Как я ездила в Колумбию знакомиться с местной наркополитикой

В августе 2017 года я поехала на две недели в Колумбию в образовательный тур по наркополитике, который мы организовали для видеоблогера Валентина Конона. Его ролик «Догма наркополитики» занял первое место в конкурсе журналистских работ «Наркофобия», проводимом нашим Фондом содействия защите здоровья и социальной справедливости им. Андрея Рылькова (организация внесена в реестр иностранных агентов Минюста РФ). Я поехала с Валей как представитель фонда, ну и заодно чтобы тоже познакомиться со всеми интересными тенденциями наркополитики в этой стране.

Почему мы выбрали именно Колумбию? Регион Латинской Америки особенно сильно пострадал в ходе объявленной Штатами в конце 60-х «войны с наркотиками», которая в таких странах, как Мексика и Колумбия, превратилась из американской метафоры в настоящий милитаризованный конфликт с множеством жертв и разрушительных последствий. Коллеги по «международному нарколиберальному лобби» от души посоветовали нам поехать именно в Колумбию, поскольку там полным ходом идут масштабные реформы в этой области.

В мои задачи входила организация поездки и тематических встреч, и, надо сказать, я очень плохо себе представляла, как со всем этим справлюсь, ведь я сама никогда не была ни в одной стране Латинской Америки, а в Колумбии не знала вообще никого и не слышала ни о ком, кроме бывшего президента Сезара Гавириа и Габриэля Гарсиа Маркеса.

Я обратилась за советом к друзьям, и они познакомили меня с местной журналисткой Сильвией Охедой, которая много писала о наркополитике и о работе колумбийских организаций. В ходе подготовки выяснилось, что у нас дополнительная проблема: в Колумбии никто не говорит по-английски, а мой испанский давно остановился где-то на уровне песни «Ла кукарача ла кукарача но пуэде каминар». Второй челлендж — найти переводчика, но нам очень повезло, что мы, опять же через друзей, познакомились с Никитой Быковым. Он родом из Владивостока, уже несколько лет живет в столице Колумбии славном городе Боготе, и не просто живет, но изучает политику и разные аспекты мирного процесса, который активизировался в стране в прошлом году.

Первую неделю мы провели в Боготе. Это ошеломляющий, динамичный и очень красивый город с населением около 8 миллионов человек. В аэропорту мы взяли Uber, но таксист выкинул нас в 15 минутах от дома, потому что все дороги были перекрыты из-за вечернего парада велосипедистов в центре города, которых мы как-то сразу невзлюбили! С другой стороны, благодаря этому глитчу нам в первый же вечер удалось пообщаться с кучей боготинцев: гугл-мэпс без сотовой связи не работал, и пришлось искать дорогу проверенным дедовским способом, домогаясь до всех прохожих. Первые впечатления от Боготы — 90-е тут не заканчивались, ура!

У вялоиграющих фонтанов в парке сидят неформалы с косичками и фенечками, побрянькивая на гитаре, по улицам шныряют старые добрые панки и такого интеллигентного вида молодежь с незамутненным постиронией взглядом — в общем, буэнас ночес, Воронеж-1999.

В конце концов даже с нашим плачевным испанским спустя минут сорок мы все-таки смогли найти нужный подъезд благодаря доброте встреченных по пути хиппарей. Нам досталась прекрасная квартира с головокружительным видом на город, лучшего просто нельзя было пожелать.

Поселились мы в Ла-Макарене. Это район богемной буржуазии («бобошатник», как мы его окрестили ) с множеством галерей, приятных кафешек и фрутерий, место обитания художников, профессоров расположенного неподалеку университета и разных там экспатов. Надо заметить, что буквально несколько лет назад в Ла-Макарену не решилась бы ступить нога туриста, сегодня же она джентрифицирована и ухоженна, и о былой славе напоминают только дорожные знаки «Не ходите дальше, вас ограбят». Процесс, очень характерный для многих районов Боготы, которые еще вчера были полнейшими трущобами.

На следующий день в одной из бобошанских макаренских кафешек мы обсудили с Сильвией и Никитой дальнейшие планы и отправились на нашу первую в Боготе встречу — с организацией «Прокреар». Она занимается снижением вреда, связанного с наркотиками, и предоставляет разные услуги маргиналам: бездомным, наркопотребителям, секс-работницам, детям улиц. «Прокреар» начал работать около двадцати лет назад как родильное отделение для женщин из незащищенных групп, в числе их первых проектов был «Дом нежности» для матерей в чрезвычайных ситуациях.

С директором организации Хуаном Карлосом Селисом мы встретились в офисе «Прокреара», расположенном в одном из самых неблагополучных кварталов города — Санта-Фе. В такие районы обычно не осмеливается зайти ни один турист и добропорядочный боготинец, но, к счастью, у нас были хорошие сопровождающие, с которыми мы ничего не боялись.

Хуан Карлос рассказал о том, что они делают: в принципе это традиционный набор программ снижения вреда и социальной помощи, за тем исключением, что инъекционное потребление наркотиков в Боготе распространено не так сильно, как, например, в России.

Самые популярные наркотики в колумбийской столице и других городах страны — это басуко (что-то вроде крэка, но не совсем — дешевая курительная смесь низкокачественного кокаина, кока-пасты и всего остального — от табака до перемолотых кирпичей) и клей (si, señora, 90-е!).

Среди наркопотребителей очень много бездомных, и, соответственно, одно из направлений деятельности «Прокреара» — помощь этим бедолагам и предоставление им элементарных благ (дневной приют, например), обеспечение их едой, одеждой.

Подобные программы снижения вреда реализуются на базе так называемых центров слушания (centros de escucha). В основе их концепции лежит следующий постулат: потребность быть услышанным, понятым и принятым с уважением и заботой является одной из главных для людей из незащищенных групп.

Мы попрощались с Хуаном Карлосом в комнате, в которой проводятся занятия и вечеринки для бездомных детей, и пошли прогуляться по району с социальной работницей Лаурой. Одаривая лучезарной улыбкой стоящих на обочинах секс-работниц, Лаура рассказала нам, что сама раньше была драг-юзером и занималась проституцией, но потом прошла реабилитационную программу и теперь считает своим призванием социальную работу.

Район как бы разделен на несколько тематических сегментов: в первом мы увидели взрослых секс-работниц, во втором трудились транс-женщины. Кстати, именно эта группа наименее защищена и чаще всего подвергается насилию и агрессивным нападкам — только за последний месяц в Боготе было совершено пять убийств. Женщины не унывали и активно заманивали в свои сети Валентина, строя ему глазки и бойко выставляя напоказ различные привлекательные части тела.

На следующей улице секс-услуги предлагали несовершеннолетние девочки. Тут уже даже мне, по работе привыкшей видеть самые разные стороны жизни бедных районов, стало очень и очень неловко — я просто не поднимала головы, чтобы не встречаться ни с кем глазами, и совсем немного хотелось провалиться сквозь землю. Сразу вспомнились слова Хуана Карлоса в ходе нашего разговора о целесообразности легализации проституции (дебаты, которые активно ведутся в Колумбии). «Я не политик, — сказал он, — но точно знаю, что наша главная задача состоит в том, чтобы дети не подвергались сексуальной эксплуатации».

Кстати, проституция в Боготе не легализована, но декриминализована: женщины могут получить специальное разрешение от местной полиции, которое позволяет им оказывать интимные услуги в так называемых зонах толерантности.

Конечно, такое разрешение выдают только по достижении 18 лет.

Мы еще прогулялись с Лаурой по району, помахали рукой то и дело высовывавшимся из помоек бездомным, полюбовались потрясающей красоты граффити, которыми расписаны все возможные поверхности Санта-Фе, и отправились домой.

Тем же вечером мы решили встретиться с местным пушером, для того чтобы расспросить его о жизни простого боготинского барыги и поближе познакомиться с местными фармдостопримечательностями. Немного стыдно, конечно, за такое стереотипное мышление («где Колумбия, там и кокаин»), и надо сказать, что местные жители, с которыми мы встречались, этот наркотик почти не употребляют. В сознании людей он как-то прочно ассоциируется со всей этой национальной травмой, войной, разрушениями и неприятными грингос. Тем не менее хранение кокаина для личного употребления в Колумбии декриминализовано — то есть на себе можно иметь до грамма, и, по идее, это не должно закончиться никакими проблемами с законом или его представителями.

Наша встреча с пушером (назовем его Андреасом) была очень приятной во всех отношениях. Как радушный и вообще крайне симпатичный человек, Андреас решил не просто спихнуть товар, а показать нам некоторые достопримечательности города и проявить гостеприимство. Пушер повел нас в заведение под названием Casa E, эдакий дом культуры, где на первом этаже проходила выставка, а в другой части здания шла театральная постановка, немного в духе кабаре. Оба мероприятия были посвящены одной из самых актуальных социальных проблем в Колумбии — насилию в отношении женщин. На постановку мы решили не ходить, а засели рядом в баре, чтобы поболтать с нашим новым приятелем и его друзьями.

К тому времени я уже начала очень сильно умирать от джетлага, и в целях спасения Андреас угостил меня мамбе — это такой порошок, сделанный из высушенных листьев коки, который нужно класть за десну, как табак, где тот медленно рассасывается. Он рассказал про традиционный сакральный ритуал употребления мамбе: обычно это происходит во время долгой ночной беседы для прояснения мысли и углубления диалога между мужчинами. Женщин на подобные церемонии, как правило, не пускают (ай-ай-ай!). От мамбе я одним глазком даже проснулась и с интересом слушала историю нового друга про левацкую юность, университетские стычки с правительством и парамилитаристами, про его жизнь политического изгнанника в Лондоне в прошлом и боготинского интеллектуала-драг-юзера в настоящем. Кстати, Андреас подробно рассказал нам о своем товаре, крепости и дозировке продукта, о том, как минимизировать ущерб для здоровья, и отметил, что качество его отменного «первого» было заверено в местной программе снижения вреда, которая проводит тестирование веществ. Такой вот социально ответственный и крайне приятный пушер.

На следующий день мы пошли встречаться с той самой организацией, о которой нам говорил Андреас. Она называется ATS (Acсion Tecnica Social) и тоже занимается снижением вреда, но немного другими аспектами этой проблемы. Одно из основных направлений их деятельности — адвокация: исследования и дебаты о новых моделях наркополитики. Среди самых важных для сегодняшней Колумбии вопросов едва ли не первое место занимает проблема регулирования использования коки.

55 лет запрета на коку и ее производные показали, что подобные меры являются совершенно неадекватными и контрпродуктивными.

Они не принесли никаких положительных результатов. Сегодня, спустя 55 лет после подписания Единой конвенции о наркотических средствах, кокаин, басуко стали гораздо более доступны и дешевеют год от года. В то же время люди, их употребляющие, не могут получить адекватной помощи в связи со своим маргинальным статусом, а фермеры, которые традиционно на протяжении многих веков занимались выращиванием коки, стали преступниками: они вне закона, и их приговаривают к длинным тюремным срокам.

Более того, прогибиционизм и военные действия, направленные на борьбу с кокой и ее производителями, и особенно эскалация милитаризма со стороны США, привели к фундаментальному расколу колумбийского общества. Земельные раздоры с коренными жителями становятся обычным делом; создаются и укрепляются высокоорганизованные и вооруженные до зубов, представляющие собой по сути армейские подразделения преступные синдикаты и наркотрафиканты уровня Пабло Эскобара; коррумпируется полиция; возникает и набирает силу целый ряд военизированных групп — от влиятельных левых группировок типа ФАРК и ELN до парамилитаристских формирований. По некоторым оценкам, в результате вооруженного конфликта в Колумбии до 2013 года погибло около 220 000 человек, подавляющее большинство из них — гражданское население. Только за период 1985–2012 годов более 5 миллионов мирных жителей были выселены из своих домов. Почти 17 % колумбийцев стали жертвами гражданской войны.

В прошлом году президент Колумбии Хуан Мануэль Сантос получил Нобелевскую премию мира за то, что правительство наконец приняло решение о расформировании ФАРК и запустило мирный процесс. Деятельность этой и других левацких группировок также была связана с наркобизнесом, который представлял для них один из основных источников дохода. Так, в зонах, контролируемых ФАРК, они взимали с производителей коки «революционный налог» для финансирования своей организации. Кроме того, небольшой процент повстанцев сам стал заниматься наркотрафиком. Однако употребление наркотиков сурово каралось: тех, кого застукали за этим негожим делом, ждал революционный суд, а за ним и расстрел.

В связи с сегодняшним разоружением ФАРК и интеграцией бывших повстанцев в общество существуют определенные опасения, что многие из них начнут торчать: не заставят себя ждать последствия послевоенной травмы, да и революционный суд уже никого не остановит. Поэтому вопросам социальной реабилитации экс-фарковцев придают огромное значение.

Одной из стержневых составляющих мирного процесса является поиск альтернатив войне с наркотиками и новых подходов в этой сфере, и ATS активно занимается исследованием возможных моделей регулирования медицинского и рекреационного употребления коки.

Еще одно направление их работы — это то, что во всем мире известно под названием «пиллтестинг» — проверка веществ, которыми закидываются на вечеринках и в рекреационных целях. У ATS есть мобильная лаборатория, позволяющая провести качественный тест различных препаратов.

Подобный анализ не покажет, сколько того или иного вещества в колесах или порошке, но по крайней мере вы узнаете, содержится ли в вашем «экстази» МДМА или вы купили таблетку кофеина.

В этом отношении Богота «технологичнее» многих европейских стран, ведь пиллтестинг здесь можно сделать прямо на мероприятии, в отличие, например, от Голландии, где проверять свой стаф надо сильно заранее. Помимо тестов, сотрудники могут оказать первую помощь, раздают на вечеринках брошюры, рассказывающие про действие разных веществ, от энбэомов до алкоголя, и прямо на месте консультируют всех желающих узнать что-то новенькое. На основе массового тестирования препаратов ATS внедрила систему раннего оповещения — когда информация о потенциально опасных формах веществ широко распространяется через открытые и нишевые СМИ.

ATS также реализует ряд проектов по снижению вреда, связанного с инъекционным употреблением наркотиков. Для меня стало новостью, что в Колумбии, оказывается, есть местное производство не только коки и каннабиса, но и опиумного мака, из которого делается очень дешевый героин по 4 доллара за грамм. Хотя доля людей, вкалывающих себе хмурый, среди всех наркопотребителей в Колумбии достаточно невелика, страна озабочена и распространением ВИЧ-инфекции, связанной с инъекциями и другими аспектами здоровья героиновых наркоманов. Именно поэтому здесь уже начали вводить заместительную метадоновую терапию, помогающую людям воздерживаться от инъекционного употребления, программы предоставления игл и шприцев, а также обсуждается еще более прогрессивный шаг — открытие комнат безопасного приема наркотиков по примеру тех, что существуют в Голландии, Европе и Северной Америке.

Проект ATS работает не только в Боготе, но и в некоторых других городах Колумбии и финансируется как из зарубежных средств, так и силами национального и местных правительств.

Вечером мы отправляемся с ребятами из ATS на уличную работу, которая ведется каждый день в нескольких точках города. Первая остановка — один из центральных скверов Боготы, где сотрудники организации устанавливают большой передвижной шатер: в нем можно получить чистые шприцы, презервативы и пройти экспресс-тест на ВИЧ. Тут нас окружили благодушные боготинские панки-героинщики, которые так сильно веселили всех своими пранками, что я снова заностальгировала по Тольятти сирка 1999.

Вторая остановка — уже знакомый нам Санта-Фе, где на небольшой площади ATS устанавливает свой фургон, чтобы предоставить помощь потребителям героина. Тут проводится привычная для меня работа: раздают чистые шприцы, презервативы, делают тесты на ВИЧ — в общем, все то же самое, что и во всех других странах мира, старое доброе «снижение вреда».

В выходные мы поехали за город к активистке-исследовательнице Марселе Товар, возглавляющей Центр исследований и действий для социальных изменений (Centro de pensamiento y acción para la transición — CPAT). Приятно было побывать в настоящих колумбийских гостях, отведать вкусные жареные плантаны с соусом огао, освежиться излюбленным напитком колумбийцев под названием «рефахо» (смесь пива и сладкой соды!) и послушать рассказ Марселы о ее работе и недавнем исследовании. Это история про район Бронкс, мы не раз еще слышали ее от разных людей, и она очень показательна, поскольку на ее примере можно проследить динамику современного колумбийского города и получить представление о наиболее важных конфликтах.

Всего несколько лет назад Бронкс был самым трущобным районом Боготы, где в полуразрушенных постройках жили бездомные, бродяги, драг-юзеры и прочие очень-очень бедные люди. Район из атласа обскура городских легенд, что-то из разряда скандала «фальсос позитивос».

«Вот тут в подвале жил крокодил, которому скармливали трупы повстанцев, а вот тут прикончили трех бездомных и, переодев их в форму герильерос, продали по 500 долларов за штуку во времена, когда за тела убитых в бою леваков правительство расплачивалось кэшем».

Марсела рассказала, что в прошлом году в порыве алчной джентрификации мэр Боготы решил расчистить Бронкс от бедноты и продать землю девелоперам. Однако он забыл подумать о том, что же станет с сотнями проживающих там горемык. Правительственные силы просто приехали в район и велели всем убираться куда глаза глядят, а на следующий день вернулись с бульдозерами и стали сносить трущобы. Бездомные разбрелись по разным частям города, и исследование, которое провела Марсела, показало, что многие из них погибли или пропали бесследно.

За день до разгона тамошних обитателей один фотограф запечатлел на снимке двух бродяг, целующихся где-то в помойке, по мотивам этой фотографии были сделаны огромные граффити, которые сейчас украшают один из домов в центре города. О печальной истории самих влюбленных туристы, умиляющиеся при виде стены, естественно, ничего не знают.

Несколько дней спустя нам тоже удалось побывать в Бронксе. Хотя территория там перекрыта, сотрудники расположенной неподалеку социальной службы приюта для бездомных подростков, которых в Колумбии огромное количество, договорились с местными полицейскими, чтобы нас пустили в Бронкс на экскурсию.

Печальный и прекрасный постапокалиптический пейзаж этого пустынного места завораживает, тут особенно остро чувствуешь, как твое человечье тело сливается с постоянно меняющимся телом города, физически ощущая покалывания проходящего сквозь него времени — дребезжащего ручейка бесконечных разрушений и изменений.

В Боготе мы посетили еще несколько служб, познакомились с чиновниками из Министерства здравоохранения, которые ратуют за реформу наркополитики и пересмотр международных наркоконвенций, накладывающих на страны обязательства по запрету оборота коки. А также сходили на очень интересную конференцию в Университет Анд, где обсуждались перспективы внедрения комнат безопасного употребления наркотиков. Если все получится, Колумбия станет первой страной в регионе, где такие комнаты начнут работать официально.

К сожалению, нам не удалось встретиться с организацией Ganja Lab, которая занимается производством медицинской марихуаны. Запланированный визит отменился из-за того, что буквально за неделю до этого, 8 августа, правительство приняло новые нормативы для производителей марихуаны, регулирующие многие аспекты их работы — от мест, где должны закупаться семена, до условий их хранения, выращивания, переработки и продажи. В результате все ранее лицензированные гроверские фирмы вынуждены были либо легализовать свои процессы, либо уничтожить старый урожай и начать выращивать сырье в соответствии с новыми нормативами. Другими словами, им было не до нас.

После недели, проведенной в Боготе, мы поехали в Кали, еще один большой город Колумбии, расположенный юго-западнее столицы и, как говорят, один из наиболее опасных до сих пор. Познакомиться с реалиями Кали нам удалось буквально на следующий день, когда нас чуть не ограбили какие-то неприятные типаны.

Произошло это так. Мы отправились в еще один милый трущобный райончик под названием Calle H, то есть в переводе на русский «Улица Х(мурый)». Пошли мы туда, чтобы потусоваться с участниками программы обмена шприцев для героинщиков, которая также работает под эгидой ATS и поддерживается местным правительством. Отделение расположено в небольшом сторфронте, куда приходят наркопотребители с ближайших улиц. Там я сразу расслабилась, почувствовала себя веселенькой и довольной, потому что это привычная для меня среда обитания, к тому же оказалось, что некоторые клиенты программы хорошо говорят по-английски, в отличие практически от всех, с кем мы встречались ранее. Заболтавшись с одним приятнейшим драг-юзером, завалившим меня кулсториз про свою жизнь в США, я прозевала момент, когда социальная работница вывела нас на улицу, чтобы пройтись по райончику, и как-то в суматохе забыла снять свою тряпичную сумку, где, естественно, были кошелек, телефон, паспорт и любимая жвачка.

Пока мы шли по району, все было нормально. На грязных замусоренных улицах внавалку, как в «Котловане» Платонова, лежали все еще живущие тела бедняков: кто ставился хмурым, кто курил, кто нюхал клей, кто просто спал. Соцработница рассказывала нам о местных наркореалиях и о своих трудовых буднях, и мы так увлеклись беседой, что не заметили, как вышли немного за невидимые границы некой территории, пределы которой не очерчены на картах, но хорошо понятны местным жителям.

Неожиданно я почувствовала, как сзади на меня свалилось чье-то тяжелое тело и стало с силой выдирать из рук мою хлюпкую сумку. Чисто рефлекторно я начала сопротивляться, и между мной и неизвестным челом завязалась стычка.

Чувак угрожающе засунул руку в треники, и я подумала, что если сейчас он достанет оттуда нож или пушку, то сумку я, конечно, отдам! Но по-видимому, ничего такого в карманах у него не было, и он просто блефовал, рассчитывая произвести устрашающее впечатление на пугливых грингос.

Второй чувак тем временем набросился на Валю и отбирал у него камеру. Слава богу, на помощь пришел Никита, который как-то ловко впрыгнул между нашими телами, и коллективными усилиями сумку нам удалось вырвать. Неудачливые гопники убежали ни с чем, оставив на память о себе лишь гигантский синяк у меня на предплечье, который пугал своей фиолетовой чернотой еще несколько недель. Ощущение, которое у меня возникло после этого происшествия, можно описать как коктейль из легкого адреналинового триумфа и осознания собственного идиотизма: почему я вообще не оставила сумку в офисе и не отдала ее по первому требованию агрессивному чуваку в стране, где тебя легко могут пристрелить за мобильный телефон, даже андроид!

На следующий день мы отправились в Северную Кауку, в город Коринто. Он расположен в эпицентре не только культивирования коки и каннабиса, но и всех связанных с этим линий напряжения и конфликтов. Поскольку регион до сих пор остается очень неспокойным, у нас появился новый сопровождающий, французский фотограф, который уже много лет документирует историю местного коренного народа, называющего себя «наса».

В Коринто мы встретились и пообщались с очень разными людьми, и первым из них стал мэр города, рассказавший нам про планы и перипетии развития индустрии медицинской марихуаны. Сейчас он ломает голову над крайне непростой задачей: как не отдать свой город на растерзание крупным транснациональным фармкомпаниям, которые намерены скупать здешние земли для выращивания медицинской марихуаны и накручивать профит, но при этом, естественно, совершенно не заинтересованы в поддержке местного населения.

Хотя действующие здесь законы и принимаемые меры по регулированию экономики вроде бы дают определенные номинальные преимущества мелким и средним производителям, в реальности транснационалы начинают агрессивно захватывать быстро развивающийся в Коринто рынок и заставляют местных предпринимателей сотрудничать с ними на очень невыгодных условиях. Мэр поделился тяготами их нелегкой и, судя по всему, проигранной борьбы, которую они ведут, чтобы хоть немного усмирить новых марихуановых магнатов. Изначально они пытались договориться о том, что не менее 50 % продукции должно закупаться у местных фермеров, но капиталисты сбили пропорцию до 10 %.

В тот же день мы пообщались с лидером местных коренных жителей наса. Он рассказал долгую историю своего народа, в ходе которой они героически отстаивали автономию их земель. Даже в те времена, когда почти вся Колумбия была завоевана Испанией, эти области оставались неподвластны заморским королям. Последние несколько десятилетий ознаменовались борьбой наса за свои земли и жизни буквально со всеми и против всех — от местных феодалов ака наркотрафикантов, захватывающих территории для производства кокаина и каннабиса, до ФАРК и ELN (последние до сих пор активно проявляют себя здесь — так, буквально за неделю до нашего визита ELN напали на ооновцев-разоружателей и похитили у них экспроприированное у ФАРК оружие). Стычки национальной полиции с ФАРК еще совсем недавно приводили к всплескам агрессии и преступности, и местное население пребывало в страхе за свою жизнь. Наса оказывают только ненасильственное сопротивление, но каким-то чудесным образом им удалось сохранить свою автономию в борьбе со всеми этими вооруженными группировками.

Мы также сходили на небольшой фармацевтический заводик наса, где производятся разные анцестральные снадобья индигенов, в основном это травяные настойки и мази, в том числе с использованием марихуаны и коки, применять которые в медицинских и традиционных целях наса разрешено по закону.

Любезные фармацевты вручили мне склянку мази с листьями коки для лечения огромного синяка, оставшегося от схватки с гопником, пару баночек марихуановых капель для хорошего ночного сна, а также почему-то две бутылки тростникового самогона, видимо тоже обладающего целительными свойствами.

Вечером того же дня мы попали на феерический парад: улицы города были заполнены гарцующими на конях, облаченными в ковбойские сомбреро лендлордами-наркотрафикантами. Они щеголяли перед праздничными автобусами, набитыми полуобнаженными дамами. Те распевали звонкие песни и поглощали пиво. Все это было очень весело, но сопровождающий нас француз поостудил наш пыл, сообщив, что лучше бы нам срулить в гостиницу часиков в 10–11, а то потом всадники, налакавшись виски и рома, по своему обыкновению, начнут рандомный отстрел мирных «индейцев». В этот момент мы почувствовали себя незваными героями то ли романа Фенимора Купера, то ли нового сезона Westworld’а. Полюбовавшись еще удалыми наркотрафикантами и наглядевшись на расписные бордели, которыми был усеян весь город, мы последовали совету нашего друга и, не дожидаясь начала перестрелки, подобру-поздорову отправились в гостиницу, где решили попробовать (немного не по назначению) марихуановых капель в сочетании с тростниковым самогоном.

На следующее утро мы завтракали в самой модной лачуге города, где с шутками и прибаутками пекут вкуснейшие в мире арепас (кукурузные лепешки) с сыром. Оказалось, что в Коринто о нас уже наслышаны буквально все, и при нашем появлении улицы заливались громкими раскатами песни «Ра ра распутин рашен крейзи лав машин».

После веселого завтрака нас ждало очередное приключение. В сопровождении молодого охранника из наса, вооруженного мирным посохом, который должен был вселять уважение встреченным потенциально агрессивным персонажам, мы поехали в гости к доброму знакомому нашего француза — фермеру. Он держит придорожную пирожковую, а на заднем дворе выращивает несколько кустов марихуаны и коки, которую мне в ее естественном, «растительном» состоянии до этого видеть не доводилось. Я даже пожевала один листик в ожидании анцестрального чуда, но ничего такого, увы, не случилось, и пришлось просто нажраться пирожков с кока-колой, куда в наши неолиберально-здоровые времена не только коку, но и сахар-то уже не добавляют!

На следующее утро мы сели в автобус и отправились из Кали в Медельин, который по понятным историческим причинам является одним из самых знаменитых городов Колумбии: именно здесь находился картель, возглавляемый Пабло Эскобаром. Сегодняшний Медельин уже совсем не похож на дикие человеческие джунгли, продемонстрированные нам в сериале «Нарко». Центр города производит впечатление эдакого туристического парадисо, с высокой концентрацией баров, клубов, ресторанов и культурных достопримечательностей.

Кстати, о «Нарко»: отношение жителей Колумбии к этому познавательному сериалу ярко негативное и проще всего выражается формулой «Не смотрели, но осуждаем!». По всеобщему мнению, создатели фильма выставляют Колумбию в крайне невыгодном свете: на первый план выведена проблема кокаина, а это именно тот стереотип, от которого колумбийцам больше всего хотелось бы избавиться. Также в сериале чересчур схематично и упрощенно показаны взаимоотношения государства, наркомафии и других группировок. Лично мне «Нарко» нравится (несмотря на действительно грубый схематизм и некоторые очевидные предрассудки: например, все леваки, в частности «М19», изображены абсолютнейшими идиотами и охотниками за единорогами), но понять колумбийцев и их желание отойти от кокаиновой стигмы тоже можно.

В Медельине мы решили особенно не утруждать себя встречами, так как к тому времени уже дико устали, и просто много гуляли по сказочно красивому городу: катались на фуникулере, делали мне татуировку с геотегом Медельина и пили терпкое темпранильо в каком-то уж слишком уютном вечернем ресторанчике. Утром следующего дня мы позавтракали яйцами Бенедикт в мегахипстерском кафе и пошли в женский центр Red Feminista Antimilitarista, где узнали очень много о феминистской движухе в Колумбии.

Руководитель центра Марта Рестрепо рассказала о том, как ведется работа по мобилизации женщин для защиты от насилия и для экономического эмпауэрмента. Например, в настоящее время кокалерас (фермер_ки, вовлеченные в производство коки) начинают объединяться для борьбы за свои экономические права.

Она также показала нам ужасающую карту, которую центр сделал по результатам исследования, посвященного убийствам женщин Медельина в 2016 году. Оказалось, что таких преступлений до сих пор очень много: убивают в основном секс-работниц, женщин, вовлеченных в микротрафикинг наркотиков, и родственниц наркотрафикантов. Очень важная работа по эмпауэрменту женщин проводится этим центром и другими феминистскими организациями по всей стране, и рассказ Марты стал логичной завершающей нотой наших встреч в Колумбии.

Из прекрасного Медельина мы прилетели обратно в Боготу и провели там еще один день, распивая лимонад с кокой, праздно шатаясь по городу и морально готовясь к вылету на родину. Наша поездка получилась крайне познавательной, и мы убедились, что, действительно, темпам и глубине реформ в области наркополитики в Колумбии может позавидовать любая другая страна мира. Очень хочется надеяться, что все эти благие начинания не притормозятся в следующем году в связи с перевыборами президента, а также с неожиданно повысившейся активностью Трампа. В речах американского лидера все чаще звучат намеки на необходимость возврата к войне с наркотиками, фумигации посевов коки и прочих архаичных насильственных действий, хотя подобные меры уже неоднократно оборачивались полным провалом, принося при этом массу бед и разрушений. А если вы решите поехать в Колумбию как турист, то я вам заранее очень и очень завидую! Обязательно сходите за меня в планетарий и Музей золота, в которые мы так и не попали из-за обилия интересных встреч и приключений.