Дофаминовая нейровечеринка конформности. Почему мы стремимся быть «как все»

Вспомните свой самый модный образ нулевых…

Только что родившийся миллениум девушки встречали в плюшевых спортивных костюмах, кофтах в обтяжку и джинсах с экстремально низкой посадкой, которые держались на честном слове и ремне с огромной блестящей бляхой. Скромный образ дополняли брови-ниточки, выбеленные волосы и пирсинг пупка. Модники 2000-х от девушек не отставали: мешковатые джинсы и футболки «с плеча старшего брата», поло с гордо вздернутыми воротниками и шипы загеленных волос. О чем мы только думали?! Что ж, мы хотели быть «как все».

Иногда конформизм принимает безобидные формы, которые грозят разве что смехом над модой прошлого или тем, что придется выслушать раздавшийся в голове голос родителя: «А если все с крыши начнут прыгать? Ты тоже прыгнешь?» Но иногда следование группе оборачивается мрачной трагедией, с сюжетом куда хуже родительской присказки.

Джим Джонс в 1978 году убедил последователей созданного им культа «Храм народов» совершить массовое самоубийство, выпив виноградный напиток, в который была добавлена смесь цианида калия и диазепама. Более 900 жителей поселения Джонстаун, все как один, без колебания приняли яд. Желанием быть в команде люди оправдывали свое вступление в нацистскую партию. «Как все», люди принимают участие в издевательствах, подавлении и высмеивании других. В общем, довольно жутко иногда быть конформистом. Но мы всё равно идем в ногу.

Monkey see — monkey do

Конформизм наблюдается даже у животных, а значит, явление имеет довольно глубокие эволюционные корни. Для приматов следование большинству — это процесс обучения. Шимпанзе наблюдает за сородичами и повторяет действие, если увидит трех других обезьян, производящих его (двухлетним детям тоже хватает троекратного повторения другими). Скажем, обезьяна не полезет в драку с мускулистым самцом, если перед этим видела, как сородичи набили унизительных синяков и шишек. «Нет уж, спасибо», — подумает слабый примат и без боя займет подчинительное положение. Повторяя за другими, шимпанзе также учатся изготавливать орудия. В английском языке есть поговорка, хорошо описывающая это явление социального обучения: monkey see — monkey do («обезьяна видит — обезьяна делает»).

Конформизм приносит и вред. В одном эксперименте ученые выдали мартышкам две корзины с кукурузой: в одной была кукуруза, окрашенная в розовый цвет, а в другой — в голубой. Кукуруза одного цвета была вкусной. Другую ученые сделали горькой. Спустя месяц мартышки приучились есть кукурузу только «вкусного» цвета. А кукурузы «горького» цвета они избегали, даже когда ученые перестали портить ее вкус.

Родившиеся в стае малыши и обезьяны-мигранты из других групп продолжали пищевую традицию — и выбирали кукурузу того же цвета, что и остальные. Так что половина еды пропадала просто из-за необходимости обезьян «быть как все».

Склонность к конформизму встречается не только у близкородственных нам приматов. Роберт Сапольски в книге «Биология добра и зла» приводит забавный пример, как мнение толпы помогает гусакам завоевывать сердца гусынь. Вот приглянулась гусаку гусыня, а она его отвергла. Но стоит только коварным экспериментаторам со всех сторон обставить гусака чучелами гусынь — якобы «за ним все девчонки бегают», — гусыня понимает, что упустила лучшего парня на деревне, — и быстренько пристраивается рядом.

Зачем нам стадное чувство?

Желание «быть как все» имеет несколько мотиваций. Конформизм может брать начало из стремления получить одобрение окружающих. А человеку важно нравиться «стае», так как эволюционно в группе всегда было теплее, безопаснее и легче добыть еду. Встраиваясь в ряд, мы утоляем жажду самоидентификации, одну из базовых потребностей.

Наконец, возникновение стадного инстинкта можно объяснить теорией эволюционно стабильных поведенческих стратегий. В течение миллионов лет люди жили в группах. Особям в группе было свойственно некоторое поведение, скажем, «носи шкуру мамонта, сиди в пещере в темное время суток, не ешь ягоды с того куста». Любой шаг в сторону от поведения толпы карался естественным отбором: ты либо замерзал, либо был съеден хищником, либо отравлялся. Каждый день поведение каждой особи проверялось естественным отбором, и так подбиралась лучшая из альтернатив стратегия, которая увеличивала шансы на выживание и размножение. Так, если большинство уже протестировало различные варианты решений, зачем самому их заново перебирать? Гораздо экономичнее просто делать как все.

Поэтому гусыня-гордячка поддавалась мнению кучки чучел: «Черт его знает, видимо, с таким страшненьким гусаком получится хорошее потомство».

Джинсы со сверхнизкой посадкой мы носили по той же причине, по которой наши предки наряжались в шкуры: это казалось лучшей стратегией выживания.

С точки зрения эволюции быть конформистом — хорошо. Всё хорошее должно определяться и вознаграждаться мозгом.

Ошибка предсказания

На обнаружение отличия нашего поведения или мнения от большинства мозгу требуется примерно 300 миллисекунд. Представьте, меньше секунды — достаточный срок для человека, чтобы вписать себя в толпу. Как до нас доходит, что мы оказались в оппозиции к остальным?

Нейробиологи предположили, что в соглашательстве должно играть роль обучение с подкреплением. Это процесс, когда мы учимся менять поведение в соответствии с обратной связью: получилось хорошо или плохо. Ведь человек довольно быстро учится нажимать или не нажимать на кнопку в зависимости от результата действия: будет ли это удар током или приз. Точно так же человек учится быть конформистом. Если мы не соответствуем социальной норме — получаем отрицательное подкрепление в форме осуждения. Напротив, если соответствуем толпе — получаем одобрение.

Важное звено в теории обучения с подкреплением — ошибка предсказания вознаграждения. Это сигнал мозга, который кодирует степень соответствия ожидаемого и полученного результата каждый раз, когда мы совершаем какое-либо действие. За это отвечают нейроны системы подкрепления — структуры, богатые «молекулой счастья», дофамином. Если результат превзошел ожидания, активность нейронов этой сети увеличится; а если результат окажется хуже — нейроны взгрустнут и их активность упадет.

Ученые в своем предположении оказались правы: когда мнение человека расходится с большинством, мозг генерирует сигнал ошибки. Так что «не быть как все» — это поведенческая ошибка.

Может быть интересным

Осторожно, двери закрываются. Время, рутина и психика на самоизоляции глазами писателей

Как работает мозг конформиста?

Одно из первых исследований нейробиологии конформности было проведено учеными из Института мозга, познания и поведения Дондерса в Нидерландах под руководством Василия Ключарева. Они предложили девушкам-добровольцам оценить привлекательность женских лиц. Затем испытуемым сообщали групповую оценку, «мнение большинства», якобы полученное в результате тестирования сотен других студентов, но на самом деле сгенерированное алгоритмом. Ученые таким образом создавали ситуацию конфликта мнений испытуемой и толпы, а потом любовались активностью ее мозга с помощью фМРТ. Когда испытуемые отвечали не как все, увеличивалась активность области, отвечающей за обнаружение внутренних конфликтов и ошибок, — поясной извилины. А центр удовольствия, прилежащее ядро, напротив, затухал. Когда через полчаса добровольцам предлагали оценить те же самые фотографии, они меняли мнение. «Губы какие-то тонкие, нос несимметричный… не такая уж на картинке красавица», — уверенно заключала испытуемая.

Всё потому, что когда мы идем не в ногу со всеми, поясная извилина в темноте нашего черепа немного паникует: «Ты неправ! Неправ! Ты совершил ошибку!» Центр удовольствия уменьшает дозу дофамина. Вдобавок еще и активируется миндалина, с которой связывают отрицательные эмоции вроде тревоги, страха и агрессии. И вся эта нейронная вечеринка нам не очень-то нравится.

Но если приглушить с помощью транскраниальной магнитной стимуляции сигнал ошибки от поясной извилины, человек становится менее подвержен желанию «быть как все». Напротив, если проглотить таблетку метилфенидата, то есть медикаментозно увеличить концентрацию дофамина, то соглашательству начинаешь поддаваться сильнее. Однако транскраниальная стимуляция и таблетки — удел научных лабораторий. В обычной жизни мы мало что можем поделать с доставшимся нам мозгом конформиста. Впрочем, кому-то достался другой мозг.

Нонконформное меньшинство

В том же исследовании с оценкой привлекательности оказалось, что люди различаются по силе возникающего сигнала ошибки. По активации поясной извилины и дезактивации прилежащего ядра можно было гадать, изменит ли испытуемая свое мнение в соответствии с мнением большинства. Так что некоторые люди менее конформны просто потому, что их мозг слабее реагирует на отличия. Есть отбитые нонконформисты — психопаты, чья неспособность соответствовать социальным нормам приводит к тюремному заключению. Эти психопатические черты могут быть связаны с нарушением передачи сигналов в центре удовольствия. И еще одно исследование показало, что у мозга людей, которые склонны к уникальности, поясная извилина подозрительно тоньше, чем обычно. Можно допустить, что и сигнал ошибки в ответ на инаковость у таких людей будет слабее. В общем, мозг нонконформиста отличается, а потому не быть с толпой для него — не беда.

Этот небольшой процент людей, чей мозг какой-то другой, предлагает альтернативы устоявшимся стратегиям и мнениям. Такие люди расшатывают систему. Однажды Питер Тиль, соучредитель PayPal и первый инвестор в Facebook, сказал:

«В Кремниевой долине многие из наиболее успешных предпринимателей демонстрируют умеренную форму Аспергера, у них отсутствует ген имитационной социализации».

Что ж, было бы интересно посмотреть на поясную извилину или прилежащее ядро нонконформистов Силиконовой долины. Стив Джобс перевернул мир с ног на голову, когда представил айфон. И ведь ему были чужды даже такие бытовые проявления конформизма, как мода: он ходил в одних и тех же джинсах и черной водолазке. Илон Маск решил, что частной компании вполне по силам запульнуть человека в космос. Его SpaceX не просто запульнула, а сделала это на многоразовых корабле и ракете. Маску, в общем, тоже плевать на моду, да и на другие нормы; в конце концов, с женой они назвали сына X Æ A-XII .

Большая загадка социальной психологии — как это нонконформное меньшинство покоряет большинство. Одна из теорий говорит, что за большинством мы слепо и глухо следуем, но к информации от меньшинства присматриваемся и анализируем ее. То есть меньшинство может заставить людей задуматься.

Мудрая толпа

И всё же не придавайте слову «конформизм» негативную окраску, словно бы неловко и неуместно человеку поддаваться стадному чувству. Соглашательство — не плохо. Проще жить в культуре, где все придерживаются каких-то единых правил, вроде остановки на красный свет. Конформизм делает наш мир стабильным, он также необходим для приведения в действие коллективной мудрости.

«Мудрость толпы» в 1906 году обнаружил британский ученый Френсис Гальтон, когда попал на сельскую ярмарку, где посетителям предлагалось на глаз оценить вес быка. Среднее арифметическое ответов сотен проголосовавших отличалось от реального веса всего лишь на один фунт. А когда социолог Хейгел Найт попросила своих студентов оценить температуру в комнате, средний показатель мнения группы отличался от истины всего на 0,24 градуса. Несколько исследований показали, что коллективный разум дает прогнозы на 70–80% точнее экспертов и аналитиков. Так что мнение толпы — иногда более точное отражение реальности, чем оценка одного индивида. И как мы говорили, эволюционные модели показывают, что в стабильной среде большинство ведет себя наиболее верно. Но вы заметили важную оговорку? «В стабильной среде». Когда среда всё время меняется, а сейчас мы живем в переменчивом мире, мнение большинства перестает быть адекватным: вспомните моду 2000-х…

И это проблема. Наш мозг продолжает симпатизировать конформизму и сигнализирует об ошибке каждый раз, когда мы отличаемся. Иногда он прав, но иногда в текучке современности слушаться мозг становится не оптимальной стратегией. Что с этим делать? Надо бы нам, мудрой толпой, что-то придумать.

И нонконформистов позвать.