10 фильмов 2010-х, которые помогут понять Латинскую Америку

«Нет» (2012)

Пабло Ларраин

Сотни тысяч беженцев, десятки тысяч политзаключенных, почти половина страны — за чертой бедности. Такими были результаты 15 лет правления чилийского диктатора Аугусто Пиночета, когда в 1988 году из-за международного давления ему пришлось провести референдум о возможности остаться у власти еще на 8 лет. Странно, но простые граждане готовы были голосовать за. Всё-таки при Пиночете стало сытнее — не то что в лихие 70-е. Вот и Рене Сааведра, известный рекламщик, ездит на новой машине, может раскошелиться на микроволновку — словом, живет припеваючи.

И всё же чилийцы постоянно помнят о темной стороне бытового счастья. Говорят они полушепотом, а каждого, кто пытается возвысить голос, осекают: ты не высовывайся, не будь идиотом. Но Сааведра как раз такой дурачок, и, когда лидер кампании «Нет» обратится к талантливому рекламщику за помощью, Рене отговорок искать не станет.

У противников власти впервые за долгие годы каждый день в течение месяца будет по 15 минут, чтобы убедить чилийцев голосовать против Пиночета. Рене нужно придумать объединяющую идею.

На кону не продажи продукта, а будущее страны.

«Нет» — последний фильм в трилогии Пабло Ларраина о той эпохе. До него были «Вскрытие» о приходе военной хунты к власти и «Тони Манеро» о мраке и упадке, царивших в разгар пиночетовского правления. Журнал Variety в 2012 году пророчил, что «Нет» выберется из «того гетто, в котором обычно остается латиноамериканское кино». Так и вышло: картина получила один из призов Каннского фестиваля и даже номинировалась на «Оскар».

«Нет» — это фильм о том, можно ли продать демократию, как кока-колу. О том, нужно ли идти на уступки и как даже 17 партий могут выступить против общего врага. О том, как найти смелость отстаивать свободу, когда живешь в полицейском государстве, готовом за любое резкое движение отобрать самое дорогое: мирную жизнь, личное счастье, любимых людей.

«Танец реальности» (2013)

Алехандро Ходоровски

И вновь Чили, но уже 30-е годы. Военная диктатура, тупоголовые чиновники, нарождающийся фашизм — это реальность. Вечно пьяные моряки в пивной, карлики, травести, поющие калеки, марксисты в сговоре с геями — это тоже реальность, но уже подпольная, полумагическая.

Отец-тиран с усами как у Сталина, требующий от сына, чтобы тот проявил храбрость и выдержал прием у дантиста без анестезии, — реальность.

Любящая мать, говорящая только песнями и оберегающая от тьмы, — волшебство. В этом мире магического реализма юный, еще не оперившийся Ходоровски в компании себя же, пожилого и невидимого, учится быть собой.

В автобиографическом «Танце реальности», своем первом за 23 года фильме, режиссер создал собственный Макондо, заменив фатализм Маркеса бурлеском, цирком и карнавальным началом.

«Танец реальности» — это притча. История мира, рассказанная устами старика, но увиденная глазами ребенка. Странным образом их точки зрения пересекаются, и в этом нет никакого противоречия. А вот мир взрослых — не детей и не стариков — с его напускной серьезностью предстает как трагикомичный балаган и добродушно высмеивается. «Человек, который чувствует и плачет, — это ты. Мы любим тебя именно такого. Глубоко внутри ты всегда был таким», — говорит Ходоровски устами одной из героинь и обращается, кажется, к каждому из нас.

«Золотая клетка» (2013)

Диего Кемада-Диес

Юные Хуан и Сара уходят из родной Гватемалы. Здесь им не светит ничего, кроме нищеты и безнадеги. А вот там, куда они идут, — в США — всё точно будет хорошо. Такое у них предчувствие.

С теми же мыслями покидает дом и индеец Чаук. Тихий и улыбчивый, он не говорит по-испански, но это не мешает ему подружиться с Сарой и Хуаном. Трех приятелей, переезжающих из города в город на крышах вагонов, ворующих еду и одежду и бегающих от полиции, иногда будут встречать с теплом. Священник даст ночлег, торговцы у железной дороги поделятся фруктами.

Но с насилием герои сталкиваются гораздо чаще. Поезда с мигрантами то и дело тормозят в глуши наркопреступники — мужчин уводят, чтобы превратить в «мулов», женщин делают проституками. У других бандитов схемы похитрее: если едешь в Америку, значит там у тебя близкие — звони и проси выкуп.

Наивными, доверчивыми глазами героев зритель смотрит на здешний брутальный мир. Ни на осуждение, ни на разочарование времени нет. Через боль и зло нужно дойти до границы, а уже за ней, где всё будет наполнено добром, подумать о случившемся. «А ты, Хуан, что хочешь там найти?» — спрашивает Сара. «Если расскажу, не сбудется», — отвечает он ей. Но наивная, золотая мечта оборачивается золотой клеткой.

«Объятия змея» (2015)

Сиро Герра

С разницей в несколько десятилетий двое белых: немецкий этнограф Теодор и американский ботаник Ричард — совершают путешествие по Амазонии. Оба ищут священное растение якруна, знание о котором хранит сопровождающий их Карамакате, последний индеец из племени коюано, истребленного белыми. Туземцев завоеватели обращают в рабство, джунгли жестоко эксплуатируют.

Доверия им нет, но Карамакате заинтригован глубокими познаниями тяжело заболевшего Тео о коюано и готов помочь ему отыскать целительную якруну.

В конце концов, считает индеец, знание — для всех. В джунглях герои наткнутся на клочки здешней цивилизации, изуродованной после встречи с западной культурой. Изувеченные рабы-индейцы станут молить о смерти. Монах-капуцин, приютивший осиротевших детей аборигенов, будет стегать их плетью, отучая от родной веры и «дьявольского» языка. Чем дальше — тем страшнее.

Амазония для колумбийцев — что-то вроде Сибири для русских. Слышали о ней даже иностранцы, но по-хорошему и сами местные жители мало что знают об этой территории. Сиро Герра решил рассказать зрителю о хаотичном, таинственном, противоречивом мире Амазонии и сделал ее главным героем своего фильма. Жутко медленное время здесь нелинейно, и истории двух белых путешественников, основанные на дневниках их прототипов, постоянно переплетаются.

«Объятия змея» — черно-белое кино о преходящей природе вещей. О смерти, настигающей людей и целые культуры. О том, что мы уже умирали — «вчера, сорок, сто, а может, миллион лет назад».

«Ишканул» (2015)

Хайро Бустаманте

У подножия одного из гватемальских вулканов (на языке майяского народа какчикели эти природные объекты и называются «ишканул») живет семья. Ни электричества, ни водопровода. Тесная и ветхая хижина стоит на земле кофейного плантатора Игнасио — здесь же они и работают. Лендлорд остался вдовцом и теперь хочет жениться на дочери своих наймитов — семнадцатилетней Марии. Мать и отец только рады. Что думает сама девушка, никто не спрашивал.

«Что там за вулканом?» — обращается Мария к матери. «Холод», — отвечает та. Но девушка ей не верит. Вместе с кофейным работником Пепе она хочет бежать в США, где «большие дома, у людей машины, электричество бесперебойное». В обмен тот просит о близости — но обманывает и не берет с собой беременную Марию.

«Ишканул» — это грубое антропологическое кино о пределах уязвимости. Мария беззащитна и как женщина, и как дочь, и как жительница малого народа. Но ей не страшно. Лицо ее чаще безучастно, реже на нем появляется то смущенная, то горестная улыбка. Впрочем, в безразличном мире она всё-таки находит близость и теплоту — в отношениях с матерью, готовой отказаться от выгоды ради любви к дочери.

«Фантастическая женщина» (2017)

Себастьян Лелио

Орландо, разведенный состоятельный старик, возлюбленный молодой Марины, внезапно умирает: падает с лестницы и разбивает голову. Героиню подозревают в убийстве. В госпитале полицейский хочет узнать у нее подробности, ничего не добивается и решает просто записать контакты.

«Ваше полное имя», — требует он. «Марина». Офицер вздыхает. Подозреваемая — транс-женщина, и всем вокруг это понятно. Для полицейского ничего не значит ее новое имя, и он просит паспорт со старым, «настоящим».

Это далеко не самая бесцеремонная выходка. Бывшая жена Орландо, которая требует у Марины ключи от квартиры покойного, не скрывает отвращения: «Прости, но когда я смотрю на тебя, то не знаю, что вижу. Я вижу химеру». Как ее муж мог полюбить такого человека, у нее в голове не укладывается, и она сделает всё, чтобы не допустить появления Марины на его похоронах.

Но эти блеклые никчемные люди не понимают, что не они центральные персонажи истории. Камера, музыка и фильм в целом рассказывают не о суматохе вокруг, а об одиночестве Марины. «Фантастическая женщина», в 2018 году получившая «Оскар», — это кино о движении против ветра, о храбрости и человечности. О достоинстве и сопротивлении попыткам общества тебя отвергнуть.

«Ты делала операцию?» — брезгливо интересуется у Марины сын Орландо. «О таком не спрашивают», — говорит она. «Просто я не понимаю, что ты такое», — качает головой мужчина. «Я то же, что и ты», — отвечает женщина.

«Перелетные птицы» (2018)

Кристина Гальего, Сиро Герра

Сайда — девушка из уважаемой среди колумбийских индейцев вайю семьи Пушайна. После года ритуального заключения она готова, следуя традициям, выйти замуж. В церемониальном танце Рапайет из менее знатного рода Абучайбе добивается права просить ее руки. Но Урсула, матриарх клана Пушайна, в качестве приданого требует 30 коз, 20 коров, 2 мула и 5 ожерелий. Хотя Рапайет торгует кофе и ликером, таких денег у него нет.

Случайно он встречает хиппи-паломников из США, для которых Колумбия — курорт. Им нужна марихуана. Рапайет решается ее достать и понимает: торговать травкой гораздо выгоднее, чем кофе. Вскоре парень женится, бизнес пойдет в гору, а теща Урсула, несмотря на слова о важности традиций, станет его главной сообщницей. Но во снах духи предупреждают жену Рапайета, что всё это не к добру.

«Перелетные птицы» — история о зарождении наркоторговли в Колумбии, рассказанная не в стиле демонизирующего жителей страны голливудского боевика, но языком этнографии и магического реализма.

Мистическая поэма из пяти песен о том, как человек предает богов и, утратив веру, вдруг осознаёт свою беспомощность. О том, как история успеха может легко обернуться историей духовного разложения, страха и ненависти. О том, что если кто-то и может подтолкнуть нас к грехопадению, то только мы сами.

«Наше время» (2018)

Карлос Рейгадас

Мексика, наши дни. В обмелевшем озере купаются и кидаются грязью дети — мальчиков так и тянет задирать девочек. Чуть поодаль на берегу подростки пьют пиво, курят и обмениваются томными взглядами. У взрослых на ранчо, где они выращивают быков для корриды, то же самое: хозяева только делают вид, что заняты бытовыми хлопотами. Хуан решает хозяйственные вопросы с дрессировщиком лошадей, американцем Филом. Его жена Эстер ездит в Мехико по делам и ходит на концерты симфонической музыки. Всё это ничуть их не увлекает — взрослыми героями, как и детьми, движет только любовь.

«Хорошо вчера потрахались?» — ни с того ни с сего спрашивает Хуан Эстер, уехавшую накануне в Мехико вместе с Филом (им было по пути). Та неловко смеется: мол, что ты такое говоришь? «Целовались хотя бы?» — не унимается муж. «Пару раз», — отвечает Эстер.

У супругов открытые отношения. Они оба могут спать с кем угодно.

Главное — ничего не скрывать. Но интеллектуализировать любовь у пары не получается. Эстер с трепетом погружается в новизну своей необычной связи с Филом. А Хуан вдруг понимает, что ревнует. Ему хочется читать сообщения жены. Его болезненно тянет увидеть, как она занимается сексом с другим. Но самое горькое — что Эстер всё-таки закрывается. Делиться с Хуаном мыслями и чувствами она больше не желает и во время одной из ссор восклицает: «Теперь я понимаю, что все твои слова о любви и о том, что ты не разделяешь чувство собственности и не боишься, — чушь собачья!»

Если определить любовь как сотрудничество двух свободных людей, то что вообще их объединяет? Можно ли испытывать нежные чувства к одному человеку, но спать с другим? Хуан сквозь слёзы задает себе эти вопросы, глядя, как рушится его жизнь, а жена становится недосягаемой, — и не находит ответов.

«Рома» (2018)

Альфонсо Куарон

Рома — уютный район Мехико, застроенный домами не самых бедных мексиканцев. В одном из таких живет семья Софии: муж, четверо детей, две служанки. С горечью женщина осознаёт, что в их отношениях назревает кризис.

За происходящим молчаливо наблюдает служанка Клео. Кажется, на ней и держится быт. Она душа дома: то моет полы, то стирает, то гладит, то готовит и при этом успевает нянчиться со всеми четырьмя детьми.

Крохотный мир Клео — кухня, комнаты, улицы, рынки, изредка — маленькие бары, кинотеатр, куда она ходит с женихом. Где-то за его пределами — студенческие демонстрации против полицейского насилия, заканчивающиеся расстрелом митингующих.

Через маленькие личные истории и отпечатывающиеся в памяти яркие образы перед зрителем предстает затерянный во времени Мехико начала 1970-х.

«Рома» — авторское кино в самом истинном значении этого слова. Его создатель Альфонсо Куарон, наряду с Алехандро Гонсалесом Иньярриту и Карлосом Рейгадасом, один из трех главных мексиканских режиссеров. В «Роме» он также выступил сценаристом, оператором, монтажером и продюсером (получив в 2019 году сразу три «Оскара»). Более того, в основу сюжета легла его автобиография — правда, приковывать к себе внимание зрителя режиссер не стал, и угадать, кто из детей играет самого автора, почти невозможно.

По признанию Куарона, весь сюжет он извлек из собственных воспоминаний: месяцами напролет ложился на диван, закрывал глаза и пускался по бесконечным коридорам памяти. Каждую новую дверь он выбирал бессознательно. Кажется, именно поэтому «Рома» течет как река — тихо, но неуклонно. Свои воспоминания Куарон сверял с рассказами няни Либории, которая стала прототипом Клео. От ее лица мы и смотрим это кино — семейный роман, рассказанный служанкой. Вернее, увиденный и услышанный.

«Обезьяны» (2019)

Алехандро Ландес

Восемь юношей и девушек — партизаны неизвестной войны. Как эти люди оказались в джунглях, в рядах колумбийских герильерос, неясно. Может быть, они и сами знают не больше нашего, но четко понимают поставленную перед ними задачу — охранять американскую пленницу. Дальше собственного микрокосма герои не глядят, да и зачем? Здесь, среди гор и пальм, они создали уютный мир — со своими ритуалами, играми, законами. Партизаны пьют у костра, танцуют брейк с примесью капоэйры под хиленький битбокс, едят просветляющие грибы, занимаются сексом, а пленной американке заплетают косички. Время от времени их пытается муштровать начальствующий над ними мускулистый карлик. Но он уходит — и они снова хозяева самим себе. И вот однажды друзья проваливают важное поручение. Весь их грязный, но уютный мир вмиг рушится.

Вдруг становится ясно, что дружба была мнимой. День за днем героев обуревает нарастающая жестокость, они звереют со слезами на глазах. За играми, попойками и сексуальностью вдруг проглядывают судьбы одиноких и бездомных сирот.

В оригинальном названии фильма (Monos) заключена непереводимая игра слов. Mono по-испански — это и «красивый, милый», и «обезьяна». А еще слышится в нем и греческий корень со значением «один, единственный». Герои фильма — группа одиночек, милых, красивых, но вынужденных бороться, как звери, каждый за себя.