«Не на что не токмо играть, но и жить». Почему русские писатели так часто жили в долг и как это сказалось на их творчестве

Карточные долги

Карточные долги достаточно часто упоминаются в произведениях русской литературы. Это связано с тем, что азартные игры были важной частью досуга дворянского сословия. Многие его представители глубоко погружались в них и оставляли огромные суммы за карточным столом. На кон ставились не только все наличные деньги и драгоценности, но и одежда, имения.

Выплата карточных долгов считалась вопросом чести. Они закрывались дворянами в первую очередь, вперед любых кредитов. Если не было никакой возможности расплатиться, то человек старался отыграться, и это могло затянуться на годы.

Так произошло, например, с поэтом Гавриилом Романовичем Державиным. Мать дала ему денег на покупку имения, тот приобрел его и в тот же вечер проиграл за карточным столом. Отыграться он пытался больше двух лет. Для этого он искал слабых игроков и старался нажиться на их неопытности. В биографических «Записках из известных всем происшествиев…» он писал:

«Попав в такую беду, ездил, так сказать, с отчаяния, день и ночь по трактирам искать игры. Спознакомился с игроками или, лучше, с прикрытыми благопристойными поступками и одеждою разбойниками; у них научился заговорам, как новичков заводить в игру, подборам карт, подделкам и всяким игрецким мошенничествам. <…> Если же и случалось, что не на что не токмо играть, но и жить, то, запершись дома, ел хлеб с водою и марал стихи при слабом иногда свете полушечной сальной свечки или при сиянии солнечном сквозь щелки затворенных ставней».

Лишь семейная трагедия — смерть брата — заставила поэта остановиться в попытках отыграться.

Хотя Державин много играл, в творчестве он не поднимал эту тему. Однако другие заядлые игроки переносили этот опыт на страницы своих произведений.

Одним из таких авторов был Александр Сергеевич Пушкин. В «Пиковой даме» он описывает историю молодого офицера Германна. Страстное желание постоянно выигрывать за карточным столом превращает его в человека без принципов, способного на манипуляции, запугивание, предательство. В произведении подчеркивается потустороннее, дьявольское в карточной игре. Именно эта темная сторона завлекает героя и разрушает его жизнь.

Пушкин в этом произведении опирался на собственный опыт в азартных играх. Он пристрастился к ним еще во время учебы в Царскосельском лицее. Во время Южной ссылки поэт начал садиться за карточный стол всё чаще и чаще, проигрывая большие суммы. Например, шулеру Огонь-Дагановскому он задолжал 25 000 рублей. Кроме того, он постоянно ставил на кон свои произведения. Так он проиграл (но сразу же отыграл обратно) А.М. Загряжскому пятую главу «Евгения Онегина». Видимо, это был не единственный случай, так как поэт писал П.А. Вяземскому:

«Ангел мой Вяземский или пряник мой Вяземский, получил я письмо твоей жены и твою приписку, обоих вас благодарю и еду к вам и не доеду. Какой! меня доезжают!.. изъясню после. В деревне я писал презренную прозу, а вдохновение не лезет. Во Пскове вместо того, чтобы писать 7-ую главу „Онегина“, я проигрываю в штос четвертую: не забавно».

Резко осуждается увлечение карточными играми и в баснях Ивана Андреевича Крылова. Он посвятил этой теме две басни: «Стыдливый игрок» и «Судьба игроков». Вот текст второй:

Вчерась приятеля в карете видел я;
Бедняк — приятель мой, я очень удивился,
Чем столько он разжился?
А он поведал мне всю правду, не тая,
Что картами себе именье он доставил
И выше всех наук игру картежну ставил.
Сегодня же пешком попался мне мой друг.
«Конечно, — я сказал, — спустил уж всё ты с рук?»
А он, как философ, гласил в своем ответе:
«Ты знаешь, колесом вертится всё на свете».

В обеих баснях описывается, как карточные игры уничтожают жизнь человека, заставляют его потерять всё — и материальное, и духовное. Однако мораль произведений Крылова и его собственные поступки значительно расходились. Поэт был заядлым игроком. Он признавался, что его тянет за карточный стол не стремление к большим деньгам, а жажда сильных ощущений. Увлечение азартными играми привело Крылова к тому, что его привлекли к ответу по делу профессиональных шулеров.

Федор Михайлович Достоевский тоже описывал моральное падение человека, пристрастившегося к карточным играм, зная об этом не понаслышке. В романе «Игрок» писатель показывает, как фантазия о легком богатстве становится одержимостью и охватывает человека целиком. Главный герой отказывается от любимой женщины, чтобы тратить всё время на карточные игры. Он признается:

«Клянусь, мне было жаль Полину, но странно, — с самой той минуты, как я дотронулся вчера до игорного стола и стал загребать пачки денег, — моя любовь отступила как бы на второй план».

Отношение самого Достоевского к азартным играм было очень похоже на то, которое выражает герой «Игрока». Некоторые детали романа автобиографичны. Писатель, как и его герой, пристрастился к азартным играм на немецком курорте. Он тоже забывал обо всем и всех, пытаясь выиграть большую сумму денег и найти способ никогда не проигрывать. Даже брал с собой жену, чтобы та его останавливала, но в итоге ставил на кон ее украшения. От зависимости Достоевский избавлялся долгие годы.

Долги частным кредиторам

Далеко не все долги дворян были сделаны за карточным столом. Часто им приходилось занимать деньги на бытовые расходы и поддержание статуса. Ведь финансовые обязательства аристократов были велики, а деньги, которые приходили из имения, они получали только раз в год. Сельское хозяйство не приносило стабильного дохода, ведь в один год урожай был богатым, а в другой — практически отсутствовал из-за засухи. Дворянин не мог предположить, сколько денег получит, и распределить траты. Это приводило к тому, что очень часто аристократы жили в кредит.

Подобные кредиты брали не в банках, а у частных кредиторов, которые делились на несколько групп.

1. Дворяне. Такие долги старались вернуть первыми (после карточных). У равных по статусу людей деньги брали в заем — то есть подписывалась «заемная бумага». Например, многие известные писатели занимали деньги, когда им не хватало средств на печать журналов, в которых они были редакторами. Однако деньги можно было занять и на бытовые нужды.
2. Купцы. Дворяне, у которых кончались деньги, могли договориться с купцами в лавках о том, чтобы не рассчитываться наличными и завести кредит. В таком случае учет покупок велся в специальном журнале, а затем все они оплачивались вместе, когда покупателю приходили деньги из его имения. Если у дворянина были и другие долги, то он расплачивался с купцом только после того, как всё возвратил дворянам. Иногда случалось так, что владелец лавки вообще не получал обещанных денег. Однако он продолжал предоставлять кредит аристократу, потому что наличие такого клиента привлекало в лавку других покупателей.
3. Родственники. Деньги на бытовые расходы часто занимали у родственников разной степени близости. Чем ближе был родственник, тем позже можно было возвратить ему долг. Потому о деньгах, занятых брату, тестю или племяннику старались не напоминать. Однако даже долги перед женой заносились в бумаги и контролировались. В России XIX века женщины имели собственное имущество и могли одалживать часть сбережений мужу, требуя возврата.

Долги перед купцами редко описывались в литературе, так как считались малозначительными и при этом не приводящими к тяжелым последствиям в случае неуплаты. А вот долги кредиторам-дворянам — как родственникам, так и нет — становились предметом описания авторов, которые сами сталкивались со сложностями финансовых взаимоотношений.

Например, в пьесе «Вишневый сад» Чехов изображает погрязшего в долгах героя — Симеонова-Пищика. Чтобы отдать долги одним кредиторам, он занимает у других и пытается поддерживать со всеми хорошие отношения, чтобы иметь возможность попросить у знакомых в долг. Он так погряз в постоянном лавировании между кредиторами, что не может заняться ничем другим. На это обращает внимание студент Трофимов:

«…Если бы энергия, которую вы в течение всей вашей жизни затратили на поиски денег для уплаты процентов, пошла у вас на что-нибудь другое, то, вероятно, в конце концов вы могли бы перевернуть землю…»

При этом герой не ставит себе цель закрыть эти долги. Он не хочет менять свои привычки, экономить. Даже когда у него появляются деньги, чтобы закрыть дела с кредиторами, его взгляд на ситуацию не меняется. В пьесе остается неясным, станет ли Симонов-Пищик когда-либо свободен от долгов.

Сам Чехов старался не залезать в кредиты и займы. Хотя денег у него было немного, относился он к ним экономно. А когда долги появлялись, писатель старался их сразу же закрыть. Младший брат писателя Михаил Павлович вспоминал такую историю:

«Большое цензовое имение (Мелихово) в 213 десятин, с усадьбой, лесами, пашнями и лугами, которые он сам же называл „великим герцогством“, досталось ему, в сущности говоря, всего только за 5 тысяч рублей. Условная цена была 13 тысяч рублей, но остальные 8 тысяч рублей были рассрочены продавцом по закладной на 10 лет. Не наступил еще срок и первого платежа, как бывший владелец прислал письмо, в котором умолял оплатить закладную до срока, за что уступал 700 рублей. Тогда я заложил Мелихово в Московском земельном банке, причем оно было им оценено в 21 300 рублей, то есть в 60% его действительной стоимости. Я взял только ту сумму, которая требовалась для ликвидации закладной, выданной продавцу, и таким образом Антон Павлович освободился от долга частному лицу, и ему пришлось иметь дело с банком и выплачивать ему с погашением долга всего только 300 рублей в год. Какую же квартиру можно было нанять в Москве за 300 рублей в год?»

То, что случается с теми, кто не так внимательно относится к своему финансовому положению, описывал Пушкин в поэме «Евгений Онегин». Отец главного героя так и не расплатился с долгами, поэтому Евгений был вынужден сам общаться с кредиторами:

Отец его тогда скончался.
Перед Онегиным собрался
Заимодавцев жадный полк.
У каждого свой ум и толк:
Евгений, тяжбы ненавидя,
Довольный жребием своим,
Наследство предоставил им,
Большой потери в том не видя
Иль предузнав издалека
Кончину дяди-старика.

В этой строфе описывается обычный для многих дворянских семей процесс прихода кредиторов после смерти члена семьи. Долги человека были разрозненными и не заносились в один документ. Потому после смерти родственники давали объявление в газете, что готовы принять тех, кому был должен покойный. Тем, кто приходил, выплачивали долги, а если наследства не хватало, то только часть: например, давали 30 копеек за рубль. Если кредитор не появлялся в течение полугода после кончины родственника, долг считался аннулированным.

Все долговые претензии после полугода собирались и рассматривались — начиналась тяжба, по итогам которой решалось, какие кредиты действительно существовали и надо выплатить. Онегин, по всей видимости, решил не участвовать в подобном процессе и сразу отдал все деньги.

Пушкин не оказывался в ситуации выплаты долгов за умершего родственника. Зато часто закрывал заемы брата, который жил на широкую ногу и всегда был окружен кредиторами. Сам Пушкин для этого сам брал взаймы. Кроме того, на поддержание собственной редакторской деятельности тоже требовались кредитные средства.

 

А вот Достоевский столкнулся с обязанностью выплачивать долги за умершего брата. Это на долгие годы сделало его заложником кредиторов, заставило отдавать рукописи в журналы за куда меньшие деньги, чем это делали другие авторы. Жена писателя Анна Григорьевна Достоевская писала о его долгах:

«Лишь самая малая доля их, тысячи две-три, была сделана лично Федором Михайловичем. Главным же образом то были долги Михаила Михайловича по табачной фабрике и по журналу „Время“. После неожиданной смерти Михаила Михайловича (он проболел лишь три дня) семья его, жена и четверо детей, привыкшие к обеспеченной, даже широкой жизни, остались без всяких средств. Федор Михайлович, к тому времени овдовевший и не имевший детей, счел своею обязанностью заплатить долги брата и поддержать его семью… Для уплаты этих фиктивных долгов Федору Михайловичу приходилось работать сверх сил и тем не менее отказывать и себе, и всей нашей семье не только в довольстве, в комфорте, но и в самых насущных наших потребностях».

Неудивительно, что многие герои произведений Достоевского находятся в тяжелой финансовой ситуации, пусть и не связанной напрямую с долгами: такие есть в «Бедных людях», «Преступлении и наказании», «Идиоте». Сам Достоевский хорошо знал, каково это — выживать на последние деньги.

Страшнее всего изображают в русской литературе последствия займов у родственников. Именно необязательность возврата этих денег и исполнения договоренностей оказывалась проблемой, описанной во множестве художественных произведений.

Например, брат Агафьи Пшенициной в романе Ивана Александровича Гончарова «Обломов» пытается обмануть ее, незаметно подсунув заемное письмо на большую сумму, чтобы она подписала его не глядя.

А в пьесе Александра Николаевича Островского «Свои люди — сочтемся» богатый купец собирается обмануть кредиторов, переписав на будущего зятя всё свое имущество. Мужчины договариваются, что затем поделят деньги. Зять уверяет, что ему можно доверять, ведь он «свой человек». Однако семейные узы оказываются недостаточными для того, чтобы защитить от обмана.

Государственные долги

В классической литературе упоминаются и долги перед государственными банками. Когда в пьесе «Вишневый сад» говорится, что имение заложено, это значит, что его использовали как залог для кредита. Это было распространенное явление: к 1 января 1859 г. у помещиков в России имелось 111 693 имения, из которых было заложено в банках 44 166. Закладывали дома и великие писатели: Пушкин и Чехов. А Толстому имение досталось уже заложенным.