Грезы альтер-личностей. Что такое диссоциативное расстройство и откуда оно берется
В издательстве «Манн, Иванов и Фербер» выходит книга «Исцеление от травмы. Как справиться с посттравматическим стрессом и вернуться к полноценной жизни», которую написала психотерапевт и специалист по диалектическо-поведенческой терапии (ДПТ) Кэти Мортон. Автор рассказывает, какие события могут привести к психологической травме и как определить у себя симптомы травматического опыта, а также предлагает разнообразные терапевтические инструменты для проработки травм. Публикуем фрагмент из главы, посвященной диссоциативному расстройству, которое могут спровоцировать те или иные травмирующие события. Желтым выделены реплики пациентов Мортон.
Реакцией на травмирующее событие может стать диссоциативная амнезия — состояние, при котором невозможно вспомнить детали произошедшего или же, как вариант, какую-то часть травмирующего события. Такая амнезия может стать большим стрессом. Для многих моих клиентов диссоциативная амнезия стала причиной убежденности в том, что они придумывают симптомы ПТСР, при этом такая амнезия не единственно возможная форма диссоциативных нарушений. Мы можем чувствовать себя как в тумане, грезить наяву или полностью терять контакт с собственным телом. Считается, что примерно половина всех людей сознательного возраста сталкиваются как минимум с одним из подобных симптомов. Они относятся к диссоциативным расстройствам, а в DSM им отводится место рядом с травмой и стрессовыми расстройствами, чтобы подчеркнуть, как тесно они связаны друг с другом, хоть и являются отдельными состояниями.
Определение диссоциации даже в самой простой из всех возможных форм — сбой в обработке информации мозгом — может заставить тех, с кем это произошло, почувствовать, что с ними что-то не так, что внутри них что-то сломалось. Зачастую мы стыдимся, что в нашей голове сработал этот основной защитный механизм, но кому-то из нас он помог выжить. Я из тех, кто выжил. Мой психотерапевт, лечащий врач и другие постоянно говорили мне: «Если вам удалось пережить насилие, то вы сможете пережить и процесс исцеления от него». Но только никто из них так и не понял, что для моего сознания меня там даже не было. Я не помню подробностей, потому что мне удалось диссоциироваться. Бóльшую часть времени я пребывал вне своего тела и не чувствовал боль и травму. Мне и в голову не приходило, что случившееся со мной может стать поводом для стыда, ненависти или отвращения. И даже осознания, что со мной происходит нечто «плохое», не было. Кажется, мое тело и мой мозг знали, будто что-то было не так, но не я, не маленький я.
Когда в нашей жизни происходит нечто тревожное или травмирующее, мозгу бывает сложно в этом разобраться и понять логику произошедшего. Событие может быть настолько ужасающим или же очевидно «инициирующим», что мы просто не в состоянии его воспринимать в реальном времени и осознавать, что именно происходит, поэтому мозг позволяет нам выйти за пределы сознания, чтобы помочь вырваться из сковывающего нас ужаса и выжить. В каком-то смысле непреодолимое стремление уйти от реальности позволяет нам почувствовать себя в безопасности, помогает забыть то, что случилось, и дает силы жить дальше. Так мы можем приспособиться к происходящему, но, хотя это и помогает в момент самого травмирующего события, контролировать такое состояние непросто, и оно может быстро оказаться дисфункциональным.
Можно ли диагностировать диссоциацию?
Первым диссоциативным расстройством, получившим статус диагноза в DSM, стало диссоциативное расстройство идентичности (ДРИ). Оно характеризуется наличием как минимум «двух или более идентичностей, которые в некоторых культурах считаются проявлением одержимости«2. Такие разные личностные состояния часто называют «альтерличностями», так как они могут быть проявлениями альтернативных черт характера того, кто столкнулся с этим психическим расстройством. Ранее это заболевание называли расстройством множественной личности, поскольку смена личностей у клиента с ДРИ приводит к тому, что он ведет себя как совершенно другой человек. Это может вызывать дискомфорт как у человека с ДРИ, так и у его близких.
Помимо наличия отдельных идентичностей клиенты с ДРИ сталкиваются с диссоциативной амнезией, не запоминая, что случилось в период, когда проявлялась альтернативная идентичность, и с эпизодами диссоциативной фуги, забывая основную информацию о себе и не помня, как они могли оказаться в том или ином месте. Такие явления иногда пугают и мешают клиентам с ДРИ жить своей обычной жизнью.
Как показывает мой профессиональный опыт, причиной ДРИ становится серьезная травма, с которой не способна справиться одна часть личности, и тогда при помощи продолжительной диссоциации и подавления мы создаем альтернативные идентичности, чтобы помочь себе совладать с происходящим. Это может означать, что появляется более агрессивная альтер-личность, которая нас защищает и, вероятно, становится отражением той части личности, которая чувствует себя обиженным ребенком. Альтер-личности каждого клиента могут быть совершенно разными и зависят от того, кем является конкретный клиент и что именно с ним произошло, но определенно такой симптом требует обязательной профессиональной помощи. Когда я впервые занялась изучением методов лечения клиентов с ДРИ, я была убеждена, что главная задача такой терапии — интеграция отдельных личностных состояний, и сняла соответствующий ролик. И тут же получила обратную связь от аудитории, посчитавшей, что интеграция не лучший вариант терапии для большинства клиентов с ДРИ, поскольку может оказаться не менее травмирующим событием, чем то, с которым им пришлось столкнуться в прошлом.
В моем случае диссоциация сопровождается ощущениями полета и легкости. В самом начале сердце бьется так сильно, как будто я иду очень быстрым шагом. Я ничего не запоминаю и не в состоянии сфокусироваться ни на чем, что меня окружает. Я понятия не имею, что делаю в таком состоянии. Случается, я оказываюсь в каких-то местах и не помню, что меня туда привело. Иногда мое поведение бывает достаточно безрассудным, но я не могу вспомнить свои поступки до тех пор, пока диссоциация не становится менее глубокой.
Настойчиво стараясь объединить все альтер-личности клиента, мы заставляем его вспомнить не только прошлый травмирующий опыт, но и все то, что происходило с ним в последующие годы. Пребывание в диссоциативном состоянии может быть причиной странного, оскорбительного и опасного поведения. Отсутствие воспоминаний об этом состоянии — часть инстинкта самосохранения. Хотя нам и следует постепенно двигаться вперед вместе с клиентом, чтобы проработать все, что с ним произошло, и принять то, что осталось в памяти, это не означает, что альтер-личности просто перестанут существовать. Не следует стараться полностью избавиться от имеющихся идентичностей, вместо этого рекомендуется наладить их гармоничное взаимодействие и устранить возможное противодействие друг другу. Я знаю, как сложно это понять. Представьте, что такие альтер-личности являются членами вашей семьи внутри вас, поддерживают вас и помогают выживать в самые темные времена. У вас нет никакой уверенности, что без них вы выживете или не забудете, кто вы; а значит, вместо того чтобы стараться их всех выгнать, мы должны побудить их сотрудничать друг с другом. Терапия в этом поможет.
Следующая в списке диссоциативных расстройств в DSM диссоциативная амнезия, которую мы уже обсудили ранее, поэтому сейчас я дам лишь краткий комментарий. Травмирующее или стрессовое событие сопровождается диссоциативной амнезией. Она не похожа на обычную забывчивость, как, например, когда мы не помним, где припарковали машину. Люди, страдающие диссоциативной амнезией, не могут вспомнить важную личную информацию или события, которые с ними только что произошли, несмотря на то что память как таковая сохраняется. Получается, что такие воспоминания хранятся где-то далеко, вне сознательной части мозга. Интересно, что данный вид амнезии всегда имеет обратимый характер, а значит, при получении надлежащей помощи воспоминания возвращаются, в то время как при других видах амнезии память не всегда сохраняется и в некоторых случаях может и не вернуться.
Наконец, существует расстройство деперсонализации/дереализации, и именно оно, по моему опыту, встречается чаще прочих диссоциативных расстройств. Деперсонализация — это ощущение отчуждения от самого себя. В таком состоянии может теряться ощущение времени, а собственные мысли, чувства и даже тело кажутся чужими. Может возникать ощущение, что мы наблюдаем сами за собой и видим все события своего дня, но не можем вой и в прямой контакт с тем, что происходит у нас в голове, и это вызывает невероятный дискомфорт и страх. Многие мои клиенты говорили, что в состоянии деперсонализации не могут произнести ни слова или двинуться с места, как будто их «отключили» от самих себя. И даже если они хотят снова «включиться», у них возникает ощущение, что они пробираются сквозь грязь и вязнут в ней. Я считаю, что такое случается, когда быть в своем теле и присутствовать при том, что с ним происходит, слишком невыносимо. Мозг, отделяя нас от самих себя, позволяет нам таким образом сделать то, что нам необходимо, чтобы выжить.
Диссоциация позволяла мне чувствовать себя в безопасности, поскольку давала мне шанс сбежать от всего того, что со мной происходило, а затем, когда травмирующее событие положило всему конец, защищала меня от воспоминаний обо всем том, что так долго причиняло мне боль. Как будто мой мозг отключился и заявил: «Мне нужен отдых». Тогда диссоциация и дала мне то, что было так необходимо.
Дереализация же, в свою очередь, представляет собой ощущение нереальности окружающего мира. Это значит, нам может казаться, что все вокруг окутано туманом, находится вне фокуса или имеет искаженную форму. Многие мои клиенты описывали это состояние как ощущение пребывания во сне или альтернативной реальности, когда все вокруг кажется ненастоящим. Люди, страдающие расстройством деперсонализации/дереализации, могут испытывать отчуждение от самих себя, или от окружающего мира, или от того и другого одновременно. При этом, даже ощущая полное отчуждение от самих себя и своего окружения, мы продолжаем знать, где мы, кто мы и что делаем.
Мне хотелось бы упомянуть еще об одном виде диссоциации — навязчивых грезах. Она встречается довольно часто и требует внимания. В этом состоянии мы оказываемся во власти своих фантазий и обычной жизни предпочитаем выдуманную реальность. Это не обыденные фантазии об идеальной жизни, которая могла бы у нас быть, и не витание в облаках, когда мы на несколько минут погружаемся в мечты о ком-то, в кого влюблены. Навязчивые грезы представляют собой защитный механизм и способ избавиться от того, что происходит в текущий момент. Погрузиться в такие грезы можно, когда настоящая жизнь полна травм и эмоций, которые трудно преодолеть, или же они становятся способом справиться с флешбэками или потрясениями, случающимися время от времени. Возможно, нам так и не удалось научиться тому, как именно нам следует относиться ко всему, что преподносит нам жизнь, поэтому мы и создали собственный метод, который помогает нам преодолевать все, с чем мы сталкиваемся.
Мне казалось, что у всех людей есть какое-то ограниченное количество воспоминаний, например несколько «клипов» по две-три секунды, и все. Даже когда они прожили уже достаточно долгую жизнь. А еще у меня было впечатление, что все люди часто пребывают в состоянии диссоциации и каждый чувствует себя пойманным в ловушку времени. Я думала, что любой из нас как будто останавливается на каком-то моменте. Например, мой мозг словно забыл, что ему нужно взрослеть и дальше после того, как мне исполнилось 17 лет. Мне почти всегда кажется, что я все та же слабая и ранимая маленькая девочка, а мир вокруг меня и все окружающие такие огромные и пугающие.
Мои клиенты рассказывали мне, что предпочитали проводить в грезах целые дни, не желая возвращаться к реальности или заниматься тем, что от них требовалось в их обычной жизни. Именно поэтому такое состояние и называется «навязчивым» и означает, что не приносит никакой пользы тому, кто в нем пребывает; напротив, оно создает лишь еще одну проблему. Подобные грезы могут быть очень яркими, правдоподобными, часто имеют сюжет, или же одна греза продолжает другую, как будто вы снимаетесь в собственном телевизионном шоу. Хотя мы все иногда отправляемся в мыслях в какие-то другие места или мечтаем о чем-то лучшем, мы знаем, как и когда вернуться к реальной жизни, в то время как навязчивые грезы препятствуют повседневным делам.
Читайте также
Мои клиенты, у которых наблюдаются навязчивые грезы, отмечают, что им сложно засыпать, вовремя выполнять рабочие задачи и вступать в здоровые отношения. Некоторых из них заставали в моменты, когда они разговаривали сами с собой или совершали странные движения, практикуя навязчивые грезы в присутствии других людей. Грезы сами по себе, как и фантазии, безвредны. Тем не менее, если мы понимаем, что подменяем ими реальную жизнь и грезим часами каждый день, самое время обратиться к специалисту, который окажет необходимую помощь. Появление таких грез часто связано с травмирующим опытом в прошлом, поэтому работа над исцелением имеющейся раны позволит свести на нет потребность жить в мире фантазий.