«Его картинами заколачивали окна». История Джино Росси, итальянского Гогена и художника-аутсайдера

Прежде чем приступить, посчитаем до двух.

Раз. Качество работ художника не всегда прямо пропорционально его известности. Это, несомненно, факт, но не помешает его повторить, чтобы он точно не забылся.

Два. Безумие и отчужденность, с их зловещим очарованием, запахом мочи и опилок, равно как и самоубийство, зависимости и сексуальное расстройство — все это так или иначе меняет наше восприятие художника и его творчества, придавая последнему романтический флер. Что некорректно само по себе. Так как автоматически обедняет критический взгляд на любое произведение и может свести его к банальной причинно- следственной связи. Это, возможно, тоже давно уже известно, и все-таки неплохо иногда об этом вспоминать.

Ну а теперь, если хотите, можем перейти к обсуждению одного из самых важных и при этом малоизвестных, малоизученных и практически забытых итальянских художников XX века. Дело обстоит настолько плохо, что, когда вышел его каталог-резоне, издателя обвинили в том, что на обложку поместили чужую картину.

Когда я упомянул его на экзамене по истории современного искусства в университете профессору Нелло Поненте, воинственному критику и ученику самого Лионелло Вентури, он презрительно посмотрел на меня и, всем видом показывая, как ему скучно, сказал: «…Джино Росси? Пф-ф… Меня он не интересует».

Очень жаль, потому что Джино Росси был настоящим Мастером. Мастером, тридцать пять лет жизни которого украло тяжелое психоневрологическое заболевание, вызвавшее прогрессирующую слепоту и проблемы с памятью.

Оно привело к тому, что жизнь и искусство сплелись для него в единую реальность, полную галлюцинаций и странных видений.

По первым симптомам ему поставили диагноз шизофрения. Уже после смерти у него выявили деменцию, вызванную энцефалопатией люетического происхождения. Вероятнее всего, причиной всему стал сифилис, который художник подхватил в Париже в 1912 году, в самый прекрасный момент своей жизни.

Плохо исследованная и неизлечимая болезнь, характеризующаяся серьезными дегенеративными побочными эффектами, которые отлично приживаются в организме хрупкой и сложной личности. Личности, надломленной никому не известными семейными травмами, разрывом с женой, финансовыми проблемами, пребыванием в лагере для военнопленных с 1916 года и до самого конца Первой мировой войны.

Но отвлечемся от жизни, вернемся к творчеству.

У нас, у итальянцев, был свой Гоген, ничем не уступающий ему по силе образов и насыщенности цвета.

Его звали Джино, по фамилии Росси. Фамилия настолько распространенная, что ее носили и обычные люди, и очень известные личности. Например, Паблито — нападающий нашей сборной во время одного из чемпионатов мира. Впрочем, нападающих с фамилией Росси за всю историю национальной сборной было предостаточно.

Только мы своего Гогена спрятали и смотрим на него сквозь призму его психических расстройств. А тем временем этот художник точно понравился бы Ван Гогу, именно силой своих образов, которые отчетливо видны в его пейзажах — столь же печальных, сколь и космически невероятных (да, при жизни Ван Гог был ничем не лучше Джино, но хотя бы после его смерти судьба его творчества сложилась гораздо удачней).

Художник и гравер, таланты которого можно перечислять бесконечно, он был одновременно фовиcтом, кубистом, авангардистом и классиком. Итальянец. Европеец. Способный написать невероятные по эмоциональному накалу картины, такие как «Девушка с цветком» в 1909 году, которую он сам называл своей «самой красивой поэмой».

«Алтарная» картина, на которой изображена угрюмая девушка с большими руками и опухшими глазами, она неприступна, но невероятно красива. Одним словом, шедевр, который я бы включил в сотню самых лучших произведений итальянского искусства XX века. При всем уважении к Нелло Поненте.

Джино Госси родился в Венеции 6 июня 1884 года, на улице Орби, в районе Сан-Самуэле, в состоятельной семье. Он сначала отучился в колледже Сколопи в аббатстве Бадиа-Фьезолана, а затем в лицее Фоскарини, который покинул в 1898 году. Этот факт делает его в наших глазах еще более симпатичным.

В 1907 году вместе с другом, скульптором Артуро Мартини он отправляется в Париж. Как зачарованный, он любуется произведениями только-только открытого Гогена, Ван Гога и фовистов. Он едет в Дуарнене в Бретани, который станет для него неиссякаемым источником невероятного вдохновения, как когда-то Полинезия для Гогена. Но главное, что там начнется его путешествие вглубь самого себя.

Набрав впечатлений, он возвращается и привозит с собой несколько произведений, включая и «Девушку с цветком», его шедевр, в котором по-настоящему передан европейский дух. Он знакомится с Медардо Россо и Амедео Модильяни. С последним он много выпивает и вместе с ним окунается в жизнь парижской богемы.

Но признанием своего таланта он все-таки обязан Венеции и особенно братскому партнерству с Эудженио Барбантини, для друзей Нино. Эудженио Барбантини руководил и бережно заботился о Ка Пезаро. С 1902 года в этом историческом венецианском дворце размещается Международная галерея современного искусства. Пространство, открытое для молодых итальянских художников, объединенных единым порывом привнести в художественный язык что-то новое.

Здесь они могли совершенно свободно выставлять свои работы, Барбантини пишет: «Звездный час Ка Пезаро случился как раз тогда, когда к нам прибыли две работы кисти Росси. Они поразили меня и пару моих друзей, показались нам невероятно красивыми… Как будто наконец кто-то передал эстафету молодежи. Более того, молодежь сама постучалась в нашу дверь. Вслед за картинами прибыл и сам художник, с бородой, невероятно человечный, нежный и в то же время немного надменный. Мы тут же „считали“ друг друга, словно открытую книгу. Через полчаса мы уже были лучшими друзьями, и наша дружба навсегда связана с этим домом, Ка Пезаро».

С 1911 года Джино живет в Бурано, а иногда перебирается в Азоло и Тревизо, где общается с Артуро Мартини и Пио Семегини.

Если первые произведения Джино Росси покоряют своей захватывающей цветовой гаммой, то в новых работах он исследует строгий конструктивистский подход в попытке найти золотую середину между следованием правилам и анархией.

В 1912 году Росси вновь оказывается в Париже, на Осеннем салоне. Узнав по возвращении в Италию о побеге своей жены Биче со скульптором Орестом Ликудисом, художник впадает в прострацию.

В 1916 году его призывают в армию, и он, одетый как пехотинец в серо-зеленое шерстяное пальто, вступает во второй, более трагичный период своей жизни. Джино почти сразу попадает в плен. В лагере он претерпевает такие страдания, что после возвращения оттуда выглядит крайне потрясенным. Тюремное заключение действительно навсегда изменило его, вызвав прогрессирующее нарушение восприятия реальности.

Его разум сломлен, равно как и уверенность в том, что происходит в самой жизни.

Возвращение на родину и занятие искусством открывают для Росси новые видения и горизонты, направляя его в сторону кубизма, к самым истокам, к урокам, оставленным еще самим Сезанном. Но именно в этот момент начинает проявляться его душевный недуг.

Он уезжает жить в Крочетта Тревиджана, а оттуда вместе с мамой — в изолированный от всего домик на склоне горы Монтелло. У него становится все меньше денег, и он чувствует себя все более оторванным от реальности. В одном из писем своему другу Дарио Тони он описывает это уединенное место в горах с видом на реку Пьяве, как «самое красивое в мире».

Но постепенно эта тишина, столь непривычная после его хаотичной жизни во Франции, возьмет над ним верх. В 1926 году его болезнь и продолжительное одиночество доведут его до психушки. Следующие двадцать лет, вплоть до самой смерти он будет регулярно возвращаться в психиатрическую больницу Святого Артемия в Тревизо. Здесь он напишет свою последнюю и самую драматическую картину: «Двор психиатрической больницы». Здесь же и умрет 16 декабря 1947 года от миокардита.

Он оставил после себя чуть больше сотни работ. Многие из них потеряны или же проданы за тарелку супа. Споры по поводу точного количества и подлинности приписываемых ему картин продолжаются до сих пор.

Бенно Гейгер, в 1949 году курировавший издание посвященной художнику монографии, нашел большое количество работ Росси во время исследования после войны района между Чано и Ногаре, рядом с Крочеттой. Случайно выменянные у кого-то, забытые на чердаках и покрывшиеся плесенью, они использовались для заколачивания окон или дверей курятников.