Камерное искусство: как арт-программы помогают заключенным по всему миру
В стенах исправительной колонии находится место и для художественных проектов. Но кому искусство помогает больше? Осужденным — не забыть, что такое жизнь на свободе? Художникам — вдохновиться эстетикой тюрьмы и исследовать ее? Или нам, зрителям, — избавиться от стереотипов и изменить свое представление о том, как может выглядеть жизнь за решеткой? Рассказываем о свободе тюремного творчества, арт-программах в разных странах и о том, как маленький дом культуры в каждой колонии поможет заключенным больше никогда туда не вернуться.
Ограниченные возможности строгого режима
Сегодня за решеткой живут более 11 млн человек, из них более 2,3 млн — в американских тюрьмах. Неудивительно, что тюремная тема всё чаще всплывает именно в Соединенных Штатах. В апреле 2021 года в нью-йоркском Музее современного искусства (MoMA) состоится выставка, посвященная тюремному искусству, — Marking Time. Art in the Age of Mass Incarceration. Основа выставки — книга-исследование Николь Флитвуд, в которой она анализирует художественные практики, возникшие в условиях несвободы. Большинство экспонатов либо созданы в стенах тюрьмы, либо являются работами бывших заключенных.
Организаторы настаивают: сегодня именно тюремные художественные практики задают вектор развития искусства в Америке.
Анализируя карцеральную (то есть тюремную) эстетику, Флитвуд пишет, что лишение свободы передвижения, стигматизация заключенных и их невидимость для общества определяют и то, как они живут, и выразительные средства, которые они выбирают. Часто в современном искусстве тюрьма выглядит экзотично, а кинематограф романтизирует ее образ. И выставка в музее такого уровня — это попытка демаргинализировать тюремное искусство и при этом освободить его от излишней глянцевости.
Парадоксально, что произведения, которые зачастую являются попыткой вырваться из изоляции — а заключенные нередко отправляют работы близким, — не всегда могут покинуть стены исправительного учреждения. Правила многих колоний не позволяют выносить готовые произведения даже при освобождении. Флитвуд пишет о работах, которые бывшие заключенные смогли лишь описать на словах, не имея возможности даже сфотографировать их или снять на видео и тем более вынести их за пределы тюрьмы. Но есть и исключения: например, Рассел Крейг начал заниматься живописью в рамках системы тюремной реабилитации. Теперь бывший преступник стал востребованным художником и преподает творческие дисциплины студентам.
Сообщение с внешним миром
Берлинский кинофестиваль, известный своей социальной повесткой, в последние годы проводил показы внутри действующих тюрем:
- в 2018 году в тюрьме «Тегель» — «Молчащий класс» Ларса Крауме (закрытый показ);
- в 2019 году в тюрьме «Плётцензее» — «Разрушительница системы» Норы Финшелдт (доступ в тюрьму был открыт и для внешней публики).
Кино в местах заключения не редкость, а вот участие в передовых инициативах — событие.
Культурные мероприятия в местах лишения свободы, как правило, организуют различные ассоциации. Заключенные готовятся к будущей жизни на свободе, не только получая образование и новые профессиональные навыки, но и благодаря культурным инициативам и участию в арт-проектах. Наблюдения показали, что в тюрьмах, где есть программы с элементами творчества, более комфортная психологическая среда, а заключенные успешнее адаптируются после освобождения.
Такие проекты обращены в обе стороны: заключенным они помогают справиться с их положением, а тем, кто живет на свободе, — избавиться от стереотипного восприятия колоний и предрассудков по отношению к людям за решеткой. Например, благодаря итальянской ассоциации Cinevasioni в мужской тюрьме Rocco D’Amato (Болонья) теперь работает кинозал, в котором могут одновременно находиться и осужденные, и обычные зрители. Кроме того, Cinevasioni организует учебные курсы по кинопроизводству для заключенных и устраивает встречи с представителями индустрии, авторами и операторами.
Пандемия коронавируса вызвала новую волну внимания к положению людей в тюрьме. Где-то это способствовало широкой амнистии, однако в большинстве мест привело к ужесточению режима контактов с внешним миром. Из-за этого культурные программы стало почти невозможно реализовывать. К тому же во многих тюрьмах доступ к интернету ограничен, поэтому популярными становятся разнообразные альтернативы.
Мексиканская организация La Cana, которая помогает заключенным в женских колониях, начала развивать книжные клубы по переписке.
«Поскольку из-за пандемии невозможно вести активную работу, мы создали книжные клубы „на расстоянии“ во всех четырех тюрьмах, с которыми работаем. Мы отправляем заключенным книги и анкету с вопросами. Женщины видят в книгах возможность ненадолго уйти от тюремной реальности».
За пределы ограничительных решеток
Женская тюрьма на острове Джудекка (Венеция) активно внедряет программы по адаптации к жизни после колонии, и во многих из них есть культурные и творческие элементы. Заключенные помимо основной работы (вроде выращивания овощей и фруктов в тюремном огороде или производства шампуня для пятизвездочных отелей) участвуют в арт-мастерских. Одна из последних инициатив — фотопроект Джорджио Бомбери Al femminile, в котором женщины, отбывающие срок, выступали в качестве моделей и визажисток.
«У тебя появляется возможность общаться с людьми, которые приходят из внешнего мира, говорить о вещах, не связанных с заключением. Ты наконец выходишь за пределы своего тюремного пузыря», — делится участница проекта Микаэла.
Микаэла участвовала и в проекте About a Worker: заключенные разрабатывали дизайн одежды и представляли платья на Неделе моды в Венеции. Создательница проекта Ким У говорит, что она стремились дать заключенным полную свободу самовыражения:
«Этим женщинам тяжело жить в тюрьме не столько потому, что они всё время находятся в замкнутом пространстве, а скорее оттого, что они сталкиваются с кризисом идентичности, просто теряют себя. Мы хотели, чтобы этот опыт стал для них терапевтическим, через дизайнерский проект я просила их рассказать, кем они были за пределами тюрьмы. И мы очень сблизились с участницами — я поняла, что наши представления о заключенных очень далеки от правды».
Ким считает Микаэлу одной из самых талантливых участниц проекта.
«Я словно на время забывала, где я нахожусь, я была полностью сосредоточена на моей задумке. У меня было море идей, я не могла остановиться, хотелось постоянно работать над проектом. Если бы правила тюрьмы позволяли, я бы оставалась в мастерской и по ночам, — продолжает свой рассказ Микаэла. — Был даже момент, когда я сказала себе: „Да у меня неплохо получается! Быть может, если я пройду дополнительный курс, то смогу шить по-настоящему интересные вещи“».
Микаэла делится своими воспоминаниями, находясь на свободе. В этом году она покинула стены тюрьмы.
Архитектура тюремного режима
«У вас слишком гуманная тюрьма» — такую критику чаще всего получает тюрьма в Халдене (Норвегия): ее часто сравнивают с комфортабельными отелями, однако именно сюда отправляют самых опасных преступников. Это учреждение «максимальной безопасности» стало воплощением либеральной модели тюрьмы: она не изолирована, а наоборот, включена в местную жизнь, насколько это возможно.
У оформления пространства здесь важная роль: архитектура помогает создавать психологический комфорт и реабилитировать заключенных. Интерьер минималистичный, здание окружено хвойными лесами, а жизнь внутри вовсе не выглядит как воплощение системы принуждения, где узники должны страдать.
Сразу после открытия в 2010 году Халденская тюрьма привлекла к себе внимание благодаря архитектурным решениям студии Erik Møller Architects & HLM Architects.
«Мы намеренно сделали упор на дизайне, — говорит начальник тюрьмы. — Мы хотели, чтобы он был светлым и создавал положительный настрой».
Наряду с Берлинской филармонией и Центром Помпиду тюрьма в Халдене упоминается в серии документальных фильмов Вима Вендерса «Храмы культуры» (2014). На ее примере Вендерс исследовал, как тюремное пространство влияет на процесс адаптации к жизни на свободе. К слову, норвежская тюремная система смогла снизить уровень рецидивов до 20%, и заключенные после нее лучше осваиваются на свободе, чем после традиционных закрытых учреждений.
В другой скандинавской стране, в Финляндии, заключенным даже позволяют на время покинуть территорию тюрьмы для участия в некоторых художественных и реабилитационных проектах.
Один из таких проектов — «Военное положение», где осужденные работали с темой исторической памяти, изучали оборонительные сооружения времен Первой мировой войны в лесу рядом с Хельсинки.
В программе участвовали мужчины, которые в то время находились на пробации или приближались к концу отбывания тюремного срока. Среди организаторов проекта художественно-исследовательское объединение Prison Outside, которое налаживает творческий процесс с участием заключенных и стимулирует научную междисциплинарную дискуссию вокруг тюремного искусства.
Другой проект Prison Outside — «Невидимые соседи», который объединил заключенных хельсинкской тюрьмы и людей, живущих в том же квартале. Они обмениваются самодельными открытками, что помогает им преодолеть физически разделяющую их стену. При этом нельзя сказать, что представители администрации финских колоний привыкли к такого рода контактам.
«Попасть на территорию тюрьмы с арт-проектом очень сложно, и так во многих странах. Образовательная, добровольческая работа — это можно. Но доказать значимость художественного взаимодействия и его позитивного влияния на людей, находящихся в местах заключения, тем, кто за этих людей отвечает, крайне непросто», — делится исследовательница и художница Анастасия Артемьева, основательница Prison Outside.
Наказание и преступление. Российская система
Арт-терапия знакома и узникам российских тюрем. Так, Федеральная служба исполнения наказаний в сентябре 2020 года открыла выставку «Сохрани надежду». Все работы были созданы в условиях неволи: ФСИН отчиталась о 740 действующих кружках изобразительного искусства, где занимаются свыше 8 тысяч осужденных. Комментируя вернисаж, глава ведомства отметил, что «в нашей системе содержатся различные лица с различными сроками пребывания», и выразил надежду, что «такие выставки будут организовываться и впредь».
Но инициатива ФСИН скорее исключение. Художественная рефлексия в отношении современной тюремной системы в России далеко не всегда поддерживается: так, в 2018 году в последний момент отменили выставку в галерее на Солянке, посвященную пыткам в тюрьмах.
Бывает, что инициаторами просвещения выступают сами осужденные. Один из таких примеров — экс-губернатор Кировской области Никита Белых, осужденный на 8 лет по делу о коррупции.
В тюрьме Белых развивал библиотечное дело, пока его не уволили с должности «за нарушение режима содержания»: он оборудовал в библиотеке комнату отдыха. Тогда его перевели работать в швейный цех.
Однако идея маленького дома культуры внутри тюрьмы не всегда по душе и налогоплательщикам. Об этом говорит, например, британский театральный режиссер Алекс Дауэр, известный своими постановками в тюрьме. Он успел поработать и в России: самый заметный его проект — с заключенными исправительной колонии № 29 в Перми в рамках фестиваля «Территория», где он поставил спектакль при участии Кирилла Серебренникова. Тогда российский режиссер вряд ли мог себе представить, что в 2020 году он сам чуть не окажется за решеткой.
Социальную мобильность в культурном секторе за счет внешних программ пока сложно назвать развитой, но актрису Марину Клещеву можно отнести к счастливым исключениям. Она начала свой актерский путь в ИК-6 строгого режима Орловской области в рамках мастер-классов «Театра.doc». После выхода на свободу Марину пригласили поучаствовать в автобиографическом спектакле. Сегодня она играет в спектаклях не только «Театра.doc», но и Театра Эрвина Гааза, Театра на Таганке и на других площадках.
Театральных режиссеров увлекает работа с людьми со сложными судьбами, им интересно наблюдать за трансформацией актеров на репетициях и в процессе подготовки к спектаклю.
Карина Пронина начала работать с женскими тюрьмами через галерею DiaS в рамках проекта «Наедине с искусством», который организует культурные мероприятия в колониях. Первый театральный опыт с заключенными воодушевил Карину продолжить работу в женских колониях, и она поставила два спектакля. Премьера «Человека с очень большими крыльями» состоялась в тюрьме поселка Бозой Иркутской области. На форуме социального театра «Особый взгляд» Карина описывает свой опыт так:
«Поначалу я планировала ставить рассказ Габриэля Гарсиа Маркеса — отсюда и название спектакля, — но быстро поняла, что для них [заключенных] это неинтересно, непонятно. Слишком отвлеченно. Решила брать истории из жизни, и это сработало.
Мои актрисы из бозойской колонии писали письма, эссе, стихи. Стиль у всех, кстати, прекрасный, как и почерк.
Постепенно свои истории начали передавать и другие женщины, которые не участвовали в спектакле. Через тексты они работали со своими внутренними состояниями».
Затем Карина работала в женской колонии № 7 города Улан-Удэ: там она вместе с осужденными придумала документальный спектакль-ребус «Перемены». На реализацию проектов Карина смогла собрать средства благодаря краудфандингу — и даже быстрее, чем ожидала. По мнению Карины, это подтверждает, что общество уже готово пересматривать свое отношение к тем, кто попал в тюрьму, хотя представители пенитенциарной системы не всегда сразу идут навстречу.
«Не могу сказать, что поначалу руководство тюрьмы горело желанием, чтобы театральный проект в тюрьме в итоге случился. У меня много времени уходило даже не на репетиции, а на взаимодействие с системой: администрация не всегда мне доверяла».
На то, чтобы попасть в российскую колонию с предложением о документальном проекте, у художницы и фотографа Елены Аносовой из Иркутска ушло девять месяцев. Ее серия фотопортретов «Отделение» — визуальное исследование осужденных в женских исправительных учреждениях Сибири — была представлена этой осенью на выставке «НЕМОСКВА НЕ ЗА ГОРАМИ» в петербургском «Манеже».
«На выходе из тюрьмы меня каждый раз подвергали досмотру, а фотографии, которые, по мнению сотрудников, могут представлять угрозу безопасности, удаляли».
Через снимки Елена стремится показать давление несвободы и сложности, связанные с лишением личного пространства, и сделать наглядной деформацию личности внутри закрытой системы.
«Я знаю, что, оставаясь в тюрьме, мои героини не перестают быть матерями, сестрами, любимыми, бабушками и просто людьми».
Среди активистов и художников, которые занимается искусством в колониях, распространено негласное правило: ты не спрашиваешь, как и за что человек оказался в тюрьме. Нередко осужденные сами начинают рассказывать о своей жизни, но для всех, кто взаимодействует с ними, главное не судить их, а работать с ними здесь и сейчас, творить вместе.
Безусловно, список упомянутых работ и инициатив далеко не исчерпывающий, не в последнюю очередь потому, что о большинстве из них мы вряд ли узнаем. Множество талантливых произведений никогда не выйдут за пределы исправительных учреждений. Но хочется верить, что в «большом мире» тюремное прошлое творческих начинаний не помешает признавать их художественные достоинства.