«Он первым в них поверил»: как Сергей Курехин стал крестным отцом поп-дуэта «Чай вдвоем»

Костюшкин в «Спальне Бастера»

Стас Костюшкин («Фая, нет вай-фая», «Женщина, я не танцую») был знаком с Сергеем Курехиным с детства. Их познакомил отец певца Михаил Костюшкин — ленинградский саксофонист и постоянный участник шоу «Поп-механики», объездивший с Курехиными всю Европу. «Батя приводил домой массу музыкантов, у нас были джем-сейшены, — вспоминал много лет спустя Стас Костюшкин. — Я пытался заснуть, у меня ничего не получалось. Тогда я приходил к ним в ночнушке, мама ставила меня на рояль, и эти же пьяные музыканты продолжали играть все то же самое, только уже вокруг меня». Курехина, впрочем, на этих посиделках певец не помнит.

В 1989 году Костюшкин-младший окончил Ленинградское музыкальное училище им. Римского-Корсакова по классу фортепиано. Его однокурсницей была Анна Нетребко, в будущем известная оперная певица.

Весной 1990 года галерист Натан Федоровский, эмигрировавший в Берлин, познакомил Курехина с немецкой художницей Ребеккой Хорн, которая заканчивала работу над своим первым полнометражным фильмом «Спальня Бастера». «У нас был другой композитор, очень скучный, — рассказывала Хорн. — Приехал Сергей со своими музыкантами, я все организовала, и за двенадцать дней он написал очень сильную оригинальную музыку».

«Спальня Бастера» — история девушки, оказавшейся в больнице, в которой скончался комик Бастер Китон. В свое время классик американского немого кино действительно лежал в клинике, куда приехал лечиться от алкоголизма, однако на этом его связь с проектом Хорн обрывается. Если это и байопик, то самой 45-летней Хорн, точнее, всего ее художественного бэкграунда — в скульптуре, перформансе и коротком метре.

В экранной психбольнице каждый пациент одержим каким-либо предметом, который на самом деле принадлежит творческой вселенной Хорн. По сути, это каталог ее работ, ее фобий, поисков и кризисов. Собственно, попавшие в кадр объекты-обереги — экспонаты ее выставок и инсталляций. Неудивительно, что и премьера фильма состоялась в музее. После нее Хорн выпустила каталог фильма-выставки, ставший книжным переложением «Спальни Бастера».

К книге прилагался диск с саундтреком Курехина (его можно найти в переиздании альбома «Опера богатых» и послушать во «ВКонтакте» и Spotify, треки 9–16).

Постсоветская группа животных

Курехин вспоминал о «Спальне Бастера» в своем последнем интервью на телевидении. «Фильм очень интеллектуальный и очень несвойственный для Голливуда, потому что он делался совершенно не для этого, — говорил он в программе „Час пик“. — Это такая, грубо говоря, психологическая драма».

Необычным был и подход Курехина в работе с Хорн. Лидер «Поп-механики», привыкший игнорировать «картинку» фильма и действовать по наитию, в этот раз сделал исключение. «Спальню Бастера» снимал постоянный оператор Ингмара Бергмана Свен Нюквист. Он же работал над последним фильмом Тарковского «Жертвоприношение». По воспоминаниям музыкального критика Александра Кана, Курехин ужасно гордился предложенным партнерством и получившейся музыкой.

Хорн просила написать «польку, вальс и буги». В итоге в саундтреке засветился весь тогдашний костяк «Поп-механики», в титрах он указан как «постсоветская группа животных»: Курехин — волк, Ляпин — козел, Титов — сова, Гайворонский — таракан, Костюшкин — слон.

В интервью «Ножу» Михаил Костюшкин рассказал, что большая часть саундтрека была записана в Германии. «Мы неделю прожили в Берлине, пили, гуляли и были молоды, — говорит музыкант. — Игралось абсолютно непринужденно, без какой-либо тяги. Судя по настроению Ребекки, она была довольна. Полное соответствие музыки и сюжета».

Несколько инструментальных композиций писались в Ленинграде. Когда для финального трека понадобился вокал, Костюшкин привел в студию сына Стаса, и тот «что-то там мурлыкал». «Сережа захотел, чтобы мы там подбэквокалили», — рассказывает «Ножу» Стас Костюшкин. Правда, оригинальные мелодии композитора-земляка ему не понравились. «Чего бы тебе хорошую музыку не играть?», — спросил Костюшкин-младший Курехина. «А чего бы тебе нормально не петь?» — ответил тот. И все же когда «Слон» провожал сына на учебу в Амстердаме, Курехин тоже пришел на вокзал.

Почему Стас Костюшкин не попал в состав «постсоветской группы животных» из титров? «Меня не должно было быть ни в титрах, нигде, вы что. Было за счастье, что мне вообще дали постоять у микрофона и что-то там покряхтеть».

Деньги на «Чай вдвоем»

После учебы в Голландии Костюшкин устроился актером в детский театр «Зазеркалье», где играл, например, «задницу белой лошади». В том же театре он познакомился с Денисом Клявером, спортсменом и музыкантом, который был младше его на четыре года. В 1994 году они создали дуэт «Пилоты»: Стас писал тексты, Денис — музыку, пели оба. «Я показал их Курехину, — говорит „Ножу“ Михаил Костюшкин. — К великому таланту Сергея, он разглядел в них музыкальность. Он первым в них поверил».

Курехин взял проект под крыло и вложил в него собственные деньги, 2500 долларов. На тот момент это была годовая зарплата Стаса Костюшкина, или две с половиной годовых зарплаты среднестатистического жителя России с учетом курса доллара в 1994 году.

Это были существенные деньги и для Курехина, но после успешной презентации проекта «Воробьиная оратория», осуществленного благодаря норвежским спонсорам, и гонораров за музыку к кино Капитан мог позволить себе рисковать. Он охотно давал в долг, запускал издательские проекты и был готов поддерживать заведомо убыточные инициативы вроде вокального дуэта Zikr, исполнявшего ритуальные песни народов мира. Более того, он фактически отказался от своего наиболее успешного бренда «Поп-механика», предложив промоутерам название Heavy Metal Klezmer Orchestra.

Наконец, летом 1994 года Курехин как никогда прежде сблизился с миром отечественной эстрады. Он посещал ночные клубы и светские рауты, участвовал в ток-шоу и даже снялся в клипе Филиппа Киркорова «Посмотри, какое лето», сидя за одним столом с Аллой Пугачевой. На этом фоне вложения в симпатичных певцов-атлетов, ставших к тому времени «Чаем вдвоем», не выглядели даже курьезом.

Слишком похожие песни

В раскрутке проекта также участвовало дружественное Курехину информационное агентство «Депутат Балтики». По словам Михаила Костюшкина, директор агентства «давал деньги на продолжение карьеры „Чая вдвоем“, на запись песен — позже он получил их назад от [участника программы „Городок“, отца Дениса Клявера] Ильи Олейникова». На этот раз речь шла уже о 84 тысячах долларов.

Дебютный альбом дуэта вышел в 1997 году, однако Курехин не застал релиз — годом ранее он умер от саркомы сердца. Диск назывался «Я не забуду…» В буклете список тех, кого артисты благодарили за релиз, начинался с имени их первого наставника. В свою очередь задняя обложка «Оперы богатых» содержала рекомендацию «слушать [альбом] предельно громко и в состоянии максимального эротического возбуждения».

В 1998-м поступил в продажу последний песенный диск Курехина «Детский альбом», несколько вещей на котором удивительным образом перекликались с материалом «Чая вдвоем». Например, мелодические ходы в титульном треке «Я не забуду» и сегодня легко спутать с «Колосок-Голосок» Курехина, тем более что в обоих песнях звучит похожий саксофон Михаила Костюшкина. Тарабарщина и мычание в середине «Тот, что женился на ней» — один в один как в «Rock ’N’ Roll» c «Детского альбома». «И он, и мы писались на одной студии», — соглашается Стас.

При желании связь между артистами можно обнаружить и в номерах, вышедших еще при жизни Курехина. Например, в песне «Я пойду», с которой «Чай вдвоем» впервые попали на телевидение. В ней были и саксофон Костюшкина-отца, и джазовые импровизации сына, и тонкая придурь для своих — все, как когда-то в саундтреке «Спальни Бастера».

«Со временем нам пришлось умерить вкусовые пристрастия. Нам сказали, что так мы ничего здесь не заработаем», — смеется экс-солист «Чая вдвоем»