Китайские императрицы, исламские лаки и черный нейл-арт: введение в политическую теорию маникюра

Игра в классы

Первые упоминания о маникюре датируются 5000 годом до н. э.: индийские женщины использовали хну для окрашивания ногтей. В некоторых других древних культурах маникюр был не просто украшением, но подчеркивал классовые привилегии. Китайцам приписывают создание первого «лака для ногтей» — в 3000 году до н. э. Женщины вымачивали ногти в смеси яичных белков, желатина, пчелиного воска и красителей из лепестков цветов; розы и орхидеи были самыми популярными. В результате ногти окрашивались в красновато-розовый цвет. Во времена династии Чжоу, в 600-х годах до н. э, царицы использовали такой лак с золотой и серебряной пылью, чтобы подчеркнуть свой высокий социальный статус.

Женщины империи Мин были известны любовью к гипертрофированной длине ногтей — до 25 см. Дополнительно это служило своего рода оберегом от злых духов.

Иногда, чтобы ногти не ломались, их защищали золотыми наконечниками, инкрустированными драгоценностями. Императрица Китая Цыси, правившая с 1861 по 1908 год, тоже была известна своими невероятно длинными ногтями. На многих изображениях она предстает с золотыми наконечниками длиной 15 см. Так украшала себя только элита, ведь длинные ногти, особенно с обилием драгоценностей, и работа в поле сочетались крайне плохо.

Красный цвет ногтей был символом социального неравенства в Древнем Египте. Царицы Клеопатра и Нефертити предпочитали именно его, а жителям рангом ниже (то есть всем остальным) позволялось носить только бледные оттенки.

Долгое время лак для ногтей считался предметом роскоши. Только в 1892 году племянница доктора Ситтса, ортопеда, который первым предложил использовать для маникюра палочку из апельсинового дерева, изобрела набор по уходу за ногтями для женщин любого социального класса, и в итоге именно он дошел до салонов красоты. В 1932 году компания Revlon запускает массовое производство лака для ногтей. С тех пор маникюр сохранял популярность даже во времена экономической нестабильности, поскольку считался доступной и оправданной роскошью.

Гендерный скачок

Во многих культурах маникюр ассоциируется с проявлением женской идентичности. Но даже будучи вполне традиционным элементом женского обихода, он периодически попадал в жернова морали. В 1950-х красные ногти считались «распутными», а некоторые церкви и вовсе требовали, чтобы женщины на воскресные богослужения приходили с ненакрашенными ногтями. Это правило, вероятно, возникло в викторианскую эпоху, когда считалось греховным красить ногти в яркие цвета — тогда это делали исключительно проститутки. В то время обычные женщины носили светлое покрытие, что прекрасно вписывалось в идеологию внутренней красоты и моральной чистоты. Эти нейл-поверья жили очень долго. В нулевых в женских журналах часто писали о символическом значении цвета ногтей: красный — сексуальность, черный — агрессивность, французский маникюр — нежность.

Мусульманкам хоть и не запрещается красить ногти, но многие этого не делали по двум причинам. Во-первых, из-за необходимости молиться несколько раз в день.

Лак создает водонепроницаемый барьер на ногтях, что усложняет ритуал мытья рук и ногтей перед молитвой, поэтому раньше фанатки маникюра перекрашивали их по нескольку раз в день.

Во-вторых, мусульманки не молятся во время менструации и вполне могли бы красить в этот период ногти без неудобств. Но тогда маникюр указывал бы всем вокруг на то, что у его обладательницы в данный момент менструация, и для некоторых женщин это была бы крайне неловкая ситуация. Впрочем, в 2013-м компания Inglot создала первый лак для ногтей специально для мусульманок, который пропускает воду и сводит на нет проблемы с ежедневными молитвами.

Может быть интересно

Что такое социальная мода — помощь уязвимым группам или эксплуатация маргинализированных сообществ?

Много времени прошло, прежде чем бьюти-индустрия всерьез изменила правила игры.

Первая линия мужских лаков для ногтей появилась только в 2007 году, а первый маникюрный салон для мужчин — в 2013-м в Лос-Анджелесе.

Он позиционировался как место для любого мужчины, а не только для богатых и знаменитых. Со временем мужской маникюр хоть и перешел из разряда развлечений для богемы в бьюти-рутину для широкой аудитории, однако по-прежнему не вписывается в представления о нормативной мужественности, ведь настоящий мужчина не должен слишком много внимания уделять своей внешности.

Апроприировать или не апроприировать

Как в любом искусстве, в сфере маникюра нашлось место культурной апроприации. Нейл-арт стал популярен еще в 1930-е, когда актриса Джоан Кроуфорд носила знаменитый «лунный маникюр». Но по-настоящему новую жизнь ему дали чернокожие женщины — от Донйел Луны, первой цветной женщины, которая появилась на обложке американского Vogue, и певицы Глодин Уайт до примеров в 1980-х и 1990-х, таких как Коко из SWV и Джанет Джексон в футуристическом видео Busta Rhymes What’s it Gonna Be?!, где она предстала с акриловыми ногтями.

Чернокожих женщин постоянно стигматизировали за любовь к нейл-арту и нарощенным ногтям. В 1988 году на Олимпийских играх в Сеуле легкоатлетка Флоренс Гриффит-Джойнер выиграла сразу три золотых медали: в беге на сто и двести метров, а также в эстафете 4 по 100 метров. На следующий день в Chicago Tribune вышла статья, в которой немало внимания уделили ее четырехдюймовым ногтям с тигровым принтом.

Подколы со стороны журналистов или коллег в адрес специфического маникюра чернокожих женщин не остались в далеком прошлом. В 2016 году на пресс-конференции в Бостонском университете журналист Гей Тализ спросил у своей коллеги из New York Times, Николь Ханны-Джонс, не уйдет ли она пораньше, чтобы сделать маникюр, и, конечно, его высказывание оценили как сексистское и расистское.

«Французский маникюр и пастельные тона служат символом белой, гетеронормативной красоты среднего класса. С другой стороны, длинные, покрытые лаком ногти являются маркерами сексуальной девиации и маргинализованной женственности», — написала профессор спортивного менеджмента Линчбургского колледжа Линдси Пипер в эссе 2015 года.

Любопытно, что, несмотря на богатую историю связи акриловых ногтей и чернокожих женщин, в последнее время звездам вроде Кайли Дженнер приписывают популяризацию этой тенденции.

«Культурная апроприация не делает чести людям и тем более не ставит на место нации, которую апроприируют, — говорит доктор Миа Муди-Рамирес, профессор кафедры журналистики, связей с общественностью и новых СМИ Бэйлорского университета. — Общество приняло некоторые вещи, которые черные люди делают на протяжении всей истории. Но когда это делают белые, их хвалят за то, что они не боятся рисковать, и это считается высокой модой. Печально, что когда черные делают то же самое, это „гетто“. Есть негативный оттенок».

Реальная цена маникюра

Салоны красоты в мультикультурных городах вроде Лондона, Лос-Анджелеса или Нью-Йорка — места активной расовой и этнической трудовой ассимиляции. Согласно исследованию, проведенному в 2018 году Центром труда Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, всего 2% работников ногтевых салонов в США — чернокожие, в то время как сотрудников азиатского происхождения — 76%.

Профессор социологии Миллиан Кан в исследовании феномена маникюрных салонов «Большого яблока» ссылается на концепцию «труда тела», предложенную феминисткой-социологом Арли Рассел Хохшильд: ее смысл в том, что получение бьюти-услуг вроде маникюра — это не просто сделка, но еще и обмен эмоциями и властью, покупка и продажа уважения. Белые женщины, которые часто обращаются в высококлассные салоны, нередко рассматривают маникюр как возможность пользоваться привилегиями. Их идеально оформленные ногти демонстрируют, что успехов в карьере можно добиться не в ущерб красоте. И они хотят, чтобы их баловали, обслуживали сразу несколько женщин, делая им маникюр, педикюр и массаж одновременно.

В эти же салоны приходят и афроамериканские клиентки, но для них маникюр — это средство самовыражения, а не статусного продвижения. Поскольку чернокожие клиенты признают профессионализм корейских мастеров маникюра, коих в Нью-Йорке — большинство, их отношения часто более гармоничны и взаимны, чем отношения мастеров маникюра с белыми. Однако, подчеркивает Кан, такая межрасовая гендерная солидарность является хрупкой и нестабильной. Расовые предрассудки как среди корейцев, так и среди чернокожих часто проявляются при возникновении конфликта.

Работа в салонах имеет эксплуататорский и даже опасный характер: как и многие другие низкооплачиваемые работники, сотрудники нейл-баров слабо защищены от таких нарушений трудового законодательства, как невыплаченная заработная плата и неправомерное увольнение. Плохая вентиляция и постоянное воздействие паров и токсинов от лака для ногтей, а также средств для наращивания — всё это приходится терпеть сотрудникам иногда в течение 12–14 часов в день.

В США ксенофобская риторика таких деятелей, как Дональд Трамп, укрепила антиазиатские настроения. Это проявилось и в поп-культуре. Например, певица Эми Шарк в своем тиктоке выложила видео, в котором она пародирует азиатского нейл-мастера, правда, позже ей пришлось за это извиниться. В марте в спа-салоне штата Джорджия были убиты восемь человек, и шесть из них — женщины азиатского происхождения. Эти и другие подобные события привели к тому, что движение #StopAsianHate стало набирать обороты.

Для многих вьетнамских мигрантов в Великобритании работа в нейл-барах — единственный способ выживания и законный источник доходов.

Они могут обучиться у себя на родине, им не нужен высокий уровень знания английского, а из-за широкого распространения вьетнамских салонов в Великобритании у них, как правило, уже есть контактные данные того или иного салона. Часто мигранты, родом из обнищавших сельских районов Вьетнама, связываются с владельцами салонов, просят, чтобы им помогли перебраться в Великобританию, где они будут зарабатывать деньги и отправлять их домой. Но бывает так, что новоиспеченных сотрудников салонов обманывают, называя заоблачные суммы (например, в 20 тысяч фунтов стерлингов) за помощь в трудоустройстве и организацию поездки, поэтому с первого дня они вынуждены отрабатывать свой «долг». Чувствуя, что у них нет другого выбора, они соглашаются на работу в лондонских салонах. Они вынуждены работать в течение долгого времени без перерывов или выходных дней и практически без оплаты. Так, одна жертва работала 60 часов в неделю с зарплатой 30 фунтов в месяц, а другой девушке в том же салоне не платили вообще.

С 2017 года в Соединенном Королевстве более 550 вьетнамских граждан были идентифицированы в качестве потенциальных жертв торговли людьми. Высокий спрос на бюджетные косметические процедуры порождает популярность подобных заведений, в них чаще всего действует только наличный расчет, и бывает, что их держат организованные преступные группировки вьетнамцев для отмывания денег с ферм каннабиса и проституции.

Кроме того, лицензирование нейл-баров зачастую носит добровольный характер, а большинству мастеров не приходится проходить проверку квалификации или профессиональной подготовки, что позволяет работодателям нанимать мигрантов без документов, не имеющих сертификата мастера маникюра.

В 2019 году всплыла новость о том, что в грузовике погибли 39 вьетнамцев, которых продали для работы в нейл-баре, и это заставило людей всерьез задуматься о человеческой эксплуатации в этой сфере.

В 2020 году нейл-мастер Мариан Ньюман, которая работала на многих крупных модных показах, организовала Федерацию профессиональных мастеров маникюра — этот новый отраслевой орган в Великобритании призван представлять сектор нейл-индустрии на правительственном уровне и повышать авторитет салонов и мастеров, отвечающих высоким стандартам.

Привычка везде искать проявления несправедливости может сыграть злую шутку, ведь иногда сигара — это просто сигара. Но в данном случае маникюр служит очередным поводом для обсуждения проблем, которые кочуют из века в век, из поколения в поколение, и пусть даже некоторые становятся менее явными, пока что они, к сожалению, не исчезают.