«В армии я решил, что буду порнорежиссером». Интервью с лидером архангельской панк-группы «Зловещие кузнецы» Александром Кузнецовым

— Привет, легендарный зловещий кузнец! Как дела? Где живешь, чем занимаешься?

— Перед Новым годом в очередной раз словил абстинентный синдром и решил, что хватит пить. Сейчас дома, в Архангельске. Занимаюсь дартсом, участвую в чемпионатах.

— Давно увлекся дартсом?

— В марте 2020-го. Тогда я, дипломированный бармен, потерял работу. Дартс помог не сойти с ума во время самоизоляции. Мне уже за 30, но мои спортивные амбиции не угасли. А еще мне, как сороке, очень нужны блестящие медальки. Чтобы понтоваться и с важным видом давать советы начинающим.

— У тебя много медалей?

— Чемпионат Вологды — бронза в парах, Тутаев (Ярославская область) — бронза в парах. Недавно в Архангельске появилось региональное отделение «Федерации дартс России», прошел первый кубок Архангельска. Я выиграл два золота, серебро и кубок.

— В какой семье ты родился и рос?

— В обычной. Отец — авиатехник, поэтому каждое лето всей семьей бесплатно летали в Геленджик. Мать — госслужащая. Бабушки-дедушки у меня из деревенских. Наверное, поэтому они очень хотели, чтобы я непременно «стал человеком», закончил университет. А я с пацанами шлялся по подвалам и дрался с ребятами из соседних дворов. Учиться не любил.

После школы собрал с одноклассниками группу. Начали репетировать. Ансамбль стал популярным, как следствие — пиво, девчонки, гастроли. Родители в шоке, военкомат подмигивает. Чтобы не идти на два года в армию, поступил на философское отделение гуманитарного факультета, в течение двух лет делал вид, что учусь и что-то понимаю. Дождался реформы армии, когда срок службы сократили до года, и ушел служить. Вернулся, годик погулял и уехал поступать на сценариста в Санкт-Петербургский институт кино и телевидения (в просторечии КИТ).

— Тяжело было в армии после гастролей?

— Не очень. Дедовщины не было. Я первым выучил устав караульной службы и получил АК-74. Пошел гулять в караул, в лес. Очень красиво. Мурманская область, минус 35, северное сияние, росомаха где-то воет. Гулял, сочинял песни, начал какие-то сценарии придумывать. Много читал, учил английский. На год бросил пить и курить. Хотя соблазны были: сослуживцам под видом конфет в посылках присылали всякое. Но я сказал себе: «Нельзя!» Это как из того «Ералаша»:

— Получается, именно в армии тебе пришла в голову идея поступить на сценариста. Почему не на музыканта, например?

— В армии я решил, что буду порнорежиссером, потому что качество нашей порноиндустрии меня не устраивало. Потом это трансформировалось в желание стать сценаристом — творчества больше, а ответственности меньше.

В музыкальный вуз нет смысла поступать, если не хочешь заниматься этим профессионально — быть скрипачом, играть в оркестре. У меня другие задачи — например, написать бодрую матерную частушку под гитару. С этим я и без образования справляюсь.

— С чего началось твое увлечение музыкой?

— В пятом классе учительница по музыке устроила нам музыкальный баттл. Девочки пародировали «Спайс Гёрлз», одевались как взрослые и пели под фанеру в «микрофон» — баллон от дезодоранта, обернутый в фольгу. Перед баттлом друг принес мне кассету и сказал: «На, слушай, будем это пародировать». Там были песни Битлз Back in U.S.S.R. и Yesterday. Мы вырезали гитары и барабаны из картона и выступили.

На следующий год пришлось учиться играть уже на настоящей гитаре для конкурса, на который нас отправили от школы. Так возник дуэт «Дабл» — будущая половина «Зловещих Кузнецов». Вторая половина появилась уже после школы.

Мы дебютировали 14 ноября 2004 года на студвесне. Вышли, пошумели. Тут же под сценой какой-то пацан по имени Паша позвал нас в клуб своего папы. «У вас на полчаса-то есть программа?» — спросил он. — «Да!»

У нас было три песни на восемь минут. Ну, и пошло-поехало.

В 2009 году в Северодвинске намечался большой сборный концерт на крыше ЦУМа. Мы подали заявку. Организатор, МС Симпсон, певец группы «Игрушки», сказал: «Идите-ка [нафиг]! Вы грязные грибы из Архангельска, постоянно под ягуаром, матюгаетесь, играете на каких-то однострунных окучниках, орфеях, джоланах и прочем говне и палках. А у нас мероприятие приличное, муниципальное». Не так, конечно, сказал, но смысл был такой.

Мы пообещали, что будем трезвыми и не будем материться. Тогда нас отправили на отборочный конкурс, чтобы глубоко уважаемое жюри посмотрело и решило: стоит ли нас пускать на гала-концерт на крыше. Мы назло всем помылись, надели сраные пиджаки, сбрили бороды и трезвые приехали утром на отборочный концерт у входа в ЦУМ. Апрель, ветер, враждебная территория, дети, мамы с колясками, пенсионеры.

Отыграли. Жюри решило, что мы приличные люди, маскировка сработала. Нас пустили на крышу, а там-то мы уж нажрались и божественно сыграли и «Голубую луну», и «Нас не догонят», и «Я на тебе никогда не женюсь». В народном голосовании заняли третье место, забрали призовые 10 тысяч, купили билеты и поехали на неделю в тур в Петербург.

По итогу мы неплохо тряхнули архангельскую сцену: делали шоу, выступали в платьях, записывали по два альбома в год, кидали диски в толпу со сцены, играли по несколько концертов в месяц. Мотались в соседние города: в Вологду, Петербург, Москву, даже в Пермь как-то занесло. Нормально повеселились.

— Была у «Кузнецов» цель покорить не только архангельскую, но и отечественную рок-сцену?

— Были юношеские надежды и мечты. На местном уровне всё получилось — мы играли на всех площадках Архангельска и окрестностей. Денег не заработали, но самолюбие потешили. А в масштабах страны это никому не было нужно. В России представители лейблов редко ходят по концертам и ищут команды, которым предлагают заключить контракт. Мы сокрушались, что родились не вовремя и не в той стране: «Вот в 60-х, 70-х нас бы точно заметили…»

— Что толкнуло тебя в 2011 году подать документы в сценарную мастерскую, которую набирала Дуня Смирнова?

— Я в Питер не рвался, но особого выбора не было: родителям очень хотелось, чтобы я все-таки получил высшее образование. Решил, что на творческом факультете будет полегче.

О том, что мастером будет Дуня, узнал только на последнем занятии подготовительных курсов, и очень этому обрадовался. Все-таки она селебрити, а я в то время испытывал дикий восторг перед каждым более-менее примелькавшимся персонажем из телевизора или интернета. И в юности очень любил передачу «Школа злословия», которую вели Смирнова и Татьяна Толстая.

Кстати, моему товарищу по курсам, Виктору, на них сказали: тебе ничего не светит, пишешь какую-то шнягу. Сдавайся. Он не сдался и поступил на бюджет. Сейчас работает по специальности.

— Как ты поступал? Что из себя представляет конкурс для сценаристов?

— Поступал я нервно. Никогда ничего не писал, поэтому что-то из себя выдавливать было тяжело. Правилу «пиши о том, что знаешь» я научился только к середине первого курса.

Первая встреча с Дуней и нашим вторым мастером Анной Пармас (на тот момент еще не снявшей «В Питере — пить» и другие клипы Шнура, но уже известной по «Осторожно, модерн!) состоялась в большой аудитории КИТа. Нам дали три часа, листочки и задание: написать что-то по теме «ссора». Три часа я в ужасе смотрел на пустые листы, а потом накатал какую-то сценку в стиле «Осторожно, модерн!» про алкаша, который пытается попасть в квартиру. Он всполошил весь подъезд, из дверей выходят соседи и пытаются ему помочь. Подробностей не помню, но одним из соседей был бородатый бард, который под стук алкаша в дверь спел бардовскую песню собственного сочинения из трех куплетов.

Это еще что! Один из моих будущих однокурсников вообще пересказал фильм «Помни меня» с Паттинсоном, в конце которого самолеты врезаются в башни в Нью-Йорке. И никто ничего не заметил — в отличие от меня, он поступил на бюджет.

Это был первый этап. На втором мы смотрели фильм «Семь» Дэвида Финчера и писали на него рецензию. Потом снова ожидание и результаты — после них осталось 10 человек. На финальном собеседовании меня спросили: «Бабки сможешь платить на платном отделении?» Я говорю: «То есть на бюджет я не поступил?» Какая-то незнакомая тетка, сидевшая рядом с Дуней, наорала на меня, мол, ты что вопросом на вопрос отвечаешь? Дуня меня спросила, что я читал в последнее время. А я в последнее время ни черта не читал. Ответил, что какую-то из сестер Бронте. И еще сказал, что «Груз 200» красиво снят. Она засмеялась и сказала, что обязательно передаст это Балабанову. На бюджет я не поступил.

Потом, чтобы перевестись на бюджет, я участвовал в университетском фестивале искусств, проходившем в общаге на окраине города. Перед началом какой-то чертопляс нам всем говорит: выходим на сцену, берем гитары как винтовки, будто вы гусары. Я с 18 лет гастролировал по стране, но такой глупости никогда не слышал. В итоге на бюджет не перевели, зато гусаром походил, как дебил.

— Свой курс Смирнова и Пармас не довели, дальше вместо них была театровед Наталья Скороход, и на втором курсе ты отчислился. Не жалеешь?

— Всё, что я хотел узнать о драматургии, я узнал. Раскрыл себя, понял, что и как писать. Это очень помогло мне в сочинении текстов к песням. Сейчас я понимаю, что не смог бы в вечном стрессе писать что-то, что мне неинтересно, а в этом и заключается работа драматурга. Театр и все эти отечественные сериалы никому не нужные ненавижу всей душой.

Отчислился я, побывав на занятиях с новым мастером в новой аудитории. После ухода Смирновой нам выдали какую-то темную обшарпанную кладовку. Там было мерзко находиться, особенно вечером. Будто оказался в книге Достоевского. Гадко, беспросветно, серо.

Новый мастер стала душнить с этими «Гамлетами» и бесструктурными русскими фильмами вроде «4» Хржановского. По сравнению со светлой аудиторией в башенке КИТа с двумя мастерами, действующими сценаристами и режиссерами, которые таскают тебя на премьеры в кинотеатр «Аврора», это было просто мучением. А я еще и на платном учился — платить оставшиеся три года за душную театральную драматургию я готов не был.

Кроме того, за полтора года накопилось много негатива. Поток был маленький, всего 10 человек. И в этом крошечном коллективе кипели такие страсти, было много злобы, борьбы, слез, истерик, драм. Одно наложилось на другое, и решение уйти далось очень легко.

— Как распались «Кузнецы»?

— Когда мы с еще одним участником уехали в Петербург, где в свободное от моей учебы время пытались выступать дуэтом. И то, и другое не вышло. Мне самому стало неинтересно. Другие «кузнецы» какое-то время продолжали, ходили по питерским лейблам, встречались с продюсерами. Но уже на этом этапе я им сказал: «Всё, я пас. Я закончился». И пошел на кухню с акустикой записывать свой англоязычный сольник, наполовину принесенный из армии. Я тогда очень сильно влюбился, и надо было куда-то всю эту энергию перенаправлять, иначе поехал бы кукухой.

Я отучился на бармена, и следующие пять лет были невероятно веселым, полным событий приключением. Пока в 2020 году не началась пандемия.

— Сейчас занимаешься музыкой?

— Что-то пишу для себя на английском. Тексты простенькие, на русском будут звучать как записки сумасшедшего. Этот проект называется Reebo Crapten and The Middle of the Night.

Еще есть ансамбль «Вчера утром, Валентин!», для которого я написал десять песен на русском в стиле Валентина Стрыкало. Мы играем их на вечеринках два-три раза в год, на 14 Февраля, 8 Марта и 1 Сентября, потому что все песни про школу и про любовь. Осенью-зимой я живу на даче и записываю мрачные телеги под названием «Кемский Хвощ», его выпускает питерский лейбл Raw Pop. Еще был кавер-бенд Morones. Играли песни Ramones для удовольствия. Так что музыка присутствует, но без фанатизма.

— К чему стремишься сейчас, помимо медалей и дартса?

— Дом бы достроить, покрасить и обставить. Такие заботы.

— Ты патриот Архангельска, Русского Севера? Или тебе хорошо в любом городе?

— На следующие соревнования я поеду в футболке с гербом Архангельска. Мне было бы хорошо где угодно, но зачем куда-то ехать? Я бываю в разных городах, смотрю — везде всё одинаково. Разве что чем ближе к столицам, тем злее люди. Где бы я ни был, мне всё равно хочется домой, у нас тут как-то заповедно пока что.