модель, где хорошо видны зависимые отношения личности и организованного коллектива. Выбор у личности невелик: выполняй то, что предписано, и разделяй общие ценности. Иного не дано.

Кому-то это в кайф, и он с удовольствием встраивается в существующий порядок. Гусличанам с «постоянной пропиской» нравится, что местное сообщество словно списано с утопических романов, они поддерживают правила маленького государства. Иные же помнят о большом мире вокруг, который, пусть и полон трудностей, но позволяет прожить свою жизнь по-своему. Те, кто уезжает из усадьбы, нередко работают разносчиками еды, курьерами, таксистами, подвизаются на стройках, иногда переживают трагедии. Но о своем выборе не жалеют.

«Гуслица» дает веру в человека, добро, справедливость, силу творчества и красоты. С этой верой жизненная полоса препятствий уже не кажется непреодолимой. Нередко люди приезжают в усадьбу для того, чтобы пережить какое-то переломное событие в жизни, перезагрузиться перед очередным рывком, получить вдохновляющий импульс для творчества. Они становятся на какое-то время гусличанами, и волшебное пространство дает им то, чего они хотели.

Бывших гусличан не бывает. Все поддерживают связь с усадьбой, приезжают на важные мероприятия. «Гуслица» становится для них местом, куда можно приехать как к себе домой. Недавно мне самой пришлось пережить это волнующее чувство возвращения. Я увидела знакомые лица, ходила по запутанным лабиринтам, где уже никогда не заблужусь, отмечала чудесные изменения, которые произошли за время моего отсутствия. Именно здесь живут люди, которым я рада и которые всегда будут рады мне.