Уложить Париж на обе лопатки. Как выставка из России оказалась самой популярной во Франции

Есть много причин, по которым люди ходят на художественные выставки. Одним нужно заполнить очередную галочку в своем внутреннем путеводителе. Другие видят за этим престижный способ потребления, подчеркивающий их высокий интеллектуальный уровень. Третьи следуют модным тенденциям и коллекционируют звездные имена. Популярность выставок подчеркивает престиж их культуры-источника, и потому невозможно игнорировать феноменальный успех выставки произведений импрессионистов и постимпрессионистов, собранных Сергеем Ивановичем Щукиным (1854–1936) и находящихся в настоящее время в санкт-петербургском Эрмитаже и в московском Музее изобразительных искусств на Волхонке.

Продолжавшиеся 4,5 месяца гастроли этой коллекции картин в Париже стали самой посещаемой выставкой, когда-либо прошедшей где бы то ни было на Западе.

Согласно статистическим данным, регулярно собираемым и публикуемым с 2010 года, никакая выставка не смогла преодолеть планку в миллион посетителей, собрание же Щукина привлекло более 1,2 млн человек.

Наверняка найдутся те, кто скажут, что не «человек красит место, а место человека»: мол, всё дело в Париже, не зря названном Хемингуэем «праздником, который всегда с тобой». Эта гипотеза, хоть и выглядит логичной (в Париже работают сотни галерей и ежегодно в городе проходят несколько тысяч выставок), на деле совершенно ошибочна. Никакая другая парижская выставка 2017 года не собрала и половины той зрительской аудитории, которую привлекла коллекция Щукина из российских музеев. На выставке портретов основоположника постимпрессионизма Сезанна побывали чуть более 400 тысяч человек, а ретроспектива бельгийского сюрреалиста Магритта привлекла чуть менее, чем 600 тысяч зрителей. Первую в столице Франции экспозицию американской живописи 1930-х годов посетили чуть более 300 тысяч парижан и туристов.

Все эти выставки проходили в крупнейших музеях — Орсэ, Центре Помпиду, Оранжери и других, постоянные экспозиции которых включают шедевры мирового уровня. Лувр продал более чем 300 тысяч билетов на выставку Яна Вермеера и мастеров жанровой живописи из Лейденской коллекции. При этом основную экспозицию Лувра посещают более 600 тысяч человек в месяц. То есть за те три месяца, когда выставка Лейденской коллекции была открыта в Лувре, билет, дававший право на ее посещение, приобрели лишь около 18 % зрителей основной коллекции.

Выставка коллекции Щукина проходила в новом здании галереи Центра современного искусства — Фонда Луи Виттон, построенном по проекту архитектора-деконструктивиста Фрэнка Гери в Булонском лесу на окраине Парижа.

Многие из тех, кто побывал на выставках Сезанна, Магритта, американской живописи 1930-х годов, равно как и Лейденской коллекции, посетили их, изначально стремясь увидеть постоянные экспозиции знаменитых парижских музеев. В то же время все посетители Фонда Луи Виттон приезжали исключительно на временную выставку.

При этом 2017 год был в целом для парижской музейной жизни «успешно рядовым». Упомяну сразу о двух больших выставках знаменитого импрессиониста Камиля Писарро, прошедших почти одновременно в Музее Мармоттан–Моне и в Музее Люксембургского дворца. Годом ранее пять выставок преодолели планку в 300 тысяч посетителей каждая, в том числе ретроспектива швейцарского абстрактного экспрессиониста Пауля Клее в Центре Помпиду, а также экспозиция, озаглавленная «Пикассо.Мания» в выставочном зале Гран Пале. В 2015 году тремя самыми посещаемыми экспозициями в Париже были ретроспективы работающего в стиле нео-поп скульптора Джеффа Кунса в Центре Помпиду, неоимпрессиониста Пьера Боннара в музее Орсэ и Диего Веласкеса в Гран Пале. В 2014 году выставками-блокбастерами оказались экспозиции Винсента Ван Гога в Музее Орсэ и соратника Пикассо по изобретению кубизма Жоржа Брака в Гран Пале. Кроме того, осенью 2014 года после многолетнего перерыва в Париже вновь открылся Музей Пикассо, и хотя в статистику временных выставок это событие не вошло, оно вызвало известный ажиотаж.

Значительное внимание посетителей привлекли не только монографические, но и кураторские выставки, в особенности «Маскулин: обнаженное мужское тело в искусстве» и «Запечатленная проституция, 1850–1910», прошедшие в Музее Орсе в 2013 и в 2015 году соответственно, а также «Мистический пейзаж от Моне до Кандинского» в том же музее в 2017 году. Чуть менее кассовой, но тоже весьма популярной оказалась прошедшая там же на рубеже 2012/2013 годов выставка «Импрессионизм и мода», где наряду с картинами Ренуара и его современников можно было увидеть изображенные на них предметы одежды.

Наибольшее количество зрителей привлекали не кураторские, а монографические выставки: люди охотно идут на звездное имя любого века, будь то родившийся в 1955 году Джефф Кунс или умерший почти за триста лет до этого Диего Веласкес.

Выставка «Сезанн — портретист» была столь же противоречивой, сколь и проведенная Русским музеем в Санкт-Петербурге в 2015 году «Серов не портретист»; пейзажи Серова нередко заставляют испытывать то же чувство неловкости («да, он на самом деле был великим художником, просто это не его жанр»), что и многие портреты Сезанна, вошедшего в историю искусства преимущественно как раз незабываемыми пейзажами и натюрмортами. Звездное имя работает безотказно, каков бы ни был жанр.

Однако же вплоть до выставки Щукина абсолютным рекордсменом по посещаемости была ретроспективная выставка Сальвадора Дали, прошедшая на рубеже 2012/2013 годов на шестом этаже Центра Помпиду.

Чтобы попасть в залы, где были представлены произведения Дали, нужно было последовательно отстоять три отдельных очереди (на улице у входа в здание, потом на втором этаже, а затем на шестом, причем бронирование билета через интернет ничуть не ускоряло попадание на экспозицию). Ту выставку посетили почти 800 тысяч человек, и этот рекорд не могла побить никакая другая на протяжении четырех последующих лет, пока Эрмитаж и Московский ГМИИ не привезли в Париж часть шедевров из своих собраний, превзойдя достижения Дали в Центре Помпиду сразу в полтора раза. Не будет преувеличением сказать, что настоящим адресом российского представительства в столице Франции с конца октября 2016 по начало марта 2017 года было не российское посольство, но здание Центра современного искусства Фонда Луи Виттон.

Впрочем, есть несколько причин, которые мешают испытывать ничем не омрачаемую радость. Коллекция С. И. Щукина была собрана в Москве и ныне хранится в крупнейших российских музеях, но она не включала ни одной работы ни одного как-либо связанного с Россией художника. Эрмитаж и Пушкинский музей привезли во Францию не очень известные там работы наиболее известных французских художников конца XIX — начала ХХ века и собрали ежедневный аншлаг. Но французы шли смотреть французов, которых коллекционер оценил раньше, чем это произошло на родине. В России были и свои, пусть и немногочисленные, импрессионисты (например, Константин Коровин и Игорь Грабарь), были и значимые постимпрессионисты (прежде всего входившие в группу «Бубновый валет»), но их работы в Париже не появились.

За все последние годы в музеях Парижа не было ни одной выставки российского искусства, за исключением весьма избирательной экспозиции работ художников 1960-х — 1990-х годов, подаренных Центру Помпиду.

Эта выставка, в частности, представила российское нонконформистское искусство, так называемый второй русский авангард, вообще без таких важных его представителей, как Дмитрий Плавинский, Игорь Вулох и, быть может, лучший российский портретист второй половины ХХ века Борис Биргер; легендарный Оскар Рабин был представлен лишь одной работой, а ленинградцев периода до «Новой академии» не было вообще. Ни Владимир Стерлигов, Александр Арефьев, Павел Кондратьев и их ученики, ни Евгений Рухин или художники из группы «Алеф» не были представлены. Не было и художников, получивших признание в советский период, хотя лучшие работы Гелия Коржева или Андрея Васнецова, безусловно, представляют существенную художественную ценность. Французам опять показали почти исключительно соц-арт и московский концептуализм, что создает очень однобокую перспективу российского искусства того периода (с 1960-х до 2000 года), который экспозиция претендовала покрыть.

Впрочем, второй русский авангард оказался едва ли не единственным периодом, который был хоть как-то представлен в крупнейших галереях Франции. Третьяковская галерея провела в последние годы масштабные выставки Константина Коровина, Натальи Гончаровой, Валентина Серова, Ивана Айвазовского, а в Театральном музее им. Бахрушина видный искусствовед Светлана Джафарова собрала и организовала ретроспективу самобытного «бубнововалетчика» Аристарха Лентулова. Произведения всех этих художников можно увидеть исключительно в России.

Лишь про двух художников, которых в России принято считать «своими», можно сказать, что в последние годы их выставки прошли как в Москве, так и в Париже.

125-летний юбилей Марка Шагала в 2012 году отметила Третьяковская галерея, а спустя год посвященную ему выставку провел музей Люксембургского дворца. В 2017 году ретроспектива Хаима Сутина прошла в Музее изобразительных искусств на Волхонке — спустя четыре года после того, как она прошла в парижском музее Оранжери (а до этого в Пинакотеке). Впрочем, «российскость» как Шагала, так и Сутина крайне сомнительна. Они — еврейские уроженцы «черты оседлости» родившиеся на территории Белоруссии. Оба они прожили во Франции большую часть своей жизни и умерли они тоже в этой стране. Для парижан они, конечно, «свои». Выставок же тех уроженцев Российской империи или Советского Союза, кого к французам не отнесешь, в парижских музеях за все эти годы нет и не было. Важнейшие российские живописцы Оскар Рабин и Владимир Янкилевский увидели свои работы в Центре Помпиду лишь через десятки лет после своего переезда в Париж.

Впрочем, они попали в музей лишь благодаря кураторской деятельности директора московского Мультимедиа-Арт Музея Ольги Свибловой и привлеченных ею российских бизнесменов. Никак иначе «стеклянный потолок» пробить не удалось. В год 90-летия Оскара Рабина его выставки в четырех небольших парижских галереях, но ни один из десятков музеев столицы Франции не предложил ему устроить свою ретроспективу.

Насколько классическая российская литература в целом достаточно хорошо известна образованной французской публике, настолько же мало ей известно российское искусство. Все знают Толстого и Достоевского, а Левитана и Айвазовского — никто; имена Гоголя и Чехова известны всем, но никто не слышал о Репине и Врубеле.

Из живших и работавших в России художников XX века пробиться в «первую лигу» смогли лишь Казимир Малевич и Илья Кабаков. Один из самых красивых мостов Парижа носит имя императора Александра Третьего; как известно, до 1917 года имя этого императора носил и Русский музей? собрание которого содержит немало произведений, важных для мирового искусства. Почти сорок лет назад выставка «Москва/Париж» впервые показала москвичам искусство Запада; пришло время показать и парижанам российское искусство во всем его разнообразии.